Меж двух миров
Шрифт:
Через некоторое время, когда мне удалось сладить со своими эмоциями, я вернулась в комнату с подносом в руках. Мужчины тотчас замолчали. А уже мгновение спустя Эрик помогал расставить угощение на журнальный столик, вновь придвинутый к дивану. Чаепитие прошло в пустой болтовне ни о чем. Говорил в основном Эрик. Он рассказывал истории из своей жизни, в первую очередь – о любовных интрижках или же забавные случаи. Большинство историй казались выдуманными. Но он же т’эйхе, подумала я, так что все может быть.
Вскоре Эрик встал, поблагодарил за чай и собрался уходить:
– Хорошо у Вас, – он снова поцеловал
Я вышла в прихожую, проводить гостя. Обменявшись любезностями по поводу замечательного вечера, распрощались, и Эрик растворился в темноте лестницы, плутовато подмигнув мне перед уходом.
Я вернулась в комнату, все еще улыбаясь. Но лишь я вошла и увидела Аарона, улыбка исчезла в неизвестном направлении. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и тяжело дыша. Лицо его побледнело, по виску катилась капелька пота. А ведь еще минуту назад все было в порядке, мужчина казался здоровым и полным сил, и мне даже не верилось, что еще вчера он едва мог сам встать. Я даже успела в очередной раз разозлиться на него за то, что он вероятно очень ловко манипулировал моим добрым к нему отношением.
– Что с тобой? – я метнулась к нему. Он снова был холодным, будто лед. Я помогла ему лечь и взялась за осмотр раны.
Промокшие насквозь бинты снимались легко. А когда тело т’эйхе было освобождено от них, то рана, которую я считала уже почти зажившей (ведь это т’эйхе! который несколько минут назад казался пышущим здоровьем), вновь предстала передо мной во всей красе.
– Господи… – прошептала я, и всхлипнула от осознания бессилия. Было ощущение, что все вернулось к началу. Вера в непобедимость т’эйхе стремительно таяла, а беспокойство за его жизнь также стремительно росло. – Быть может, все-таки вызвать врача? – обеспокоенно спросила я, готовая разрыдаться как от страха и собственного бессилия.
– Нет… – сердито прохрипел он. И добавил мягче: – Не надо. Все будет в порядке…
И я вновь принялась за дело. Отмыла кровь с кожи вокруг. Попыталась стянуть края раны пластырем, что получалось очень плохо из-за беспрерывно сочащейся крови, крепко обмотала бинтами. Наконец, с перевязкой было покончено. Аарон закрыл глаза и расслабился. Его дыхание выровнялось. Земельно-серый цвет лица сменился на болезненную бледность. Я сидела на полу около него и собирала старые бинты, когда он спросил:
– Зачем ты мне помогаешь?
Я подняла взгляд, но ответила не сразу, ища в уме все более или менее разумные варианты, почему я не избавилась от него сразу же. Их не было. Я вернулась к прерванному делу и ответила:
– Будто у меня был выбор.
– У тебя было достаточно возможностей сдать меня.
– И пройти свидетелем и главным подозреваемым в покушении на т’эйхе? Нет уж.
Так себе объяснение. Но что я могла еще сказать? Он усмехнулся, и спросил снова:
– Ведь ты даже не знаешь, кто я. А может я какой-нибудь особо опасный преступник?
– Но ты же т’эйхе…
– Ну и что! – резко перебил он. – Думаешь т’эйхе не могут быть жестокими? А если бы ты знала, что я планирую уничтожить мир людей, ты бы стала мне помогать?
Его слова и тон испугали меня, и я неуверенно пролепетала:
– Но ведь ты же не хочешь?
– Ты даже не знаешь, во что влезла, – хмыкнул он и отвернулся.
– Я ни во что не влазила, – отчеканила я. – Это ты влез в мою квартиру! Какие ко мне претензии?
Он молчал. Я злилась. Потому что он был прав. Отчасти. Я и сама не раз об этом думала.
– Я всего лишь помогаю тебе. Потому что ты попросил. Пусть и не очень вежливо, но все-таки... И больше никуда не лезу, – буркнула я, и сменила тему разговора: – Почему вчера и сейчас ты едва можешь шевелиться, а полчаса назад казался абсолютно здоровым?
Аарон хохотнул и тут же скорчился от боли. А потом серьезно ответил:
– Я не хотел, чтобы Эрик знал, насколько серьезно я ранен. С него достаточно того, что он знает, что я теперь практически без сил. Я не смогу восстановиться сразу. Мне нужно время. Он не должен знать об этом.
– Но почему? Он же твой друг?
– Это ничего не меняет! – Он гневно взглянул на меня и закрыл глаза, давая понять, что на этом разговор можно считать законченным. Но я не унималась:
– Тогда зачем ты сказал ему, где ты? Если ты ему не доверяешь?
Он некоторое время молчал, обдумывая ответ.
– Он сам меня нашел.
– Сам? А ты не боишься, что об этом узнают твои враги?
– Они не враги мне, - поправил он, и я совсем запуталась в происходящем. – Но он скажет им только то, что видел. А видел он не то, что происходит.
– А эти твои… «не враги». Не захотят сами убедиться, что ты… жив?
– Нет. Не сейчас. Сейчас я вне игры. Им этого достаточно.
– Я не понимаю…Он же твой друг. Или нет? А те, кто ранил тебя? Друзья?
Аарон тяжело вздохнул. Но ответил:
– Вы, люди, понимаете дружбу и долг не так, как мы. Вы слишком категоричны. Тот, с кем ты сражаешься, не всегда враг. Да что я буду тебе рассказывать? – резко закончил он и замолчал.
– Но как он тебя нашел? – не унималась я.
– Он кое-что принес мне, – ответил Аарон. – Это он привел Эрика, – и т’эйхе махнул рукой, показывая на предмет, стоявший между диваном и книжной полкой. Видимо решил таким образом избавить себя от дальнейших расспросов. Заметила я невзрачный сверток только сейчас, когда Аарон указал на него. Длинный увесистый предмет был завернут в темную мягкую ткань. Я взяла сверток и вернулась к изголовью, если можно так сказать, дивана.
Отодвинув в сторону кучку окровавленных бинтов, я развернула ткань. Когда края материи соскользнули мне на колени, моему взору представился великолепный клинок. Простые, без изысков ножны и рукоять. Незамысловатый рисунок на металлической отделке. Серый полупрозрачный камень в основании рукояти матово блеснул. И, хотя я абсолютно ничего не понимала в оружии, я видела, насколько эта вещь хороша. Я протянула руку и вынула клинок из ножен. Лезвие легко выскользнуло, издав тихий звук.
– О! Вот это да! – произнесла я, заворожено глядя на свое отражение в лезвии. Я держала меч на вытянутой руке, и удивлялась тому, что вообще могу его удержать. Я слышала, что такое оружие достаточно тяжелое. Нет, этот клинок не был легким, но был тяжелым ровно на столько, насколько у меня хватало сил держать его. Рукоять удобно лежала в руке, и я едва удержала порыв картинно взмахнуть мечом. Улыбнувшись своим мыслям, я провела пальцем по металлу и со вздохом вернула клинок в ножны.