Шрифт:
Краковская колбаса
Лаврентий Демидович шел домой походкой, которая уже лет пятнадцать была шаркающей; в одной руке у него была банка дешевого пива, в другой – пакет, в котором лежала палка краковской колбасы. Потягивая пиво, Лаврентий Демидович предавался воспоминаниям о том, как в старые времена, когда на теле его страны заживали многочисленные раны, оставленные большой войной, краковская колбаса была не то чтобы дефицитом, – ах, кто из нынешней молодежи знает и помнит истинное значение этого слова? – она была чудом, ценнейшим артефактом, доступным лишь членам правящей партии, либо
Теперь же это чудо природы – искусно приготовленная плоть убитых обладателей рогов и копыт – была в свободной продаже. Раз в месяц, с каждой пенсии, Лаврентий Демидович покупал цельную палку краковской колбасы.
Где-то там, за границей, в городе, где он никогда не побывает, человеческий разум дошел до того, что превратил смерть в предмет вкусового наслаждения. Там, в прошлом, гиганты человеческой мысли научились измельчать мясо свиней и коров, перемешивать ее, превращая два животных в одно – щедрое, охотно делящееся с людьми кусками ароматного полукопченого тела. Лаврентий Демидович представил его: смесь свиньи и коровы с большими грустными глазами, увешанное, как дредами, толстыми мясными батонами. Глаза невиданной скотины умоляюще просят избавить его от лишнего веса. Добрые мясники вырывают куски колбасы, оставляя открытыми поры. И нет никакой смерти.
Разве благоухающий бутерброд и бутылка пива могут быть связаны со страданием, болью и страхом? Неужели такое удовольствие, как поедание колбасы, должно кому-то стоить жизни? Но, ах! Вся эта сложность молекулярных соединений продукта пронизана метафизическим ужасом. Вот он, Лаврентий Демидович, несет в руках палку колбасы и пьет пиво. И вроде бы все отлично – красота и гармония. Но когда тебе шестьдесят пять, вечность начинает тревожно фонить невидимой, назойливой комариной стаей. Вдруг это последняя бутылка пива? Последняя палка колбасы? Сколько еще удовольствий можно получить, пока некогда приветливое звездное небо не потребует расплаты? Молекулы, составляющие тебя, продолжат участвовать во всеобщем уравнении, но разум – нет; он останется, запертый во временной ловушке – статичный и неизменный. Перспектива сомнительная, да еще и пиво кончается.
Лаврентий Демидович направился к ближайшему ларьку:
– Две «Охоты крепкой» и пластиковый пакет.
– Сто девять рублей. Десять рублей посмотрите?
– Да, да, – порывшись в карманах, пенсионер достал сторублевую бумажку и десятирублевую монету.
– Прекрасно, – улыбнулась продавщица, выставляя перед покупателем две банки холодного, запотевшего пива.
Продавщица, молодая, крепкая девушка, с зелеными глазами, красивыми, полными руками, и крашенными хной волосами.
«Все циклично, все повторяется. Всегда будет какая-то молодая продавщица с пивом в ларьке, а вот ты сам уже прежним не будешь. Ты никогда не займешься с ней сексом. Твое дряхлеющее тело не способно вызвать ее интерес. Несвежее дыхание старика больше не позволит возникнуть на губах ни одному романтическому поцелую», – почти незаметно мелькнула мысль в голове Лаврентия Демидовича.
– Дочка, а может, в кино сходим? – вдруг заявил он.
Продавщица звонко расхохоталась и добродушно ответила:
– Нет, спасибо.
– А чего? Пообщаемся о том, о сем. Я человек пожилой, много повидал, со мной не скучно, а то эти молодые прохвосты – о чем с ними говорить?!
– Ваше пиво, – сказала девушка, подавая пакет.
Лаврентий Демидович достал одну бутылку, и ловко откупорил ее открывалкой, привязанной веревочкой к вкрученному в прилавок шурупу. Сделав три-четыре крупных глотка, он еще раз внимательно взглянул на девушку.
– А может, сходим на танцы? Вы умеете танцевать вальс? Я вот прекрасно вальсирую, – пенсионер сделал неловкое танцевальное па.
– Дедушка, вы во времени потерялись? Сейчас не ходят на танцы.
– А куда ходят?
– В клуб или на дискотеку.
– И что, там не танцуют?
– Вальс не танцуют.
– А мы станцуем.
– Нет, не станцуем.
– Что ж вы, молодежь, такая нелюбопытная? Неужели неинтересно, как двигается старый, опытный самец? – Лаврентий Демидович, выпятил губу и повел плечом.
– Честно – не интересно, – девушка закатила глаза.
– Да что вам вообще интересно?
– Много чего, но старые козлы, пьющие дешевое пиво, мне интересны ровно настолько, сколько они тратят на его покупку. Рабочие обязанности, знаете ли.
– А я куплю! – Лаврентий Демидович залез в карман, нашаривая мелочь, но там явно не хватало. – Да и черт с ним. А хотите колбасы краковской?
– Проваливай отсюда, дедушка, твоя колбаса уже ни на что не годится, как ее не назови, – прошипела продавщица.
– Сука, – с чувством заявил Лаврентий Демидович и отправился прочь.
– Извращенец старый!
«А вот человек умирает, и что? – размышлял пенсионер, – Какова вероятность, что такая сложность мира, с ним, таким же Лаврентием Демидовичем, возникнет вновь? Ноль, запятая и несчетное количество нулей, уходящее в необозримую даль. Но где-то там, за нулями, есть другая цифра; а значит, то, что может произойти – обязательно произойдет, особенно если на твоей стороне бесконечность. И что? Он опять будет идти, таким же днем, с этой вонючей палкой колбасы и дерьмовым пивом? И молодая продавщица снова пошлет его? И жизнь его будет такой же идиотской? И дома будет его ждать дочь – глупая стерва Танюха? Его сокровище, будь оно неладно. Время навернет гигантский круг, и все вновь возникнет во всей такой же сложности, чтобы он снова купил краковской колбасы, а продавщица послала его подальше? Неужели колесо времени, проходящее через бесконечность, может упереться в палку колбасы, как баран в новые ворота?»
Пенсионер отпил пива, достал из пакета мясной колбасный батон и погрозил им в небо, после чего предался размышлениям:
«А если с каждым витком времени, он, Лаврентий Демидович, в своих бесконечных повторениях может что-то изменить, хоть самую малость? Вот можно колбасу псу бездомному отдать, съесть самому, или… Да страшно подумать, сколько всего можно сделать, сколько успеть. И ведь про это уже есть теории в квантовой физике. Жаль, что он не ученый. Уж он бы увидел, почувствовал картину других измерений».
Лаврентий Демидович навернул круг через бесконечность и взглянул на руку с зажатым полукопчёным артефактом.
Колбаса на месте. Да ладно вам, неужели все настолько похоже? Ну-ка! Еще разок! Такая же ерунда. Еще! Еще! Мать вашу! Неужели, мотаясь по кругам бесконечности совпадений, он ни разу не попадет в зону сингулярности или еще чего, что изменило бы ситуацию? Нужно доказать высшему порядку, что колбаса ему не нужна! Выбросить? Не-е-ет, так не переделаешь это гоночное поле. Выбрось ее собаке, и космическая служба доставки, навернув круг, снова вложит в руку пакет с колбасой. Тут нужно кардинальное решение! Кар-ди-на-льное!