Межгалактическая империя
Шрифт:
Он почувствовал холодок в груди. Получается, что и цель, ради которой он столько лет корпел над книгами, не более чем самообман? Ради чего он портил глаза, набивал память всевозможными, никому не нужными сведениями? Прекрасная мечта — извлечь уроки из прошлого и наметить пути к новому возрождению человечества, основанному на этот раз на собственных достижениях, на собственных поисках и заблуждениях. Долой данную нам взаймы технику! Долой неизвестных хозяев, сумевших одолеть нашу расу с помощью удивительного, не имеющего прецедентов подкупа!..
Что осталось от этих надежд, если самое главное, что двигает жизнь, самое существенное в процессе познания — информация! — собирается с помощью таких способов и в таких
Это было смешно и ужасно. Не знаешь, рыдать или смеяться…
Дверь в кабину отлетела в сторону. Спартак обернулся, на пороге стоял перепуганный, совсем молоденький студент, под мышкой у него торчал угол магнитофона.
— Ой! Простите, брат, я почему-то решил, что эта кабина свободна.
— Ничего. — Спартак, успокаивая его, вскинул руки. — Я забыл закрыть за собой дверь. Я уже закончил, так что можете заходить.
Отец Эртон несколько мгновений подыскивал слова, потом наконец решился.
— Вы должны извинить меня. Скорее всего, мне не следовало упоминать об этом, однако интересы дела превыше всего. Брат Спартак, прежде всего мы являемся учебным заведением и только во вторую очередь центром сбора и распределения информации. Мы даем прибежище таким, как вы, исключительно из соображений вежливости. Мы позволяем ученикам пользоваться всеми нашими средствами в надежде, что они отблагодарят нас важным научным трудом, особым вкладом в понимание исторических процессов. До поры до времени, конечно, мы не упоминаем о такого рода обязательствах, но в нашем случае я просто вынужден заметить, что ваш труд еще не закончен, а вы уже собираетесь покинуть нас.
Глава ордена особо выделил глагол «покинуть», при этом бросил на Спартака выразительный взгляд.
Ученый вздохнул. Он всегда с уважением относился к старику и теперь почувствовал себя неловко. Говорят, глава университета недавно отметил свое столетие…
— Отец, у меня и в мыслях нет навсегда покинуть орден, — ответил он. — Это все из-за последних новостей с Эсконела.
— Более того. — Отец Эртон словно не заметил сделанного собеседником замечания и продолжил прежним старческим, чуть надтреснутым голосом: — Брат Ульвин написал отчет о встрече с вашим сводным братом. Там сказано, что подобных грубиянов ему встречать не доводилось. Он явился сюда вооруженным. С ног до головы!.. И на лице шрам — свидетельство буйного характера и участия в боевых действиях.
— Но Эсконел в такой беде…
— Вы, конечно, искренне считаете, что желаете вернуться сюда, — в том же ключе продолжал отец Эртон.
Спартак поразился — старик как будто не слышит его, все говорит, говорит. Размеренно, бесстрастно…
— Но некто — например, тот же узурпатор Эсконела — не примет во внимание ваши планы, и ваши шансы на возвращение станут… пффф!
— Простите, я совсем другое имел…
— Это было бы весьма неприятно — потерять разум такого калибра, как ваш. Тем более из-за недальновидной попытки остановить вал разложения и упадка, надвинувшихся на освоенную часть вселенной, и даже повернуть его вспять. Охотно соглашусь с вами, что Эсконел — прекрасный мир, и в дни империи слава о нем звучала повсюду. Но то же самое можно сказать и о Декладоре, о Праксьюлуме, о Норге…
— Декладор до сих пор является вполне процветающим…
— Теперь перейдем к заключению — оно, на мой взгляд, удручающе. Если вы покинете университет, вам придется нарушить обет. Вы будете вынуждены в той или иной форме использовать насилие. Поэтому вернуться уже не удастся. Вам не будет позволено.
Старик выпрямился, откинулся к спинке кресла, взглянул на Спартака.
— По характеру я вовсе не агрессивен! — воскликнул Спартак и тотчас прикусил язык. Даже старика он выслушивал, едва сдерживая раздражение, все старался его перебить. Что это, как не одна из форм давления на собеседника. Нет, надо объясниться… — Ни о каком насилии и речи не идет! Я просто намеревался…
— Ваши намерения мне понятны. Вы собираетесь ради некоего героического жеста отбросить десять лет упорного труда. Скорее всего, вас ждет гибель, но даже если вы останетесь в живых, у вас все равно слишком мало шансов повернуть вспять колесо истории. Обогнать время еще никому не удавалось, тому примеров много. Я понимаю волнение, которое вызвало у вас сообщения с Эсконела. Поверьте, я сам после семидесяти лет, проведенных здесь, однажды поймал себя на необъяснимой ностальгической тоске, проникшей в сердце при воспоминании о мире, где я родился. Тем более в такой ситуации, о которой поведал ваш сводный брат. Я представляю, какие муки вы должны испытывать. Тем не менее я взываю к вашему благоразумию и требую, чтобы вы хорошенько выспались и приняли окончательное решение поутру. После зрелых размышлений…
Спартак молча поднялся, сказал холодно, сквозь зубы:
— Теперь послушайте меня. Я хочу обрисовать будущее, которое ждет университет, если все мы встанем на вашу точку зрения. Наступит день, и кто-нибудь вспомнит о том, что где-то на задворках существует этакий милый, уютный Энануорлд. Совсем-совсем беззащитный… Он пошлет сюда свои корабли и высадит на эти зеленые лужайки орду своих солдат. Что будет дальше, я не хочу описывать. Надеюсь, вы не забыли, чем обычно занимается пьяная солдатня на зеленых лужках с местными женщинами? Даже если мое предположение не более чем вымысел, однако, согласитесь, очень правдоподобный. В любом случае спокойствие и мир на Энануорлде, возможность размышлять и нравственно совершенствоваться обеспечивали такие миры, как Лудор, Эсконел, Декладор. Эти миры являлись надежным барьером для всяческих поползновений со стороны пиратов и прочей падали, шныряющей в Великой Тьме.
Отец Эртон не моргая долго смотрел на Спартака, потом спросил:
— Чтобы дойти до этой мудрой мысли, вам потребовалось десять лет?
— Гораздо больше. Всего несколько минут, но они стоят десяти лет. Я вдруг подумал, до каких степеней упадка докатилась наша раса, если то, что случилось на Эсконеле и подобным ему планетам, никого не трогает.
— Эту искру заронил в вас сводный брат?
— Да.
— Возможно, нам следовало более детально расспросить его. — Адамово яблочко на дряблой шее старика дернулось. — Если вспомнить, что ваш гость сообщил брату Ульвину — да-да, в те минуты, когда он угрожал разнести наши ворота, — то получается довольно интересная картина. Он находится на службе у ордена Аргуса, который был создан из остатков Десятого имперского флота. Этот орден был нанят Меркатором, чтобы завоевать два ближайших к нему мира. Наемники разграбили три города на Пувадии — это у них называется «кормежкой». Они истребили осколки Двадцать седьмого имперского флота, так как не пожелали терпеть конкурентов. Напрашивается вопрос — неужели один из этих конкистадоров спит и видит, как спасти Эсконел и создать из него ядро будущей возрожденной цивилизации?