Меж двух миров
Шрифт:
Я вошла в зал, ожидая сразу всех возможных казней или пожизненного заключения в специально подготовленной для меня темнице. Т’эйхе все еще тихо переговаривались. В воздухе витало та же самая смесь чувств, принесенная мне Хранителем.
– Юля, – вдруг начал Фредерик совсем неофициально. – Мы должны благодарить тебя за то, что ты сделала. Пока нам сложно осознать многое. Но то, что ты рассказала, закрывает многие пробелы в истории и многое объясняет. Ты тоже должна осознать, что ты теперь одна из нас, и твой долг быть среди нас и возродить погибший клан. Мы оставляем за тобой все привилегии. Но очень настоятельно просим остаться среди нас и не возвращаться к людям. По крайней мере, до рождения первых Тантеров. После ты вольна уйти.
Что это? Изгнание? Только
– К тому времени многое может измениться, – Фредерик почувствовал мою обиду так же, как я чувствовала настроения т’эйхе. – Не принимай поспешных решений. Время многое меняет.
Один из Кайгаров, что участвовал в погоне, поднес мне Кейл, и тот радостно закричал, приветствуя меня. А зал ожидал моего ответа.
– Теперь я – т’эйхе, и вы – мой народ, – твердо ответила я. Решение меня устраивало целиком и полностью. Хотя наведываться к людям я все же хотела. Удастся ли как-нибудь выторговать билет за стену? – Я хочу остаться среди вас. Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах. А как надобность в моем присутствии исчезнет… Как сказал Фредерик – время многое меняет. И я хочу надеяться, что снова смогу стать одной из вас.
Зал аплодировал. Кто-то для приличия, кто-то искренне радуясь. Я смущенно улыбалась и прижимала к себе свой клинок.
Что было потом...
Жизнь текла дальше. Будто и не было того злополучного дня – а может, благословенного – когда были убиты вампиры. По сути, с их смертью ничего не изменилось. То же солнце, то же небо. Так же собирались по утрам ученики Стражи на тренировках. Проводились те же собрания Совета, обсуждение проблем…
Не раз на Совете вспоминали о короле, желая «предоставить ему отчет», как раньше. Но тут же осекались. В этот момент все присутствующие косились на полу-т’эйхе, сидевшую на месте Старейшины Тантеров. Взгляды были мимолетны, и носили в себе разные настроения.
Теперь Юля принимала в обсуждениях непосредственное участие, поскольку могла помочь насущным делам своей силой. И старалась научить т’эйхе не думать более о королях. И они забывали о них. Кто-то охотнее, кто-то с осторожностью, кто-то открыто негодовал и выражал недовольство. Но постепенно жизнь входила в новое русло. И ни у кого не находилось повода пожаловаться, что эта новая жизнь не так уж хороша.
Для новых свершений Юле больше не нужно было сидеть сутками в библиотеке. Что касалось знаний Тантеров – у нее их было предостаточно. И пользовалась она ими не стесняясь. Так был открыт портал между основным поселением и одним из ближних поселений т’эйхе. Были отредактированы многие устаревшие и не действующие на Земле заклинания. И еще много чего.
Снова велись переговоры с людьми. И было предложено освободить остальные земли от поселений и перевезти всех т’эйхе сюда, в предгорье. Оно не было заселено, и т’эйхе никому бы не мешали. В конце концов люди согласились – бесконечная война никому была не нужна.
Поселение росло и получило статус города. Название для него так же стало предметом многочисленных дискуссий. Появился и пригород с многочисленными городками. Было несколько окраинных городков, соседствующих с людскими поселками. Один из них прозвали «городом дружбы», где т’эйхе снова должны были жить рядом с людьми и вновь учиться доверять друг другу.
Юля на правах инициатора этой идеи собиралась на время уехать в первый из таких городков. Ей было все сложнее находиться тут, в самом центре. Казалось, что не смотря на новые заслуги, доверять здесь ей никто не хотел. Даже те, кого она считала друзьями. Может, ей это лишь казалось, но скорее всего, так и было. В душах т’эйхе все еще жила внушенная с самого рождения любовь к королям. Остатки гипнотического воздействия все еще туманили их разум. И они не могли простить Юле содеянного.
Лилианна избегала встреч с Юлей, а все-таки столкнувшись где-нибудь, лишь сдержано кивала, изредка здоровалась. Инессу Юля видела всего несколько раз. Она теперь становилась очень скованной в Юлином
– Ты точно решила? – спросил Юлю Фредерик, когда она загружала вещи в машину. Он старался хранить нейтральное равнодушие в её присутствии. Юля чувствовала его отеческое тепло, но часто оно сменялось недоверием и неловкостью.
– Да, так будет лучше. Срочные вопросы, зависящие от меня, здесь решены. Теперь пора бы и с собой разобраться.
– С Аароном не хочешь попрощаться?
– Я… Не знаю.
– Поехали. Может и ему легче станет.
Она согласилась. Аарон до сих пор не приходил в себя. Рана его давно зажила. Но возвращаться к жизни он не хотел. Может виной этому были «переливание» его собственной ауры во время поединка – точно сказать никто не мог. Юля заходила к нему, как только могла, чтобы просто увидеть его, подержать за руку, сказать, как его тут ждут. Хотя и боялась, что если он придет в себя, когда она будет рядом, то просто не сможет посмотреть в его глаза. Боялась собственной вины больше, чем, если бы он отказался простить ее. Потому что она действительно чувствовала себя виноватой перед ним.
Юля в компании Фредерика зашли в дом Аарона. Здесь постоянно дежурили лекари, следившие за его состоянием. Официальная причиной его такого состояния была принята версия Юли о «переливании» ауры. Прежде ничего такого не совершалось, и чем помочь ему – никто не знал. Фредерик поднялся с Юлей в его комнату, постоял немного и сказал, словно читая её мысли:
– Он обязательно очнется и простит тебя. Он все поймет и простит.
Она молчала, потому что не знала, что ответить.
– Ну, ладно, прощайся, – и Фредерик вышел из комнаты.
Юля посидела немного на краю кровати Аарона, держа его руку. Её вдруг стало грустно от того, что она не увидит его долгое время – она и сама не знала какое. А потом, когда они вновь встретятся на Совете, будет ли он по-прежнему любить её? Простит ли? Или снова станет тем холодным камнем, каким его видела Тайра и другие т’эйхе, но только теперь и по отношению к ней? По её щекам покатились слезы.
На всякий случай она еще раз перебрала заклятия лекарей, наложенные на него. Сверила их с теми, что хранились в памяти и с теми, что изобретала вместе с лекарями она сама. Чуть поправила то, что показалось ей неточным.
– Прости меня, – прошептала Юля. – Я люблю тебя. Прости. Но если ты не простишь… я пойму.
Юля поцеловала его бесчувственные губы, встала и вышла из комнаты, обрывая нить, связывающую её с ним.
…
Я выехала из поселения т’эйхе. Мир за границей казался серым. Там, в поселении, воздух был словно пропитан магией, дававшей ему цвет. А здесь – лишь мир людей. Такой, каким его видят т’эйхе – бесцветный и суетливый.
Перед тем, как отправиться в «город дружбы», я навестила родственников. Они уже и не надеялись увидеть меня живой. Но я пришла, ведомая, пусть не потерянной любовью, но чувством долга. Впрочем, моя любовь к этим людям жила теперь в душе Кейла, который, не догадываясь об этом, проникся к ним особыми чувствами. Я забрала с собой пару безделиц из моей старой квартиры, которую уже занимали квартиросъемщики. Для меня эти безделицы больше ничего не значили, но Кейл полюбил их, потому что раньше я была к ним привязана. Я взяла их для него. И еще, моя семья – это были первые люди, которых видел Кейл, не считая меня, и это вызвало у любознательного клинка огромный восторг. Ведь я, когда он попал в мои руки, человеком уже не была. Мой младший брат был в восторге от него, держа его в руках и представляя себя воином из романа-фэнтези.