Между нами мегаполис
Шрифт:
Коля зачем-то говорил и говорил. По факту, ничего не значащие слова. Но Даше стало тепло на груди. Может, из-за того, что в детстве они ездили на дачу к бабушке и дедушке под Киевом? И она летом обрывала всю клубнику на грядке, чтобы полакомиться своим любимым повидлом?..
С Колей почему-то просыпались чувства из детства, из юности. Все они были теплыми и будто бы даже мягкими. Как вечер все у той же бабушки, когда летом в сумерках сидишь на лавке за двором и смотришь на закат. Такие вечера ведь тоже мягкие. А сейчас бабушки
А сейчас получается, что Коля возобновляет все это? Вытягивает ее внутреннего ребенка на свет? Даша снова посмотрела на окружение. Это явно не те люди, которые делают ее счастливее… Поэтому выбор очевиден. Пока она сама не передумала, вызвала такси, поменяла лодочки на ботильоны и поехала за шаурмой. Вот так будет правильно, да.
— Ну, что? Может, уже домой, — Ник повернулся к девушке и поправил ей лацканы шубы. — Мне кажется, что ты уже замерзла. Знаешь, как моя мама говорит, — заиндевела.
— Ну ты можешь меня отогреть, — Даша улыбнулась, но все же немного поежилась. Потому что декабрьский ветер не всегда был ласковым. И тут же она, как по заказу, попала в объятия парня. Одной рукой он водил по ее спине, будто бы растирая и вызывая тепло, а другой — заказывал такси через приложение.
— Ник, я оплачу дорогу.
— Я сам, — чуть более резко, чем этого требовала ситуация, отрезал Коля. Но сегодня и Дарья не стала спорить. Улыбнулась и оставила на его щеке едва заметный след от очень уж стойкой матовой помады алого цвета. Хороший салон, раз у них макияж держится уже семь часов к ряду.
Ехали домой они молча, держась за руки. Дашка положила свою голову на плечо парню. Тот отчаянно зевал, но, придя в квартиру, утащил девушку для совместного душа. А потом уже, лежа в кровати, девушка водила пальцами почему-то по его лицу. Как если бы она была незрячей и хотела запомнить каждый изгиб.
— Слушай, Коль, — вопросительно начала. В ответ получила только полусонное «угу, что?», но продолжила. — У тебя нос такой… ну не знаю, просто… характерный для одного народа.
— Угу, а ты раньше не замечала?
— Как-то не думала о твоем носе.
— Вообще-то я еврей.
— Серьезно?
— Ну, я из-под Одессы. Там много таких.
— Просто я не задумывалась, — протянула девушка. — Это интересно. А кто у тебя из родни?..
— Чистокровная еврейка у меня бабушка. Приедешь ко мне летом — я вас познакомлю. Сара Давидовна исключительная женщина. Дед мой был уже украинцем. Мама, получается, тоже еврейка. По традициям евреем считается тот, кто рождён от женщины из этой нации. Ну и я получается, тоже еврей по этой логике. Хотя отец биологический — украинец.
— Интересно. А ты похож на евреев, ну по стереотипам?
— Думаю, что нет. Даже мама моя как-то
— А расскажи еще что-то. Можно просто из детства.
— Ну, в детстве я очень часто матерился. Мама не могла меня отучить. И были проблемы с тем, что моя бабушка учитель-лингвист. И в этой же школе я со своими матами. А потом бегали с парнями на улице и полезли в карьер песчаный. В общем, присыпало меня там неплохо… а когда вытащили, я еще два дня не говорил. О дурной привычке вообще месяца два не вспоминал.
— Было страшно?
— Да я уже особо и не помню. Мама начиталась книг по психологии. И сказала, что это защитный механизм организма. Отказаться от плохих воспоминаний.
— Почему-то представляю тебя очень приятным ребенком. Таким, милым блондином, как ангелочек.
— Тогда я тебя удивлю. Я до пяти лет был абсолютно черным. Потом уже к первому классу волосы начали светлеть. А вот ты точно не была блондинкой, да?
— С чего ты взял? — заинтересованно протянула Даша.
— Ну на твоих желтых волосах иногда видно темные пряди.
— Ты охренел? — девушка натуральным образом взвыла. Стукнула ладонью по прикроватному светильнику и умчалась в сторону ванной комнаты.
— Эй, Даш, что такое?
— Все ты врешь. Они не желтые. Нормальный оттенок. Ты думаешь, я столько денег трачу на волосы, чтобы кто-то их потом желтыми назвал?
— Да пошутил я. Но ты же не блондинка.
— Угу, я русая. Но этот цвет делает меня… серьезнее что ли.
— Хорошо, ложись снова. Все нормально с волосами. Но а какой в детстве была ты?
— Не знаю… наверное, слишком наивной.
— С чего ты так взяла?
— Знаешь, мне же в детстве уроки давались быстро и легко. Я не была зубрилой. Наоборот, все получалось у меня быстро. Когда я пошла во второй класс, папа уже неплохо раскрутил свой бизнес. И, наверное, это была банальная зависть. В общем, со мной перестали общаться. И один раз позвали на день рождения весь класс… И меня, практически персонально. Я купила подарок имениннице, папа мне дал денег, чтобы я еще и купила много конфет на всех ребят. И… я их прождала тогда почти два часа, пока мама не поняла, что я вовсе не на дне рождения. А одноклассники, оказывается, пошутили надо мной. И праздновали совсем в другом месте.
Ник даже не мог ничего отвечать. Ему стало жутко обидно за ту маленькую девочку Дашу, которая поверила в человеческую надежность. У Коли даже перехватило дыхание, потому что голос его девочки был настолько грустным… Будто бы она почти за двадцать лет не отпустила свое разочарование. Коля поцеловал аккуратно макушку и прижался к ней щекой:
— Моя маленькая девочка, мое солнышко, — совсем уж шепотом, не хотя нарушать всю ответственность момента. Дашка на секунду прижалась к нему сильнее, проведя ладонью по торсу. А потому уже в привычной манере ответила: