Между болью и страхом
Шрифт:
Хранились эти мелочи как краденые сокровища у стены дома, в углублении, прикрытом деревянной доской, там, где мне доводилось часто сидеть на солнце, погружаясь в медитацию. Единственное, что принадлежало мне, умещалось на одной ладони, но я наслаждалась ощущением обладания. Прикасаясь к бесполезным вещицам, я начинала верить, что нечто иное тоже может быть моим. То, что другие сочли бы мусором, рождало во мне мечты. А за ней появилась надежда — опасная смесь для обречённой.
Пар срывался с губ. Ступая по жёсткой, промерзшей земле я приблизилась к дереву и привычно забралась на нижнюю толстую ветку. Оперевшись спиной о ствол я закрыла глаза и спустя пару минут, когда на меня уже не смотрели пристально, вынула из расщелины треснувшей коры пуговицу. Её я припрятала
Когда костяная безделушка оказалась стпрятана под полосой металла над местом где особенно сильно ощущался пульс я успокоилась. Даже крохотная возможность контролировать собственную смерть внушала уверенность.
Они облачили меня в незнакомую одежду. Непривычную. Плечи тянуло вниз, тяжёлая ткань мешала шагать и широкий пояс слишком туго лежал на талии. Как бы мне не хотелось остаться босой, но пришлось обуть странные сандали, каких я не видела на слугах. Наверняка всё облачение служит лишь одной цели — не позволить мне сбежать. Я едва стояла на ногах, балансируя на деревянных колодках и не знала как смогу идти. Эта проблема решилась довольно неожиданно. Ворота, до того дня не открывающиеся ни разу пытались распахнуть и когда это не удалось — с грохотом разломали. Во двор внесли паланкин. Конечно, тогда я не понимала, что это за сооружение, но меня втолкнули внутрь и задёрнули шторы. Оказавшись в полутьме я выплюнула камушек, который лежал на языке. Я не могла уйти без него. Пусть это глупо, пусть бесполезно, но из своего халата я выдернула прочную нить, размохрив край, и намотала её под браслет. Теперь же продела её в отверстие в камне и, связав концы, повесила на шею. Заправив Свою Вещь под одежду, я наконец позволила себе выглянуть наружу. Рядом шли мужчины, полностью, перекрывая мне вид на улицу. Смирясь с невозможностью рассмотреть хоть что-то кроме их спин, я закрыла окно и сложила ладони на коленях.
Несли меня долго. Я успела осмотреть убранство кабинки, оценила роскошь шкуры, брошенной на скамью. Пятнистая и мягкая, шелковистый мех ласкал кожу и я зарылась в него пальцами, теряясь в новых ощущениях. В моём мире было так мало новых впечатлений, что каждое приходящее извне казалось чудом. Перебирая нашитые на шторы кисточки из кручёных нитей я старалась не думать о том, куда меня доставляют. Я родилась не для того, чтобы жить. Моё предназначение продлевать годы своего хозяина. Только это должно стать всей моей сутью. Как мало…
Глаза жгло. Запрокинув голову, я сдерживала отчаянные слёзы. Никак нельзя было размазать подводку на веках и белила покрывющие лицо — идиотскую маску куклы, которую наложили слуги. Из груди настойчиво рвались рыдания и я закусила губу, не позволяя ни единому звуку покинуть глотку. Только боль от прокушенной плоти отрезвила и держала меня на этой стороне реальности. Она всегда меня выручала.
Носилки поставали на землю и шторку резко отдёрнули в сторону. Выдохнув, я вышла наружу и бегло осмотрелась. Двор, гораздо больше прежнего был обнесён высоким каменным забором, а в центре рядом с небольшим прудом стояло раскидистое дерево. Хотелось подойти к нему и провести пальцами по стволу, ощутив шероховатьсть коры. Опыт подсказывал мне, что рядом с растением я проведу множество дней и ночей. Оно было моложе предыдущего. Странное тянущее ощущение появилось в груди и сдавило её. Я больше не увижу своего прежнего мира, не заберусь на изогнутую ветку, не спрячусь в листве от яркого полуденного солнца. Мой крохотный мир остался позади, а передо мной
— Поторопитесь, господин не любит ждать, — прошелестел рядом со мной голос, который мне не было нужды запоминать.
