Между мирами. Том 3
Шрифт:
– И чем же они отличаются от вас? Ведь тебя тоже могут пытать, чтобы выяснить, где находится тот или иной человек. Да и вообще опасных ситуаций, как я убедился за последние два месяца, бывает очень много.
– Их тренировки сводятся к простым базовым понятиям. Им не должно быть больно, когда другие орут, не затыкаясь. Они должны бежать, когда остальные даже ползти не могут. Это те красивые слова, за которыми скрываются изнуряющие тренировки, способные убивать.
– Тогда я не могу понять, почему я смог его победить. Почему он сдулся? Он так ловко сбежал из Галереи, а потом за несколько минут драки он словно выдохся? И теперь, когда ты говоришь, что он способен на такие невероятные вещи, я даже не верю, что мы говорим про одного и того же человека! – я чуток помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил, так и не дождавшись ответа Павла: – я попытался разве его вывести его из равновесия всякими колкостями.
– Есть и такая вероятность. Помимо того, что люди гибнут на тренировках и пытках – да-да, такое тоже есть, потому что и к пыткам надо иметь стойкость, а без тренировок этого не наработать, – люди еще сходят с ума. Но самые хитрые умеют это скрывать, чтобы не отличаться от других, – ответил он наконец.
– То есть, ты хочешь мне сказать, что он – псих? Что он повелся, и я действительно выбесил его, а потому он не смог себя контролировать? Тогда я ничего не понимаю. Какой толк от такого специалиста, который в любой момент может слететь с катушек? Смысл в обучении? Один погиб, другой свихнулся, третий выжил и превратился в машину для убийств?
– Так оно и есть, Максим. Попытка сделать сверхчеловека из обычного обречена на провал в девяноста девяти случаях из ста. Особенно без спецсредств. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
– Не лучшая тема для разговора перед моими тренировками, – ответил я, вздрогнув.
Я отчетливо представил себе не тренировочный лагерь, где готовят бойцов, а целую лабораторию, где пытаются сделать из простых людей сверхсолдат, суперлюдей с недюжинной силой.
Только вместо тренажеров там одни лаборанты, куча запрещенных веществ, шприцы и… дальше моя фантазия пошла в бурный отрыв, и только Павел вернул меня обратно к реальности:
– Тебе же это не грозит, – сказал он. – А что касается Алекса… хм, я читал его дело. Не думаю, что с ним что-то не так, на самом деле.
– Тогда у меня еще больше вопросов, – ответил я. – И первый: как вы его расколете?
– Методы у нас имеются, насчет этого может не переживать, – Трубецкой позволил себе улыбнуться. Не жестоко, как будто он будет весь следующий день дырявить Алексу колени, а попроще. Но я-то знал, на что способен Трубецкой.
– Ха-ха, – уныло выдавил я. – Плавали, знаем. Не ты ли пытался во мне спиралью лишнее отверстие сделать?
– А, вот ты про что! Так это для людей попроще. Кто не знаком с пытками…
– Давай оставим эту тему. Я верю, что вы расколете Алекса и этого довольно. А то меня уже тошнит. И личный опыт наш разговор на эту тему приятнее тоже не делает.
– Согласен. К тому же мы уже прибыли.
В не самых приятных воспоминаниях и мрачных размышлениях я и не заметил, как мы свернули с дороги на малозаметную грунтовую дорогу, по которой автомобиль прошел явно не один километр, петляя между старыми соснами.
Наконец мы остановились перед забором, который терялся в густом кустарнике. Больше походило на летний детский лагерь. Ворота откатили в сторону и автомобиль въехал на обширную территорию.
Несколько корпусов высотой не больше двух этажей, открытое пространство с веревками и какими-то строениями, да пара человек, которые явно выбрались на пробежку.
– Я здесь буду не один? – спросил я, скорее расстроенный, чем с надеждой на компанию.
– Формально – нет. Фактически – у тебя строго индивидуальные тренировки и минимум контактов с остальными, – объяснил Павел.
– Это действительно радует. Может быть, еще и тренер будет индивидуальный?
– Конечно. Зовут Анатолий. Вон он, идет навстречу.
Из ближайшего к нам корпуса выдвинулся бравого вида, широкоплечий, с прямой спиной и уверенной походкой, в полевой форме, перетянутой ремнем, мужчина лет так шестидесяти, а то и старше. Кепка прикрывала его коротко стриженые волосы, и если бы не его седая бородка, то быть ему действующим командиром, как минимум, дивизии, а то и целой армии.
– А отчества нет?
– Он предпочитает без отчества, – и Трубецкой заспешил на выход:
– Здравствуй, Пал Романыч, – Анатолий потряс его руку, явно намереваясь ее оторвать насовсем. – Что за странные просьбы и откуда эта молодая кровь? – он смерил меня изучающим взглядом. – Да чтобы еще и сам рвался?
– Ситуация такая. Необычная. Крайне необычная.
– И что ты прикажешь мне с ним за пять дней сделать? Жирка на нем особо-то и нет, а научить чему-то за такой короткий срок очень сложно.
– Ты ему, главное, покажи, что к чему. Если усвоит хотя бы пятую часть того, что ты ему даешь – просто отлично будет.
– Так это все-таки не наказание? – хмыкнул Анатолий и поправил кепку. – Обычно в осень к нам направляют всяких проштрафившихся.
– Нет, конечно! – Павел повернулся ко мне: – Через пять дней буду.
– Заберешь, что от него останется.
– Это мы еще посмотрим, – выдал шпион, нырнул в машину и укатил под подозрительным взглядом Анатолия.
– Посмотрим значит, – негромко проговорил вояка. – Посмотрим. А ты что какой безрадостный стоишь? Мечты сбываются, бодрее давай!
Он хлопнул мне по спине и двинулся в сторону корпусов:
– Не отставай!
Глава 21. Обманутый тренер
Когда мы прошли мимо пары бегунов, которые нарезали очередной круг, Анатолий обернулся:
– Мне сказали, что бегать тебе нельзя. Но двигаешься ты вроде как уверенно, – он еще раз, прищурившись, посмотрел на меня: – Пал Романыч у нас скрытный, слова лишнего не скажет. И кроме того, что ногу тебе недавно сломали, ничего больше не говорил. Сам расскажешь или ты такой же, как и он?
– Зависит от того, какой смысл вы в этой вкладываете, – я подошел поближе и уставился в удаляющиеся спины бегущих. – Какой – такой? Я не коллега, если вы об этом.