Межлуние
Шрифт:
— Мы разбиты и скоро будем окружены, мой друг. Так-то!
Аарон вернул письмо, хоть в том и не было никакой необходимости.
— Теперь я могу говорить откровенно. Да, мне хочется признаться другу, бывшему со мной до последнего, перед смертью, что я вступил на путь противостояния, польстившись на деньги Протектората. Мы оба знаем. Норозини писал и тебе, что спасти семьи можно через признание поражения и отказа от притязаний на его положение и власть Броно. Простит ли он меня, если выступает от всей Илинии? Нет, мой друг! У меня нет иного пути.
Он встал и привел в порядок секретер, аккуратно поместив
— И что вы собрались делать?
— Прорыв рискован пленом. Я не страшусь безлуния, но оно примет меня тогда, и так, как того пожелаю.
— Вы с ума сошли, — спокойно заметил Аарон.
— Быть может. Я просил бы оказать мне честь, однако не хочу забрызгать вас своею кровью.
— И даже не хранили яд?
— Яд? Для крыс и вероломных банкиров. Принимать яд самому отвратительное малодушие! Я уйду так, что никто не скажет обо мне и порочного слова. Что до вас, Аарон, вы сами решите, как вам поступать.
Он позвал прислужника своей семьи и тот, выслушав Дона, не сразу согласился с отведенной ему ролью. Впрочем, мощный голос Патрицио надломил его волю, как уже бывало ранее с другими людьми, пытавшимися спорить с главой Сиццио.
Аарон поднялся на поверхность, чтобы отдать дань уважения верному союзнику и гордому вампиро.
Дон Пьерто опустился на колени, подставив шею, а прислужник, обнажив клинок, приставил острие кинжала под выпирающий позвонок своего синьора и ожидал приказа.
Не смотря на притихшую природу, в эти мгновения все вокруг было наполнено жизнью. В растрепанной листве опушки гуляло пение птиц, над покачивающимися полевыми цветами и высокой травой витали темные точки насекомых, и ветер свистел в развалинах церкви, играя плащом прислужника, готового выполнить свой долг. Патрицио сжал в кулаке горсть илинийской земли, в последний раз посмотрел на небо, которое он больше не увидит, и закрыл глаза.
— Давай.
Через миг Аарон остался последним из тех, кто подписал ультиматум и не отказался от прежних намерений. Не отказался, поскольку Дон Норозини просил его поддержать этот документ, и получал от него донесения обо всех передвижениях армий и принятых решениях Донов, открыто выступивших против Миллениум.
Какова теперь его роль? Писать письма уже не было смысла. Надо было лишь дождаться подхода авангарда Норозини и сложить оружие.
Если говорить откровенно, то извечная промозглая утренняя сырость могла испортить хорошее настроение кому годно. Забираясь за воротник холодным и липким языком, зажимая запястья ледяными клыками и безжалостно щипая уши, норд-ост встречал вернувшихся на Родину как старая псина, соскучившаяся по хозяину. Климат бриатских островов не умел выражать свою суровую любовь иначе и Джонатан стойко переносил его назойливое присутствие, находя счастье и в таком спутнике. Как же иначе? Нельзя воспринимать свою страну как набор различных явлений. Вступая на службу, ты принимаешь ее такую, какая она есть со всеми ее недостатками. И не будет у тебя другой — только она. Одна и на всю жизнь.
Рассуждая о чем-то подобном, он вошел в заведение, ставшее ему вторым домом, как казарма или Политимия. Заказав чаю и разместившись на своем месте у окна, он посмотрел на улицу. Низко стелящийся туман, скрывший траву белесым пологом, пропустил через себя деревья, смыв
Сегодня у природы не нашлось цветных красок, и она воспользовалась черной, растворяемой от светло-серого до темного тона. Только здесь, в уютном помещении мадам Рози, было тепло и сухо, а верный служивый пес остался ждать за порогом, тихо поскуливая от одиночества.
По обыкновению, заказав чая, коммандор стянул перчатки и помассировал запястья. Какое-то движение снаружи привлекло его взгляд и он приподнялся, чтобы иметь лучший обзор. Конечно, человек успел пригнуться, уходя в сторону, но хвост медных волос был слишком заметен.
Посидев с минуту, Джонатан вздохнул и отворил дверь, за которой от холода дрожала Кэтрин.
— Здравствуйте мисс, Хардман. Входите, не стоит мерзнуть снаружи.
Издав неубедительное воинское приветствие, девушка проскочила внутрь и присела у камина, вытянув к огню руки, а одолеваемый сомнениями коммандор вернулся к окну. Сидящая на корточках Кэтрин подарила ему мимолетный взгляд и робко подошла к столу. Было понятно, что она не просто так оказалась на этой улице в этот час.
— Прошу, — кивнув в сторону свободного стула, разрешил он.
— Сэр…
Она устроилась напротив и подбирала повод для начала разговора, поскольку обсуждение погоды, выступающей дежурной темой, не подходило для ее намерений. И пока девушка искала нужные слова, ерзая на стуле, Джонатан сумрачно думал о мотивации Вильяма, безусловно, сдавшего тихую гавань, в которой он поутру бросал якорь. Не найдя подходящего варианта, Джонатан понадеялся выяснить это в ходе беседы.
— Хотите чаю? — Разряжая обстановку, начал он.
Ему хотелось проявить добрую волю, однако, коммандор сдерживал себя, понимая, к чему это может привести их обоих.
— Да, сэр…. мне сказали, что мистер Перри переведен в другую должность.
— Так и есть. Его болезнь дала осложнения и, к моему сожалению, он получил назначение в расчет сухого дока. Очень жаль. Мне будет не хватать Коу.
Кэтрин заерзала на стуле.
— Сэр, переведите меня в механики! — Выпалила она.
— На каком основании? Мне предложили кандидатуру Рика Стивенсона.
Девушка покраснела и прикусила губу.
— Вы меня спишите?
Джонатан почувствовал себя неудобно.
— Именно так мне придется поступить перед следующим походом. Команда настроена против вас, и ни одному тайному полицейскому не убедить ее в вашей невиновности.
— Позвольте, сэр… Дайте мне шанс.
Не желая доводить ее до слез, коммандор ярко представил себе конец разговора. Он уходит в сырую мглу, оставляя внутри рыдающую девушку. Ему бы найти причину, не поступать таким образом. Он видел как с ней и Риком разговаривал Ричард, и Джонатан хотел отомстить ему, переманив к себе более опытного и достойного, по мнению команды, офицера. Существовала и еще одна особенность, склоняющая чашу весов не в пользу Кэтрин: Рик был племянником контр-адмирала эскадры. С таким человеком на борту можно рассчитывать на менее рутинные, а значит, более важны задания. Это его шанс проявить себя и получить повышение по службе. К тому же держать в походе двоих механиков не позволяло штатное расписание.