Коротко кивнув, я последовала за слугой в широкий проём двери, избавившись на пороге от неудобной обуви. Нос раздражали незнакомые ароматы: масло в лампах, воск для новых половых досок, горящие поленья и едкий дым благовоний. Им очень хорошо забивался запах крови, но это я узнала много позже.
Комнаты были просторными, скудно освещёнными, заставленными странной мебелью.
— Кричи, это ему нравится, — едва слышный шепот заставил вскинуть голову, но сопроводающий не смотрел в мою сторону и могло показаться, что мне послышалась странная фраза.
В груди свернулась тугая пружина и я заставтла себя идти дальше, в дальнюю комнату, где меня ждал мой хозяин.
Ожидаемо им оказался тот мужчина, что напугал меня и унизил. Он сидел в кресле с высокой спинкой, скрестив руки на груди и, сощурившись, следил каждым моим движением. У стен на узких лавках застыли пара десятков незнакомцев. Не зная, чего от меня ждут, я остановилась и уставилась в пол. Присутствие стольких посторонних вводило меня в ступор.
— Как тебя зовут? — холодно спросил господин.
— Не знаю, — солгала я легко, точно зная, что имя иметь не могу, а то, что втайне сказала мне мать, осталось лишь нашей тайной.
— Кто ты?
— Первая дочь, — выдавила я, почти задыхаясь от страха.
— Кому ты принадлежишь?
— Не…знаю, — пробормотала я, почти теряя сознания. Стены будто надвигались на меня, а запах благовоний кружил голову. Тесная одежда казалась оковами.
— Ты — моя собственность. Твой отец получил оговоренную сумму и написал отказ от притязаний на генко, рождённую первой дочерью источника, — говорил незнакомец, обращаясь с присутствуюшим и не замечая моего состояния. — Я, хозяин рода, являюсь единственным владельцем твоей крови и костей, которые ты вопроизведёшь: дочерей и сыновей, если небо возжелает подарить их наследнице Эйсан…
И я упала, теряясь во тьме забвения, впервые казавшейся уютной.
Когда я выбралась в сознание и смогла приподняться, то обнаружила, что лежу на полу в спальне господина. Сам он расположился на огромной кровати с резным изголовьем, запрокинув руки за голову и с любопытством смотрящий на меня.
— Ты потеряла сознание, — протянул он скучающе. — Однако сделка признана законной и теперь ты официально моя генко.
— Мне бы…
— Обращаясь ко мне всегда говори "господин", — оборвал меня мужчина и я испуганно сжалась. — Поняла?
— Да… — он резко подался вперёд и я, запоздало осознав промах, просипела, — Господин.
— Хмм, — он довольно оскалился и поманил меня пальцем. — Хочу видеть тебя ближе.
Неловко поднявшись на затекших ногах, я сделала несколько шагов и ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть.
— Я не разрешал тебе вставать с пола, — в тоне хозяина слышалась издёвка.
— Я подумала…господин…
— Меня не интересуют твои мысли, — ядовито прошипел он и сплюнул на пол. — Ты слишком молода и тупа. Если бы твоя мать… — он запнулся под моим пристальным взглядом и довольно ухмыльнулся. — Впрочем, может я и не прогадал.
Он медленно поднялся, отбросив простыню и я опустила голову, поняв, что он полностью обнажён.
— Совершенно невинная, милая лисичка, — проурчал он сыто, — Чем ты можешь быть интересна мужчине? — я молчала, не в силах пошевелиться.
Он зашёл со спины и принялся неспешно развязывать пояс моего одеяния. Качнувшись от него, я охнула от жёсткой хватки его руки на моих волосах.
— Дёрнешься и я отдам тебя на ночь охранникам, — я испуганно всхлипнула и хозяин удовлетворёно хмыкнул. — Они не заберут твою невинность, но научат работать… — он запрокинул мою голову и, надавив на челюсть, заставил открыть рот, всунув туда пальцы, — и доставлять мне удовольствие. Есть не один способ использовать твоё тело и у тебя вся жизнь впереди, чтоб узнать… — он вынул пальцы и наслаждался ужасом, исказившем моё лицо. — Разденься.