МежМировая няня, или Алмазный король и я
Шрифт:
Рассматривать эти карточки — то же самое, что ковыряться в медленно заживающей ране. В груди запекло, нехорошо так, остро, поэтому он яростно потер кольцо, и фотографии вновь стали серыми и безликими. Только после перевернул одну из них: посмотреть дату, которую обычно ставили на обороте. И немного остыть, чтобы разом не смахнуть со стола все эти карточки.
Неделя назад.
Неделя назад!
Пока он и девочки сходят с ума, Жизель прохлаждается непонятно где!
Он давно понял, что у жены нет ничего святого, что семья, точнее, Кристин и Аделин для нее пустой звук. Когда Фернан прозрел и перестал перед ней преклоняться, она стала донимать его
Но Грейцалия?!
Из перстня вырвались язычки пламени и едва не попали на карточки.
Это остудило. Фернан все-таки сдвинул их в сторону и взялся за лежащий на дне папки доклад частного детектива. Гроллиар Демеш считался лучшим на всем континенте. Учитывая, что он единственный за эти месяцы сдвинулся в поисках с мертвой точки, доля правды в подобной характеристике все-таки была.
Просматривая бумаги, Фернан по привычке выхватывал самое важное.
Эти фотографии были сделаны журналистом Ларсом Бизе. Тем самым, который буквально везде преследовал его жену, где бы она ни появлялась. Жизель его ненавидела, не раз говорила, что мечтает, чтобы он сдох, и грозилась засудить его за то, что посягает на ее частную жизнь. К Демешу они попали по чистой случайности, не сказать, чтобы счастливой.
Как оказалось, мечта Жизель осуществилась: сыщик писал, что Бизе почил с миром. Попросту выпал с балкона своего номера, когда пытался снять очередную сенсацию в Грейцалии. Собственно, если бы не его полет с третьего этажа, неизвестно, где бы оказались эти снимки.
Еще мируар Демеш узнал, что Жизель переводила немалые суммы, которые шли якобы на благотворительность, но на самом деле поступали на счет в грейцалийском банке. Так как последний находился на территории другого государства, то выяснить, на чье имя шли деньги, пока не удалось. Сыщик подчеркивал, что это всего лишь его предположения: Бизе мог шантажировать Жизель теми фотографиями. И погиб он уже после ее исчезновения из Грейцалии.
Когда фотографии всплыли, Жизель словно сквозь землю провалилась.
Снова.
В отеле, который был на снимке, никто ничего не знал о мирэль Демаре. Была разве что Вероник Толанен — приятная, незаметная и скромная постоялица, которая останавливалась там на целый месяц. Ни одно из этих определений Жизель точно не подходило.
В местном ресторане никто из персонала не опознал ее по снимкам.
На вопросы Демеша все только пожимали плечами, а чтобы коллеги из Грейцалии поспособствовали поискам пропавшей, следовало получить официальное разрешение в полицитариате Ньерры. Собственно, Демеш и просил мируара Демаре заняться этим в самое ближайшее время, поскольку была дорога каждая минута.
— Ты черствая, бессердечная тварь! — бросила ему Жизель в одну из их последних ссор. — Жить с тобой не сможет никто!
Возможно, так оно и было: сейчас, вместо того чтобы радоваться тому, что она жива, Фернан думала только о том, что все это означает.
И о том, какой стервой надо быть, чтобы заставить своих шестилетних дочерей пройти через весь этот кошмар.
Он поднес к губам сигару, вдохнул сладковато-горький дым и прошелся по кабинету. Это успокаивало. Немного. Потому что хотелось немедленно отправиться в Грейцалию и лично вытряхнуть из «ничего не знающих» все, что они могли знать о его жене. Перетрясти всех и каждого по отдельности, но вывести эту лживую су…
Когда-а-а я тебя увидел, Сердце чаще забилось в груди-и-и! Сра-а-азу в тот миг я поня-я-ял, Все у нас впереди!Гнусавое пение, ворвавшееся в его мысли, было таким громким, что Фернан даже не сразу понял, откуда оно доносится. Горе-певец нереально фальшивил, а еще, судя по всему, был в стельку пьян: на трезвую голову так верещать ни один взрослый мужчина не способен.
Поцелу-у-уи в кустах мальма-а-ары И объятия под луной! В ту минуту я сразу поня-я-л, Что ты ве-е-ечно будешь со мной!Это была песня недобитого болотного крякля, не иначе. И что, хмарь изначальная, этот тип забыл под окнами его дома?
Выходи-и-и, моя чистая дева, Я тебя понесу на рука-а-ах! Мы с тобой поцелуемся жа-а-арко И окажемся на облака-а-ах. Приходи в мои ты объя-я-тья В своем нежном кремовом пла-а-атье. Приходи-и-и, приходи, приходи-и-и… В такт словам стучит сердце в груди-и-и… [1]1
Здесь и далее в романе использованы стихи Марины Кузиной.
Нет, это уже переходит все границы!
Фернан положил сигару в пепельницу и поспешил на веранду. Стоило ему разглядеть вопящего с улицы идиота, как невыносимо зачесались руки: при ближайшем рассмотрении истошно орущим оказался не кто иной, как Грегуар Фриэль, директор театра и бывший… гм, ухажер Селани Тонэ.
Глава 11
ОПАСНЫЕ СЕРЕНАДЫ, РАССЛАБЛЯЮЩИЕ КОКТЕЙЛИ И БОДРЯЩАЯ ШОПИНГ-ТЕРАПИЯ
Ира Илларионова
Тишина в детской стояла такая, что казалось, еще немного — и ее можно будет увидеть и даже пощупать руками. Близняшки сидели в разных концах комнаты: Аделин возле кукольного домика, прижимая к груди чебурона, Кристин на кровати, надув щеки и сцепив на коленях пальцы. Ее игрушка валялась на полу, как если бы девочка, психанув, отшвырнула ее от себя.
Подобрав чебурона, я сказала:
— Пора переодеваться к ужину.
К моему последнему ужину в этом доме.
Как же все-таки хорошо, что я ем на кухне! Там, конечно, будет Жужжен, но лучше лицезреть его постную рожу, чем кое-кого с непроницаемой физиономией и каменным сердцем.
Если оно вообще имеется.
Аделин послушно поднялась, а Кристин даже не шелохнулась. Как сидела с видом оскорбленной невинности, так и осталась сидеть.
— Но можете переодеться сами. — Я не собиралась никого уговаривать. — Очевидно ведь, что вам не нужна няня, и вы уже взрослые и самостоятельные. Чтобы самим переодеваться и принимать решения, от которых зависят чужие жизни. Вот как в случае с фидруаром.
— Мирэль Тонэ, я не знала, — приближаясь ко мне, покаянно пролепетала Аделин и шмыгнула носом, добавив, едва не плача: — Это все она!