Между болью и страхом
Шрифт:
— Бездна…
Во мне заполыхало вожделение — животное и дикое. Я металась на чужой кровати, стискивая бёдра, царапая кожу через тонкую ткань рубашки, наверняка раздирая кожу… Плевать…с ейчас она была мне мала, слишком сильно стягивала мышцы. Мне нужно… нет… необходимо стало её сдёрнуть, обнажив… Запах крови отрезвил и заставил широко распахнуть глаза. Мир передо мной подрагивал в розоватой дымке. В глянцевой поверхности потолка виднелось моё отражение. Узнавала я себя с трудом: покрасневшее лицо с яркими припухшими губами, лихорадочно сверкающие глаза и растрепавшиеся волосы не могли
Где-то неподалёку послышалась жизнеутверждающая мелодия. Такую я никогда бы не поставила на звонок, чтобы не ненавидеть абонента за один только рингтон. Поднявшись, цепляясь за стены, вышла из спальни и приблизилась к лежащему на полу мужчине. Как не хотелось мне касаться его вновь, но пришлось становиться на колени рядом и забираться в карман, чтобы вынуть вопящий аппарат. На экране светился номер и, приняв вызов, я включила громкую связь.
— Тим, слушай, мы выезжаем. Будем через час — полтора. Про девку забудь. Шеф нас порвёт, если мы подсунем ему шлюху. Так что увози её и…Тим? Ты вообще слушаешь?
Сбросив вызов, я поставила телефон на каминную полку, отключив функцию входящих вызовов и настроив камеру с передачей данных в облако, направила в сторону тела. Мне хотелось знать реакцию чужаков на убитого мной, к тому же скрыть следы своего пребывания здесь уже не удастся.
Подцепив ключи от машины, я неожиданно увидела на столике у выхода записную книжку в тёмной переплёте в потрёпанной обложке с загнутыми страницами. Ухватив её, в очередной раз содрогнулась от запаха Его кожи. Эта вещица принадлежала ему. Как я могла не прихватить её с собой? Чтобы не отвлекаться, я обернула её в целлофан, в котором хранились одноразовые тапочки и сунула под блузку, заправленную в брюки.
Снаружи меня встретил пронизывающий ветер. Мне не удалось найти тепла, запахнув пиджак и лишь забравшись в салон, я смогла перестать трястись. Возможно, из меня всё ещё выходила та дрянь, что подмешал мне Тимофей. Всё же мне сложно было оправдать собственную глупость: сесть в машину с незнакомцем, позволить вывести себя в неизвестную сторону… Неужели мне настолько хотелось вернуть ощущения, которые я испытала в клубе с Ину? Неужто, я так отчаянно нуждалась в тепле мужчины, пусть даже постороннего и совершенно чужого? Ответ был очевиден — да. Разозлившись на себя, я выжала педаль газа и автомобиль сорвался с места, оставляя на подъездной дорожке жжёный след.
Навигатор показал, что до города пятьдесят километров. Обитатели домика сообщили, что будут через час, а значит, при достаточной скорости я могу не успеть въехать в черту поселения раньше, чем встречусь с ними на безлюдной трассе. Чтобы не рисковать я свернула на объездную просёлочную дорогу, решив сделать крюк. Здесь пришлось сбросить скорость. Укатанная земляная лента петляла между деревьями. Пару раз мне пришлось останавливаться, чтобы оттащить со своего пути обломанные ветки. Неудобные туфли я скинула, бросив их на соседнее кресло. Когда мне стало казаться, что лес не закончиться никогда, я выехала на открытый участок и резко затормозила. Навигатор утверждал, что передо мной нет строений за высоким забором. Мне удалось рассмотреть несколько камер, направленных в сторону въезда.
Предвидя неприятности, я сдала назад и тут распахнулись ворота. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что у меня неприятности: ко мне приближались мрачные мужчины с оружием и в форме без опознавательных знаков. Ждать я не стала. Вывернув руль, я пустила машину по дороге, огибающей строения прямо наперерез встречающим. Они успели разбежаться, но мне удалось заметить… Слишком крупные, гибкие и быстрые, чтобы быть людьми. Сердце выпрыгивало из груди, я внутренне скулила от ужаса. Нельзя, совсем никак нельзя оказаться в их руках, достаться живой, позволить завладеть мною. Слишком ценной была моя жизнь для каждого из мира двуликих. Владеть дочерью Эйсан равнозначно владению миром. Лучше сдохнуть, чем стать разменной монетой, куском мяса в лапах недостойных… чужаков…
Сухой треск позади отразился металлическим эхом и звоном стекла. По машине стреляли. Что-то обожгло моё плечо и я вскрикнула, чуть не оглохнув от собственного голоса — жалобного и жалкого. Автомобиль словно увяз, потеряв скорость и, яростно газуя, я почти останавливалась. Не раздумывая, выскочила за дверь, пригнувшись, рванула перед катящимся автомобилем в сторону деревьев.
За спиной что-то отрывисто кричали, возможно обещали меня убить, но я понимала, что как только они учуят…поймут…
Едва успев затормозить я оказалась на крутом уступе, нависающим над рекой. Она делала здесь поворот и уходила за высокий берег стремительным потоком. Воды я всегда боялась и плавала на редкость скверно. Озираясь, я понимала, что мне не удастся спрятаться. Негде.
— Стой на месте!
Приказы я ненавидела больше собственной семьи. Медленно развернувшись, я осмотрела троих мужчин, обступивших меня, но не приближающихся.
— Никто тебя не тронет.
— Конечно, — просипела я загнанно, понимая, что не смогу справиться даже с одним.
Они смотрели на меня скорее озадаченно, чем жадно и это обескураживало.
— Тебя здесь не обидят.
— Неужели? — я зажала кровящую рану на плече и говорящий скривился.
— Мы не знали кто в машине. Этот объект охраняется…
— Не пытайся меня запутать. Я чую тебя, — каждый из присутствующих замер. Отступив назад, становясь на самый край, я сняла плотно облегающий тело пиджак
— Не делай глупостей, — почти умоляюще смотрел на меня незнакомец с жёлтыми глазами, но я видела, как напряглись мышцы на его плечах, шее и понимала, что он готовиться нападать.
6 глава
Каждый раз, когда я подходила к пруду, слышался окрик матери. Она панически боялась воды и каждый раз отчитывала меня за желание любоваться рыбками, бликующими пламенными боками между стеблей кувшинок. Хватая меня за плечи, мама уводила меня прочь, в тень старого узловатого дерева и прижимала к себе крепко, коротко целуя в макушку и едва слышно шепча:
— Я уже потеряла тебя, родная, но пока есть возможность — оставайся живой. Однажды я возненавижу себя за то, что не убила тебя. Однажды ты сама возненавидишь меня за это. Мне нельзя тебя любить, но… бездна, я не могу иначе.