Между Южным и Северным полюсами
Шрифт:
Лаврентий Демидович дьявольски расхохотался и направился дальше.
– Охоту крепкую.
– Опять ты, иди уже, проспись, – возмутилась зеленоглазая продавщица.
Лаврентий Демидович молча хлопнул на прилавок пятитысячную бумажку.
– Банк ограбил, что ли? – чуть смущенно пробормотала она.
– Нагнись-ка сюда, – ледяным тоном приказал мужчина.
Продавщица, будто завороженная взглядом змеи, подчинилась, оперевшись о прилавок своей внушительной грудью.
Лаврентий Демидович схватил ее за горло, уставившись в наполненные ужасом
– Открой рот, ссука.
Девушка, будто в трансе, послушно открыла рот.
Лаврентий Демидович засунул ей в рот палку краковской колбасы и начал делать поступательные движения.
– Нравится?
Продавщица не отреагировала, она просто смотрела на покупателя широко открытыми глазами.
Закончив экзекуцию, пенсионер, как ни в чем не бывало, заявил:
– Ну, где же мое пиво?
Девушка, глядя в пустоту, поставила на прилавок бутылку пива и машинально отсчитала сдачу.
– Мы еще встретимся, и все будет по-другому.
Лаврентий Демидович откупорил бутылку о поребрик автомобильного заграждения и направился дальше. Навстречу ему шла молодая семейная пара; мамаша, крашеная блондинка, держала за руку откормленного отпрыска.
– Гуляете? – спросил Лаврентий Демидович, изобразив дружелюбие.
– Гуляем, – с оттенком флирта ответила женщина.
– Как зовут сыночка? – пенсионер присел перед ребенком.
Папаша попытался возразить, но женщина, заметив его порыв, дернула его за рукав.
– Лавруша.
– Как мило. Кем ты хочешь стать, Лавруша, когда вырастешь?
– Олигархом, – выпятив губу, ответил мальчик.
– Ты знаешь о том, что ты вырастешь редким ублюдком? – спросил пенсионер, поглаживая по голове белокурого мальчугана.
– Э-э! – раздался голос отца.
Но конфликту не суждено было продолжиться – раздался вой полицейских сирен.
– Это профессор, – пояснил Лаврентий Демидович, – я тут, знаете ли, человека ограбил. Желаете колбасы?
– Э-э, – отец ребенка двинулся на обнаглевшего пенсионера.
Лаврентий Демидович, двинувшись навстречу, точным движением упер палку колбасы в нос возмущенному мужчине.
– Ты вообще знаешь, из чего состоит краковская колбаса?
– Нет, – ответил ошеломленный родитель.
– То-то же, – заключил Лаврентий Демидович и бросился бежать к ближайшему жилому дому.
Высоковольтная линия радости, незримо для всех пронзавшая пространство, теперь была подключена к венам и нервам немолодого мужчины.
Настоящий он – гибкий хищник, проник в каменный муравейник, состоящий из множества нор. Там, за закрытыми дверями, с замками и цепочками множество дрожащей биомассы; но он состоит из другого мяса. Никакие гнусные хозяева этого мирка не доберутся до него – другие стандарты. Какая бы метафизическая колбаса не производилась на этой планете – он вне игры. Семейная парочка показывает полицейским, где скрылся злоумышленник. Смешно. Они вообще, в курсе, с какой скоростью несется в пространстве весь этот бардак? Галактика изящно закручивается по спирали, но служителям порядка до этого нет дела. Этот порядок придумали враждебные насекомые, которым нет дела до мелочных терзаний, присущих нашему биологическому виду. – «Кусок краковской колбасы, пожалуйста». – «Выпишите ему, машина питания дала разрешение на откорм; департамент смерти заверил его печатью». Вселенная сжимается и разжимается в порыве Большого Взрыва, как гигантское бесконечное существо, бьющееся в агонии, порождая череду согнутых палок краковской колбасы. Но этой мешаниной не сломить дух настоящего солдата свободной армии, состоящей из пиратов, преступников всех мастей, бывших рейнджеров, беглых еретиков, портовых шлюх, разуверившихся монахов, отчаянных дауншифтеров и прочих отморозков, выплюнутых цивилизацией за ограду скотного двора. Свиные и коровьи останки сошлись в оргазменном экстазе – оружие врага! Его не выкинешь просто так, если поступить неразумно, колбаса, как «кольцо всевластия», вернется за тобой и накажет.
Дверь на чердак девятиэтажного здания, как и люк на крышу, оказался открыт, и Лаврентий Демидович оказался один на один с небом, давящим на него низкими клочковатыми облаками.
– Вот так. С меня хватит. Пора перезапустить время. Чертова колбаса, я избавлюсь от тебя…– бормотал пенсионер, становясь на бордюр крыши.
Он смотрел на неспешно текущие акварельные разводы туч, а затем на колбасу, и чувствовал, как подобно двум краскам, грусть перетекает в ненависть и обратно и, смешиваясь, эти два чувства образуют уродливые, замысловатые узоры.
– Мужчина, прошу остановиться, это полиция, – послышался голос за спиной.
– Мы не причиним Вам вреда, – вторил другой голос, постарше.
– Я еще вернусь, – не оборачиваясь, сказал Лаврентий Демидович и бросился вниз.
Полицейские сидели в машине и молчали. Более молодой крутил ручку радиоприемника, пытаясь поймать нужную волну.
– Это ж надо, такое совпадение, – тихо произнес тот, что постарше, с седеющими усами.
– Угу, – ответил молодой, не переставая крутить ручку.
– Откуда там взялся грузовик с сеном? Ты веришь в совпадения?
– Приходится.
– Ну, вот как можно сброситься с крыши и попасть в проезжающий грузовик, отделавшись легким вывихом?
– Повезло.
– Да хватит радио мучить!
– Чего ты нервничаешь? – молодой полицейский выключил радио.
– Не люблю я, когда чего-то не понимаю.
– Чего ты не понял?
– Кому в городе, в марте, понадобилось сено?
– Мало ли, может, у кого корова дома живет?
– Тебе бы все шутить. Есть хочется, поезжай до Макдональдса, а? Мало того, что кругом психопаты, не хватало еще и язву заработать.
– У меня бутерброды есть, – молодой полицейский открыл бардачок и достал пакет.
– С чем у тебя?
– С колбасой.
– С каких пор ты стал бутерброды делать?
– Ну-у-у, захотелось краковской колбасы.
Неожиданная догадка пришла на ум усатому полицейскому.
– Слушай, ты что?
– Да нормальная она, не выбрасывать же?
– Ты мозги с утра дома забыл, это же вещественное доказательство?!
– Да чего там доказывать? У дедка по весне крыша поехала, что и без колбасы понятно и занесено в протокол.