Между нами и горизонтом
Шрифт:
Выкладываю на стол четыре набора ножей и вилок, подставки и салфетки, а затем паникую, убирая один набор.
Ты не член семьи, а наемный работник. Не забывай об этом.
Сегодня только первый день, а я уже забываюсь. Придется быть очень осторожной, чтобы сохранять профессиональную дистанцию от Флетчеров. От каждого из них.
Как только еда приготовлена, завернута в фольгу и спрятана в разогретой духовке, решаю быстро принять душ, прежде чем вытащить Коннора и Эми из постелей. Уже поднимаясь по лестнице, замечаю белый листок бумаги, приклеенный к двери кабинета Ронана. Он там был раньше? Не припомню,
Стою в нерешительности. Ронан дал подробные указания касательно его кабинета, поэтому мне почти не хочется идти и смотреть, что приклеено к двери. Возможно, это просто стикер, напоминающий ему, что надо что-то сделать, когда он встанет. Я все время оставляю себе такие записки. Говорят, что любопытство убило кошку, и оно уже пару раз чуть не убило меня. Оно определенно положило конец моему браку.
Как-то днем я вернулась из школы с мигренью и услышала наверху странный шум. Поднявшись в нашу спальню, обнаружила Уилла в постели с Мелиссой. Так банально. Если бы я не отправилась туда на разведку, у меня были бы все шансы остаться замужем за Уиллом. Он, вероятно, так и продолжал бы тр*хать мою лучшую подругу за моей спиной, и у него никогда не хватило бы смелости уйти.
Ладно, к черту. Прохожу по коридору и останавливаюсь перед кабинетом Ронана. Меня охватывает замешательство, когда вижу, что к двери прикреплен вовсе не стикер. Это маленький белый конверт, на нем черной ручкой написано мое имя. С какой стати Ронану оставлять мне записки, приклеенные к двери его кабинета? Если бы ему понадобилось оставить мне записку, он мог бы подсунуть ее под дверь моей спальни. Правильно? Или оставить на кухонном столе, где я с большей вероятностью ее найду. Кабинет находился в стороне от остальной части дома. По пути в другие комнаты вам не нужно проходить мимо него. Чудо, что я вообще увидела записку, когда поднималась по лестнице.
Вытащив конверт, открываю его.
Офелия,
Пожалуйста, точно следуй этим инструкциям. Позвони по телефону 825 730 4414 и спроси Роберта Линнемана. Попроси его немедленно приехать.
После этого позвони в 911 и вызови полицию. Объясни, что я мертв и что мое тело висит в кабинете.
Не заходи в кабинет.
Ни в коем случае не позволяй детям увидеть.
Успокой детей.
Береги их.
Ронан.
Мое сердце словно граната в груди, чувствую себя так, будто только что нащупала и выдернула чеку.
Что?
Перечитываю письмо по меньшей мере три раза, прежде чем чувствую, как к горлу подступает желчь, обжигая его — меня вот-вот стошнит. Бросаю записку на пол и, затаив дыхание, стучу в дверь кабинета. Это неправда. Это не может быть гребаной правдой. Если это какая-то больная шутка Ронана, то я сейчас же собираю вещи и уезжаю. Ни в коем случае не собиралась торчать здесь после этой больной, извращенной шутки.
— Ронан?
Ничего.
На
— Мистер Флетчер?
По-прежнему ничего.
О Боже.
Не раздумывая, чувствуя, как во мне нарастает тревога, накатывая волнами, протягиваю руку и дергаю дверную ручку. Заперто, круглая ручка даже не поворачивается.
— Дерьмо. Черт побери.
Пытаюсь потрясти ее, но она не сдвигается ни на дюйм. Можно ли проникнуть в кабинет через окно снаружи? Понятия не имею. Стоит попробовать. Хватаю письмо с пола, бегу через дом к входной двери, распахнув ее, выбегаю на улицу. На мне нет обуви. Боль пронзает подошвы моих ног, когда я несусь по гравийной дорожке. К счастью, на той стороне дома растет трава. Больше никаких острых камней. Грязь забрызгала мои ноги, грязная коричневая вода пропитала пижамные штаны. Она хлюпает у меня между пальцами ног.
Первое окно — окно гостиной. Второе — окно кухни. Кабинет за третьем окном с этой стороны дома. Ладонями упираюсь о известняк по обе стороны огромного стеклянного окна, и наклоняюсь вперед, пытаясь заглянуть внутрь.
Я даже не заметила, что на улице еще темно. До рассвета остается несколько мгновений, но прямо сейчас небо все еще покрыто звездами и слабыми, тонкими облаками. В кабинете тоже темно. Прижимаю ладони к стеклу, приспосабливая зрение к темноте, прежде чем могу разглядеть что-то за неясными очертаниями и тенями.
И тут я вижу.
Босые ноги.
Босые ноги, от которых у меня вчера кружилась голова. Они очень медленно вращаются против часовой стрелки. Ронан все еще одет в ту же простую черную футболку и выцветшие черные джинсы, которые он носил весь вчерашний день. Его тело висит в воздухе, руки расслабленно свисают по бокам. Медленно-медленно его тело разворачивается, и вот он уже передо мной, склонив голову набок, с открытыми глазами, устремленными в небытие. Он мертв. Без вариантов. Он определенно мертв.
— Нет! — Зажимаю рот руками, неудержимая дрожь бьет все тело.
Что… какого хрена? Как так? Как это могло случиться? На глаза наворачиваются слезы шока. Я не чувствую своих ног. Не чувствую ни единой части своего тела. Все онемело. Прислоняюсь к стене, наклоняюсь вперед и меня выворачивает наизнанку. Письмо Ронана все еще у меня в руке. Прижимаю бумагу о грубую каменную кладку, пока меня неудержимо рвет на мокрую траву у моих ног.
Больше не могу выносить его пристального взгляда. Отпрянув от окна, бегу обратно в дом. Сердце бешено колотилось в груди. Я вся в грязи, но это кажется наименьшей из моих проблем. Домашний телефон. Где, черт возьми, домашний телефон? В конце концов нахожу его на кухне, рядом с грязной миской, в которой всего двадцать минут назад замешивала тесто для блинов.
К черту Роберта Линнемана. Сначала набираю 911. Почти сразу отвечает женщина.
— 911, что у вас случилось?
— Алло? Здравствуй, Господи, пожалуйста, мне нужна скорая помощь.
— Хорошо, мэм. Какой у вас адрес?
— Я не...черт! Я не знаю.
— Вы не у себя дома, мэм?
— Нет-нет. Я... я только начала здесь работать.
— Ничего страшного. У меня есть адрес, связанный с этой телефонной линией. Что случилось, мэм? Что произошло?
— Мой босс... он повесился в своем кабинете. Дверь заперта. Я не могу… Я не могу ее открыть. Я видела его через окно.