#Между Огней
Шрифт:
Девушка гладила ладонью теплый камень, чувствуя, как отпечатывается на коже чье-то далекое послание. Сухой голос Освальда еще звучал в ушах, перекрывая собой шум боли, что прибоем билась в сердце. Гнусный предатель, ставший Вожаком. Лучшая женщина, выбравшая его из многих, чтобы умереть в одиночестве, пытаясь родить дитя. Не кривил ли душой Освальд? Не чувство ли отвергнутости диктовало ему эти страшные, тяжелые слова? И как поступит он теперь, раскрыв тайну дочери предателя? Юли не находила ответа. А у бабушки, которая всегда готова
Но даже слова, полные злобы и презрения, приближали Юли к родителям, делая их живыми и настоящими. И пусть в памяти Освальда отец ее оставался виновным в страшных грехах. Пусть мама была для него женщиной, сделавшей неверный выбор. Но они существовали на самом деле, Освальд их помнил, говорил о них, злился, как могут злиться лишь на тех, кто когда-то жил на этой земле.
– Томас, – прошептала Юли, покрываясь мурашками, – Анабель.
Когда имя матери сорвалось с ее языка, она вдруг поняла, по какому символу скользят ее пальцы. Выскобленная тупым ножом, неровная буква «А» выделялась на старом камне.
Всхлипнув, Юли прижалась к нему щекой. На один бесконечно долгий миг ей показалось, будто камень стал мягкой женской ладонью. Материнской ладонью, дарующей такое тепло и нежность, что боль наконец отступила, и Юли ощутила желанный покой.
– Эй, – голос Лина прогнал морок, и камень вновь оказался камнем. – Пойдем, тебе надо поесть.
Он с силой потянул ее за руку, и все, что оставалось Юли, это подчиниться его воле.
Алиса шагала вдоль кромки гряды, скидывая мелкие камешки вниз. Проводив взглядом Вестников, которые, понурив головы, гуськом заходили в дом, она не сумела заставить себя последовать за ними. Поймав удивленный взгляд Лина, девушка лишь кивнула ему в ответ.
Спор с Освальдом был слишком коротким, это мучило Алису недобрым предчувствием. Вместо того чтобы допытываться правды, он отступился так быстро, словно она открылась ему без лишних слов.
Погруженная в тяжелые мысли, Крылатая наблюдала, как резвится на острых камнях Чарли. Он вскидывал вверх свой пышный хвост, чтобы схватить его зубами, но каждый раз оранжевый мех ускользал в самый последний миг. Казалось, что зверек увлечен своей забавой, но от внимательного взгляда Алисы не укрылось, как озабоченно поглядывает на нее лис, украдкой, думая, что она этого не замечает.
Чарли чуял ее смятение, ему хотелось развлечь подружку забавной игрой, и Алиса была благодарна ему за это. Она присела и ласково погладила мягкую спинку. Мех приятно пружинил, а сам Чарли тут же довольно заурчал.
Алиса поймала себя на мысли, что с каждым днем, приносящим все новые беды, она отдаляется от друзей, и только маленький лис понимает ее тонко и точно, даже лучше, чем она сама.
– Хороший зверь. – Низкий голос подошедшего заставил Алису вздрогнуть. – Ох, испугал, что ли? Уж извиняй.
Большой Сэм смущенно
– Вот, послали, говорят, будут похлебку варить. – Парень шутя поднял свою ношу, хотя та весила столько, что сама Алиса с трудом оторвала бы ее от земли. – Ты приходи. Если остынет, есть будет невозможно.
Алиса улыбнулась и поднялась. Остывший ужин и полное ведро – это было так просто и так понятно, что ей захотелось рассмеяться. Тяжелые мысли можно оставить и на потом, а посидеть с Братьями у огня, вспоминая прошлое, будто ничего и не изменилось с тех пор, было ей необходимо прямо сейчас.
– Я приду, Сэм, спасибо! – искренне сказала она.
Крылатый кивнул и направился в сторону сторожевого дома.
День уже склонился к закату. Тени от скал вытянулись, а солнце почти ушло за горизонт, окрашивая песок в багровый цвет. Воздух медленно остывал, совсем скоро морозная взвесь покроет камни, и так завершится еще один день в сожженном мире.
Алиса глубоко вздохнула и хотела было уже двинуться к дому, но перед глазами вдруг все поплыло. Она неловко взмахнула руками, оседая на землю.
Чарли тут же подскочил к ней, взволнованно уткнулся ей в локоть влажным носом, заскулил и стал заглядывать в глаза девушки, но они уже полнились серебряным сиянием. Чарли завыл и присел у ног застывшей Жрицы.
«Я буду ждать твоего возвращения, человеческий детеныш. Я всегда буду тебя ждать», – проскулил он.
Но Алиса его не слышала, она лежала в мягкой траве. Маленькие перламутровые жучки ползали у ее лица, собирая мелкие веточки и семена цветущих трав, чтобы унести их в свои жилища.
– Интересно, они знают, что их не существует на самом деле? – спросила Алиса, чувствуя, как Алан уже склонился над ней, помогая приподняться и сесть.
– А хоть кто-нибудь знает наверняка, существует ли он? – откликнулся юноша, усаживаясь рядом. – Здравствуй, Алиса.
Они посидели так, разглядывая друг друга. За дни, что Крылатая провела в пути и Городе, Алан стал шире в плечах и держал теперь спину с особой прямизной, в которой скрывалось осознание внутренней силы. Его волосы были распущены и полны серебряного сияния, он откидывал непослушную прядку с лица, чтобы она не мешала ему смотреть на Алису.
– Ты изменилась, – сказал он с улыбкой. – Ты стала сильнее.
– Я хотела сказать тебе то же самое.
– А разве ты еще не поняла, как мы связаны? Чем сильнее я, тем сильнее ты. Чем больше могущества вмещает твое сердце, тем шире во мне разливается память предков.
Алису обволакивал его голос, переменчивый, дурманящий. Она не могла бы сказать, низким или звонким он был, говорил ли Алан плавно, а может, чеканил слова, как Томас. Нет, голос Божества, как и оно само, был сразу всеми голосами, теми, что когда-либо слышала Алиса, и теми, что не существовали вовсе.