Между мирами. Том 3
Шрифт:
Прямо в кармане я снял предохранитель, повернув стопорное кольцо на «шершне». Коняев рассчитался за всех троих. Нечего жадничать, когда за такие деньги продаешь почти что друга.
Заметив, что мы начали собираться, троица за соседним столиком также пришла в движение. Мы уже шли к вешалке, а они, бедные, старались привлечь внимание исключительно официанта, чтобы произвести расчет. И при этом не бросаться в глаза остальным.
Самое забавное оказалось в том, что именно с ними официантка, добродушная женщина в возрасте, решила поговорить. Я уже надевал пальто, когда услышал, как она расспрашивает их о том, почему они практически ничего не съели.
Мы нарочно не спешили. Мимо прошел Алан и спросил, все в порядке. Договорились, что он выйдет после троицы. Поэтому он мастерски отвлек официантку и позволил тем выйти за нами.
Они держались на небольшом расстоянии от нас и шли неплотной группой. Коняев шел впереди, чуть поодаль двигался Дитер, а я в паре шагов от них двигался, сжимая в кармане «шершень».
По улице туда-сюда сновали люди и не было ни одного переулка достаточно темного и безлюдного, чтобы хитрость и коварство с одной стороны схлестнулись с благими силами сопротивления с другой. То есть, с нами.
Я шел, не оборачиваясь до тех пор, пока мы не ушли в узкий, едва ли больше полутора метров шириной, проход между домами. Дальше начинался двор, отгороженный высокими воротами.
– Простите, господа, – громко произнес Коняев. – Но так было надо.
«Шершень» я вытащил мгновенно, когда встал вполоборота левым плечом к троице, которая нас преследовала. Теперь они встали плотно, полностью перекрыв нам проход. К тому же мы расположились довольно далеко от оживленной улицы.
– Второй нам не нужен, – произнес один, и я тут же вскинул руку, нажав на кнопку.
Оружие коротко прогудело и выпустило смертоносный шарик. Десять метров до цели – промахнуться очень сложно, даже из «шершня». Снаряд просвистел в воздухе и угодил в рот тому, что стоял посередине.
Щелкнул сломанный зуб, но то была меньшая из бед. Шарик вошел глубоко, пробив мягкие ткани. Мужчина сперва приложил ладонь к губам, тогда как я выбирал себе вторую мишень, потом начал кашлять, забрызгав кровью своего соседа справа, принялся одновременно с этим пытаться вдохнуть, но безуспешно.
К этому времени следующий мой выстрел прошел вскользь по лицу левого – глубокая царапина моментально закровила, превратив раненого в настоящее чудище. «Шершень» накапливал заряд для третьего выстрела, а ошарашенный, оплеванный и испуганный преследователь даже шагу не мог ступить, потому что тот, что был с простреленным ртом, вцепился ему в ногу и уже бился в конвульсиях.
Внезапно он развернулся и упал – то Алан схватил его за плечо, и, как только мужчина подставил скулу, хорошенько ему врезал. Теперь на ногах оставался только третий, с окровавленным лицом. «Шершень» уже накопил заряд – я чуть опустил руку и выстрелил тому в низ живота.
Я не ставил целью убивать кого-либо. Если первым выстрелом я намеревался попасть в плечо, то последним – обездвижить противника. В результате из троих один был оглушен, второй захлебнулся кровью, а третий медленно сползал по стене с лицом, перекошенным от боли.
Алан подошел к нам:
– Все в порядке?
– Думаю, теперь в порядке, – ответил я. Коняев кивнул:
– Я нарочно сказал, чтобы на меня не подумали.
– Чем я еще могу вам сейчас помочь? – спросил сыщик.
– Как дела у Элен, кстати? – я задал вопрос Дитеру, и он тут же ответил:
– Восстанавливается у себя дома.
– Дай Алану адрес, пусть он проведает ее. Не хочу, чтобы девушка пострадала.
Бахнул выстрел – сильно побледневший третий держал в слабеющей руке дымящийся пистолет. Он целился в нас – скорее всего, в меня, но промахнулся, не попав даже в шикарно украшенные ковкой металлические ворота.
И хотя он явно доживал последние минуты, этот его поступок вызвал во мне целую бурю. Я взмахнул рукой, целясь в голову:
– Авада кедавра, мать твою, – и добил стрелка шариком в висок.
Потом поставил «шершень» на предохранитель и убрал оружие в карман. Дитер и Алан смотрели на это во все глаза, Коняев же облегченно вздыхал – убрали последнего свидетеля.
– Я еду к Элен, – тут же отрапортовал Алан и поспешил убраться из переулка.
– Нам тоже пора, – поторопил я остальных.
Как оказалось, автомобиль стоял припаркованный практически рядом с этим переулком. Поэтому меньше, чем за минуту мы добрались до него и сели. Сиденье пришлось сложить, чтобы усадить Коняева сзади.
– Кстати, ты понимаешь, как тебе сегодня повезло, фройнде? – Дитер оценил нашу рассадку. – Ведь те трое могли напасть на тебя со спины.
– Могли, потому что считали, что я не нужен, но стали бы они делать это на виду у всех? Нам и так странностей хватает, так чтобы еще и на людей посреди улицы бросались?
– Ты прав, что ж, спорить не буду. А что за странные слова?
– Какие слова? – я медленно вырулил на проезжую часть и со скоростью черепахи двинулся в сторону Портового района. – А, эти. Из одной хорошей сказки, про мальчика-волшебника. Просто «шершень» очень смахивает на волшебную палочку, вот и пришло в голову. Так что они в действительности ничего не значат.
Я не стал вдаваться в подробности, потому что мы вышли на финишную прямую в вопросе шантажа Дитера. И лишние истории сейчас оказались бы совсем некстати.
– А что, если этот тип ждет звонка от троицы? – предположил ростовщик.
– Звонок – это лишний след, – я тут же отмел эту версию. – В связях он осторожен, но, думаю, что после вчерашнего случившегося в Галерее…
– Простите, – подал голос Коняев с заднего сиденья, – вы сейчас говорите про Центральную Галерею?
– Что, про нее уже в газетах написали?