Между мирами
Шрифт:
– Не переживай, все хороню. Ты и не обязан решать все наши проблемы один! Нас здесь двое, и мы оба будем стараться найти выход. Может, мы вообще обойдемся без магии! Через час появится корабль, заберет нас отсюда, и окажется, что мы с тобой только зря переживали. Так что не нервничай, тебе нужен покой.
Найт только растерянно кивнул, он не привык, чтобы о нем, главе ветви, кто-то заботился. Обычно все было наоборот: к нему приходили за решением проблем! Но эта хрупкая человеческая девушка, кажется, и правда ничего не боялась и не требовала.
От
Днем облака исчезли, и стало очень жарко. Солнце щедро бросало охапки раскаленных лучей на зеркальную гладь океана и маленький желтый плот, затерявшийся на ней. Это было плохо – и даже очень плохо.
Начать хотя бы с того, что резина постоянно перегревалась. Катя была вынуждена постоянно смачивать ее водой, иначе их единственное убежище могло в один не слишком прекрасный момент лопнуть. Тогда их ожидала бы лишь мучительная смерть: рядом по-прежнему не было ни земли, ни кораблей.
Людям приходилось еще хуже, чем резине. На плоту не было ни крыши, ни тени, им негде было спрятаться. Катю не покидало чувство, что она попала внутрь микроволновки: она не представляла, что солнце может быть таким жарким. Любая попытка смочить кожу водой делала ситуацию еще хуже: вода быстро испарялась, а оставшаяся соль усиливала ожог.
Поначалу Катя еще стеснялась раздеваться при едва знакомом мужчине, но жара быстро взяла свое, и она стянула юбку и кроссовки, а из блузки сделала импровизированный платок на голову, оставшись в одном белье. Найт ничего не стал говорить, но она знала, что он смотрит на нее – и этот взгляд ее совсем не раздражал. Катя даже поймала себя на том, что ей хотелось ловить этот взгляд.
То было еще утром, а днем им стало не до таких мелочей. От жары и повышенной влажности Найт почувствовал себя хуже, рана на затылке воспалилась, никакие соляные компрессы не помогали. Он еще и мужественно отказывался пить, чтобы ей досталось больше воды. Кате приходилось дожидаться моментов, когда он оказывался на грани потери сознания, чтобы поднести к его губам бутылку с водой. Вот тогда он пил, но, опомнившись, прекращал и даже сердился на нее.
Воды оставалось все меньше. Катя понятия не имела, что будет дальше.
– Ты весь горишь, – обеспокоенно заметила она, проводя рукой по его лбу. – Думаю, температура под сорок, а у меня и лекарств нормальных нет!
– Жаль… Если бы можно было сбить температуру хоть ненадолго! Подозреваю, что она и сдерживает мою магию.
– Как это?
– Помнишь, я говорил тебе, что маги крепче обычных людей? – поинтересовался Найт. – Я не солгал. Сила любого Великого Клана направлена на укрепление здоровья, независимо от того, на какое колдовство мы способны. Если я оказываюсь в таком паршивом состоянии, как сейчас, моя сила уходит на поддержание во мне жизни, и ей плевать, чего я хочу.
С одной стороны, Катя была рада это услышать – она бы не пережила его смерть, одиночество пугало ее. С другой, без его магии они оба вряд ли выберутся отсюда. Они в воде уже почти сутки, а рядом с ними по-прежнему нет никого и ничего!
Ей было страшно, но она не хотела грузить его этим. Она смочила рубашку Найта в воде и положила ему под голову, надеясь, что это принесет ему хотя бы временную прохладу. Больше Катя ничего сделать не могла и просто села рядом с ним. Отдыхая, она украдкой пыталась разглядеть его правую руку, частично скрытую под одеялом. Она была уверена, что Найт дремлет и ничего не заметит.
Но он заметил:
– Что тебя там так заинтересовало?
Катя почувствовала, как ее щеки пылают от смущения.
– Высматривала обручальное кольцо, – признала она. Катя так устала, что не могла даже придумать подходящую ложь.
– Зачем тебе?
– Чтобы понять, сколько маленьких Интегри будет меня благодарить, когда я верну им папку и мужа.
– Тогда я тебя разочарую: толпы с дарами у твоих дверей не будет. У меня никого нет. Если я умру, титул главы седьмой ветви перейдет к моей младшей сестре.
– Ты не умрешь, даже не начинай, – поморщилась Катя. – Я не позволю тебе! Говорю же: только не в мою смену.
– Как скажешь, – устало улыбнулся он, прикрывая глаза. – Кстати о твоей смене… Как вышло, что русская красавица вдруг оказалась на борту американского самолета?
– Ты сейчас про меня или про себя?
– Очень смешно! Про тебя.
Она терпеть не могла этот вопрос. К счастью, обычно его и не задавали: ее коллеги, опасающиеся всего, что связано с политкорректностью, не хотели ее оскорбить. Вдруг подумает, что они не рады русской! Если же среди них находились любопытные, Катя отвечала какой-нибудь шуткой.
Но ему она могла ответить серьезно. Во-первых, Найт открыл ей свою тайну – Катя подозревала, что далеко не каждому позволено узнать о Великих Кланах. Во-вторых, они, возможно, умрут вместе и очень скоро. Какой толк что-то скрывать?
– У меня двойное гражданство.
– Родители из Америки? – предположил он.
– Муж американец.
– А…
Катя насмешливо закатила глаза:
– Что, решил, что все ясно?
– Уже представил себе сказку про Золушку.
– Напрасно. Там не было сказки.
А может, и была, но очень грустная, Катя не стала уточнять. Она приучила себя к тому, что прошлое должно оставаться прошлым. Так легче, зачем снова проходить через одну и ту же боль? Но здесь, на раскаленном от солнца плоту, рассказ полился сам собой. Было что-то необъяснимо правильное в том, чтобы сидеть рядом с ним, смотреть на далекое небо и вспоминать жизнь, которая, похоже, подходила к завершению.
Катя всегда мечтала стать стюардессой – с тех пор, как маленькой девочкой впервые попала на борт самолета. Прошли годы, а мечта так и осталась с ней. Катя получила образование и без труда устроилась в авиакомпанию. Это было несложно: она выросла миниатюрной красавицей, таких охотно брали на работу стюардессами.