Между нами война
Шрифт:
Кроме того – очки. За попадание в барьер один раз – минус два копья; два раза – минус три копья; три – лишение награды.
Идите подкрепитесь и соберитесь. Через час мы выезжаем из крепости в специально отведенное место – ристалище, где уже собираются знать и горожане! – его голос перестал срываться. Странно: когда командир говорил спокойно – тембр был бархатный и глубокий, но стоило ему его повысить, как всё портило на пару тонов высокое, срывающееся бурление.
На этом Таррос закончил. Еще раз окинув взглядом всех, он задержался на Эрис, но все же развернулся и удалился.
Все собрались в столовой.
– Господи! Прошу тебя, Создатель мой, помоги мне и ребятам! Не опозорь меня. Все, чему я училась – помоги мне показать это, прошу. – из ее глаз покатились слезы. Это был решающий день.
– Эрис! – голос учителя прервал ее.
– Иду. – девушка поспешно вытерлась.
Она открыла дверь. Учитель раздобыл завтрак. Он увидел волнение своей подопечной.
– Эрис, можно?
– Конечно, входите. – она посторонилась. – Слушаю Вас. – Эрис жестом попросила Янниса присесть, а сама села поодаль от учителя.
– Эрис. Я помню тебя еще маленькой, ничего не умеющей делать, девочкой. Ты смотрела на себя в зеркало? Ты выросла.
Эрис молчала, опустив голову.
– В детстве ты не владела ни боевым искусством, ни ездой. Но у тебя были стремления, цель. Желание победить. Упрямство… Иду напролом! – он засмеялся, вытянув ладонь правой руки вперед. Эрис улыбнулась.
– А теперь ты умеешь всё. Всё. Я надеюсь, твое желание никуда не делось?
– Нет, что Вы! – она вспылила, выпрямившись в плечах.
– Ну вот, теперь узнаю тебя – лихачка и задира. Всегда доказывающая свою правоту – иди и докажи им всем, кто тут прав! Хорошо?
– Да, учитель! – Эрис улыбнулась. Её боевой дух воспрял. – Горн!
– Ешь давай и иди.
– Так точно.
Учитель вышел, а Эрис, наглухо закрыв дверь, поспешно перехватила пару кусков еды и заново накрепко перебинтовала своё женское тело. Она облачилась в свои солдатские одежды, затем надела кольчугу и нагрудник. Напялив в спешке шлем и привязав ножны, девушка выскочила из комнаты. Капитанша собрала ребят.
– Парни, братья! У нас нет их роскоши, нет их условий – но не это ли помогает нам стать сильнее? Мы максимально приближены к боевым действиям в своём же городе – городе нищих и трудяг. Я сейчас пойду и покажу, каковы мы в деле. Но мне нужна команда. Кто хочет со мной отстоять честь Ситии? Как там, Каннареджо – по-ихнему?
Все рассмеялись.
– Мы все хотим, пошли! – ответили ей дружным хором.
– Быстрее, быстрее! – она подгоняла юнцов по длинным глухим коридорам.
Они вновь вышли к плацдарму. Солнце ярко светило на огромную, умытую росой, площадку. Солдаты крепости вывели их лошадей. Каждый воин встретил любимого товарища.
– Буцефал, милый мой. – Эрис, забывшись, кинулась на шею своему вороному коню. Он был более, чем рад. Довольно фыркая, верный щипал губами шлем и руки хозяйки, одетые в толстые бычьи перчатки. Она прижалась к щеке Буцефала лицом, теребя его блестящую гриву.
– Смотри, щуплый, чтоб тебя ветром не сдуло. – этот голос командира прозвучал совсем рядом, в самый затылок Эрис. Она обернулась и увидела Тарроса с каким-то высоким загорелым офицером, видимо, только прибывшим. Спустившись со ступеней, они уже прошли мимо.
– Вот гад! – воскликнула она себе под нос, закипая от злости.
Отдали приказ "По коням!".
Быстро вскочив на лошадь и построив юниоров по двое в колонну, Эрис отправилась в столицу по широкой каменной мостовой. Ими управляли командир и офицер, за которыми держались глашатаи с горнами и сигнальные с походными друмами и свистками. После них тянулись пару сержантов, ведя за собой остальные области и крепостных солдат.
Их взору открылась замечательная картина – бесконечная водная гладь, разнизанная мелкой золотой рябью, над которой возвышался грандиозный небосвод. Две лазури: небесная, украшенная белым серебром скучковавшихся в плотные плеяды облаков и морская, рассвеченная солнечными золотыми бликами.
Свежий бриз, пригоняемый для их бодрости даже через закрытый шлем доносился до лица и обоняния Эрис. Приморские птицы зазывали друг друга на своем пронзительном языке. Буцефал бесконечно радовался – он шёл с цоконьем, высоко поднимая голени, что свидетельствовало о хорошем расположении духа умного животного. Еще пару метров и начнется земля.
Копыта коня Эрис наступили на влажный прибрежный песок. Огромные валуны создавали преграду для стремящихся волн, пресекая их с фонтанирующим брызгом. Плеск и шепот моря доносился до их слуха. Появлялась стелющаяся трава – низкая, она заносилась желтыми песчинками. Тяжелый топот коней, их пыхтение, звон железных сбруй и орудий, покашливание солдат – все смешивалось воедино.
Они проезжали мимо желтых домиков с наглухо закрытыми ставнями – скоро начнется жара, и местные спасутся от неё внутри, деля рабочий день на две части, между которыми находится дневной сон мизмери, являющийся традиционным послеобеденным отдыхом трудяг.
Но пока еще не было и полудня – тощие рыбаки возились с сетями у лодок и косились на строй рыцарей боязливым взглядом. Темно-зеленые кипарисы, выстроенные вдоль дороги, сливались в сплошную стену.
На поворотах, когда Таррос притормаживал, в просветах между деревьями виднелись уступы террас скромных, огороженных камнями, домишек и ровные ряды оливковых добротных деревьев.
Эрис заметила лошадь Тарроса – ей показалось, что за годы своей короткой жизни она не видела существа более прекрасного. Ослепительно-белый благородный, легкий и поджарый скакун – такой породы она еще не видела. На фоне остальных коней он выглядел меньше. Более сухой, но сильный и проворный. И пусть испанец Буцефал не обижается, но Эрис пообещала себе при удобном случае непременно познакомиться с конём.
Пройдя через узкие улочки, они вышли на более широкую. Эрис повернула голову – здесь была гончарная мастерская. Ее взгляд заворожила работа. Она не успела увидеть, как до этого курчавый мальчишка-подмастерье шлепнул на гончарный круг большой ком темно-красной глины. Мастер нажимал на педаль, ускоряя обороты круга, затем очень буднично накладывал на глину руки, обжимая упругий эластичный комок, и Эрис наблюдала уже то, как перед ним вырастал классической формы сосуд метровой высоты. Рядом, на солнце, подсушивались готовые к обжигу амфоры. Мальчуган поднял голову на шум, и его взгляд загорелся при виде их строя. Он стал умолять мастера улизнуть следом за ними, но тот оставался неумолим, бросив пару грубых ругательств в адрес пацана, отчего смуглёныш раскраснелся и опустил голову.