Между ангелом и бесом
Шрифт:
И игра стала смыслом жизни целого мира. Она помогла выплеснуть в параллельные измерения агрессию, напряжение, ненависть.
Миллионы людей, и не только они, жили по правилам, написанным здесь — в Энергомире. Отдел Веры придумывал религии, сектор Искушений давал определение порокам и проверял на прочность веру, в редакции писались сценарии жизни как целых миров, так и отдельных особей.
Бывшие непримиримые противники и сами не заметили, как стали коллегами, увлеченными общим делом.
Энергомир тоже менялся — его приспосабливали
Верхних, опять-таки с легкой людской руки, стали называть ангелами, нижних — чертями и бесами, и только Большой Босс остался Большим Боссом, хотя...
В некоторых измерениях его называли БОГОМ.
И вот сейчас он сидел и размышлял о том, что его подчиненные слишком легко перенимают людские привычки, о том, что часто нарушается иерархия, участились случаи невозвращения, особенно среди молодежи. Им, видите ли, скучно в канцелярии.
Босс вздохнул и приказал себе успокоиться. Когда он нервничал, нимб перегревался, а это грозило облысением. Он сосредоточился на делах.
А дел было немало. В одном из параллельных измерений игра дала сбой. Мир живет вне сценария — сам по себе. Пропала одна из ключевых фигур — и все встало с ног на голову. И ни черти, ни ангелы не знают, что делать.
Этот мир использовался для обучения молодежи, и никто особо им не интересовался, а случился непорядок — и голова болит у него, у самого главного начальника.
Каждый отдел обвинял в неудаче соседний или конкурирующий, а в итоге все шли к нему. Шли, чтобы подстраховаться; шли с предложениями и доносами; шли ангелы и черти; шумными стайками прилетали амуры; телепортировались в кабинет архангелы. Все они считали, что раз он Большой Босс, то пусть и разбирается.
Господь устало прикрыл глаза и подавил искушение плюнуть на все, взять удочки и сбежать на рыбалку. Он представил, как качается поплавок, как дурманит голову аромат цветов, а он лежит на солнышке в Эдемском саду и... думает о том, как после отпуска будет разбирать горы проблем и проводить сотни совещаний!
В приемной что-то ухнуло, что-то разбилось, Босс вздрогнул, отвлекаясь от безрадостной картины возможного отдыха.
С надрывным скрипом отъехала в сторону массивная дверь, прервав неприятные размышления. В образовавшуюся щель просунулся длинный крючковатый нос с большой бородавкой на кончике. Так близко друг к другу, что, казалось, они сидят прямо на носу, моргали хитрые слезящиеся глазки. Над ними нависали лохматые брови, губы потерялись где-то среди морщин, а обрамляли несуразицу, каковую являло собой это лицо, кокетливые мелкие кудряшки грязно-серого цвета.
— Я тут по поводу пижамки, — сказало существо и улыбнулось, показав длинные клыки. Затем оно протиснуло в щель костлявое тело, одетое в бесформенное тряпье, горделиво прошествовало к столу и. уперлось острыми кулаками в столешницу.
— Что? — несколько ошеломленный наглостью посетительницы растерянно спросил Босс, удивляясь про себя, куда подевалась охрана вкупе с секретарями, которым надлежит сидеть в приемной.
— Пижамка розового цвета, на карманах вышиты гусята, в комплекте с чепчиком,— прошамкала Гризелла, снова обнажая в подобострастной улыбке желтые клыки.— С двумя чепчиками.
— Что вы несете? — нашелся наконец начальник, чувствуя, что еще мгновение, и он полезет под стол.
Гризелла слегка покраснела, вспомнив о взводе херувимов и толпе посетителей, прилипших к своим местам в приемной, но тут же взяла себя в руки. Она изобразила на лице оскорбленное достоинство и заголосила:
— Да что это вы с ветераном-то полевых работ делаете? И пенсия-то никудышная, и льгот никаких нет, и здоровья совсем не осталось! Ночной работой аморальною характера загружаете, а расчет ни в одной кассе не получишь! Семнадцать лет пытаюсь пробиться к вам на прием — не пущаютъ! У, бюрократы!
Гризелла увлеклась. Голосок становился все писклявее и пронзительнее.
— Яснее, пожалуйста,— прервал ее Большой Босс, вспомнив о том, что сам много лет назад распорядился не пускать настырную ведьму в кабинет.
— Я работу аморального характера выполнила? Выполнила! Принца умыкнула? Умыкнула! А расчет где? Я вам что — фея, бесплатно работать?
— Расскажите-ка поподробнее,— уже с интересом попросил Большой Босс, показывая рукой на стул.
Гризелла села, закинула ногу на ногу и рассказала уже известную нам историю похищения наследника.
Через пять минут главный начальник готов был расцеловать страшную ведьмину физиономию, а через десять, провожая неожиданную спасительницу до выхода, клятвенно пообещал ей самолично все уладить.
В приемной босса ожидало новое потрясение — телохранители, секретари, посетители дергались, словно припадочные, не в силах сдвинуться с места, я что-то мычали, плотно сомкнув губы. Господь застыл на месте с открытым ртом.
Гризелла, бросив на Босса игривый взгляд, отчего его рот захлопнулся сам собой, бодрой походкой при близилась к сидевшему ближе всех серафиму и с треском сорвала кусок скотча с его перекошенного липа.
— За семнадцать лет все перепробовала,— объясняла она онемевшему Господу, замахиваясь клюкой на живописную группу.— Не пущають, бюрократы! У, ироды! Слетайте в параллельные за растворителем, клей-то универсальный, колдовством его не возьмешь.— Последние слова прозвучали уже из-за дверей.
Распоряжения самого главного начальника последовали немедленно, и такие, что черт Гуча от злости готов был съесть собственный хвост.
— За что? — кричал он, пытаясь пробиться к двери мимо мордоворотов из охраны Большого Босса.