Меж двух мгновений Вечности
Шрифт:
Антуан всё так же добродушно улыбаясь, прикинул, если повалиться на бок и пнуть ногами стол - а стол не закреплен: он уже несколько раз как бы случайно сдвигал его, проверяя на подвижность, то стол улетит прямо к Базилю. Пока он его там будет ловить, ухватить Рыжего и закрыться им. Пистолет в рукаве, вытряхнуть его оттуда... Но пистолет может подвести, кто его знает, готов ли он к бою. Поэтому лучше, не вставая, рвануть к двери и вышибить её плечом. И оттуда выстрелить в этого Базиля. Опять же, если пистолет взведён. Но вместо этого он повернулся к Рыжему и подвинул к нему, не опуская правую руку.
– В рукаве.
Тот
– Может, его обыскать?
– Рыжий вопросительно посмотрел на Базиля.
– Не надо. Садись на место. А ты, коп, не простой парень, - хмыкнул Базиль, убирая пистолет. Я думал дёрнешься... Так вот, встретиться с тем нечеловеком есть и наше самое заветное желание. А ты думал, какое? Попасть на Землю? Что нам там делать?
– Ты за всех не говори, - буркнул Рыжий.
Но Базиль проигнорировал его фразу. Спросил, с интересом глядя на Анутана:
– И что ты ему скажешь?
Антуан усмехнулся и выдал на анимерском формулу приветствия равного с равным.
– Я, например, вот это могу сказать. А ты?
– О!
– протянул Базиль, обращаясь к Рыжему, - а ты говоришь полицейский.
– Это я говорил, что полицейский, а он уже ничего не говорит, а молча слушает, что говорят умные люди.
Рыжий покривился, но промолчал.
– Ты не обижай Рыжего, он человек простой, но не так и прост.
– сказал Базиль и продолжил на анимерском, - ты хорошо используешь главный язык. Кто учил тебя? Или ты запомнил только форму приветствия?
– Могу не только поприветствовать, но и обругать, - закашлялся Антуан, - но моё достойное воспитание не позволяет мне того делать. Ты хочешь узнать, насколько хорошо я владею главным языком? Давай поговорим о литературе.
– Что?
– не понял Базиль, возвращаясь на сложную смесь английского с разнообразными лингвистическими добавками, - что ты сказал в конце? Антуан, который и сказал специально так, чтобы Базиль не понял, с удовольствием отметил, что самолюбие его собеседника, считавшего себя знатоком анимеровского наречия, уязвлено.
– Я сказал: "Давай поговорим о воображаемых вариантах действительности, закрепленных на различных видах носителей". О литературе, одним словом.
– Отвечая, Антуан сделал для себя заметку, что ни один из вариантов английского, которыми он владеет, не походит на местный выговор, и потому, чтобы не выделяться, следует его освоить.
– Разве у них есть литература?
– подал голос Рыжий. Он пытался восстановить свой статус переговорщика, претерпевший изрядный урон в ходе дискуссии. Антуан не стал препятствовать его возвращению в высшее общество.
– Мы говорили о человеческой литературе.
Базиль взглянул на Антуана с уважением. Кивнул. Потом встал и протянул ему руку:
– Я думаю, мы друг другу подходим. Поживи пока у Анатоля, а я решу вопрос с мэром. Анимерам о твоём прибытии знать не обязательно. А наш мэр иногда склонен совершать глупости. Но без мэра, как ты понимаешь, никак нельзя. Да и где взять умного? Уважающий себя человек на такую должность не согласится.
– Ну почему, я бы мэром согласился поработать, - ответил Антуан, с удовольствием пожимая узкую ладонь, а затем, повернулся к Рыжему. Тот, насторожённо ожидавший, подаст ли Антуан ему руку, с готовностью ответил на рукопожатие. У него-то
Глава шестая
Часы показали, что Крот проспал восемь часов семнадцать минут. Это был хороший результат: отдохнул, расслабился. В последние дни он жил в физическом и психологическом напряжении, что, конечно, было вполне штатной реакцией организма на полученную им от жизни вводную. Но эта вводная затягивалась на неопределённо продолжительный срок. Тем не менее, сегодня, он это ясно чувствовал, в его психологическом состоянии произошли кардинальные изменения. И дело было не только в том, что он хорошо отдохнул, и не только в том, что теперь не надо было беспокоиться о выживании: те условия, что он для себя создал, подходили даже для более-менее сносного проживания. Тут было что-то ещё, пока им не осознанное.
Сон? Вполне возможно. Но те сновидения, которые он иногда называл в шутку "разведкой", всегда воспринимались им ясно и чётко: проснувшись, помнил их в деталях. Да и просыпался чаще всего потому, что того требовали тревожные обстоятельства, о которых такие сны предупреждали. По сути дела, просыпание было подъёмом по тревоге. А вот сейчас он, ощущая, что сон был "из тех", никак не мог его вспомнить. Что-то неуловимо-светлое крутилось в подсознании, но ухватить образ он так и не смог. А может быть, это было и лишним, поскольку у него возникло устойчивое ощущение личной защищённости и надежности его сегодняшнего положения.
Воды из-за вчерашнего банного роскошества хватило только умыться, да ещё на плошку чая: этот небольшой НЗ он предусмотрительно заначал, оставив на донышке ведра. Приходилось принимать как должное, что водоснабжение становилось обременительной обязанностью. С дровами всё-таки было проще - поваленные деревья густо лежали вокруг башни.
Крот понимал, что все эти необходимые хозяйственные хлопоты требовали усовершенствования и рационализации. Тащить тяжеленое ведро по колено, а то и по пояс в снегу было сущим наказанием. И хотя он протоптал уже достаточно глубокий след, это ненамного облегчало работу - ведро, чтобы не задевать за снег, приходилось нести на поднятых руках, а то и идти с ним в обнимку. Однако он отложил усовершенствование быта на потом. Сейчас же лишь соорудил себе из серебристой материи что-то вроде маскхалата или ку-клукс-клановской накидки - чтобы не очень выделяться на снегу. Конечно, это не убережёт, если за него взялись серьезно, однако в каких-то случаях может помочь укрыться от преследователей. Да ещё смастерил из пластиковых обрезков снегоступы. Ходить в них было не очень удобно, однако теперь он не проваливался в снег по пояс.
За несколько дней, пока сохранялась довольно тёплая погода, родничок набрал силы, поднялся, но сегодня с утра ударил мороз и Крот, опасаясь, что источник может прихватить, решил запастись водой впрок. Он подковырял ножом русло ручья так, чтобы вода с небольшого водопада набиралась в плоскую посудину, и как только эта посудина, что-то вроде коробки с невысокими бортами, наполнялась, переливал воду в ведро. Во время третьей ходки, когда уже собрался возвращаться, вдруг услышал, как бухнул вдали одиночный выстрел. Крот прислушался, прикидывая расстояние - стреляли километров в пяти.