Межсезонье (Сборник)
Шрифт:
– Берегись! – заорал опасавшийся зацепить подельника Грег, и когда тот, зажимая распоротый живот, откатился в сторону, выстрелил. Пуля угодила в землю рядом с моим виском. Брызнувшая во все стороны грязь забила глаза, но я уже успел нашарить рукоять выроненного Бобом пистолета. Получай, гад! И замахнувшийся саблей Грег, жутко взвыв, как подкошенный рухнул с раздробленным бедром в траву.
Не теряя времени, я протер глаза, нащупал в темноте второй свой пистолет и без всякого сожаления добил пытавшегося уползти с поляны Донована. Потом проверил Алекса – сдох. Грег? И этот в ад отправился. Что ж, если играешь по-крупному, будь
Выудив из кармана фляжку, я глотнул бренди и перезарядил оружие. Рассвет еще нескоро, но лучше поторопиться – чем раньше ял заберет меня на корабль, тем меньше золота успеет потратить этот старый недоумок Мартин. А деньги еще понадобятся: хватит с меня этого моря. Пора перебираться на континент. Теперь уж Натаниэля Корду не держит здесь никто и ничто.
А старина Алекс Гром… Честно говоря, даже плюнуть на его труп желания нет, гори он в аду! И ни капли радости. Одна усталость, тоска и пустота. Как там маэстро Бартоломью говорил, это по-умному называется? Экзис… Да ну его к черту, просто нельзя так резко бросать пить!
И я вновь приложился ко фляжке.
Когда вечером следующего дня я вытряс на язык последние капли бренди, стало окончательно ясно – море все же смогло до меня дотянуться. Именно оно, а вовсе не Мартин и уж тем более не Алекс Гром устроило эту западню и теперь с удовольствием наблюдало за конвульсиями жертвы.
Все просто: ял не пришел ни утром, ни в полдень, ни на закате. И теперь оставалось лишь сидеть на обломке скалы, о который бились соленые волны прибоя, и ждать у моря погоды. День, два, неделю…
У моря?
Ну уж нет!
Экзорцист
Часть первая
Люди и бесы
1
Почтовая карета прибыла на главную площадь Ронева, когда городские часы – одна из двух городских достопримечательностей, – отбивали полдень. Делали они это словно нехотя: медленно, с долгими перерывами между разносившимся над крышами домов звоном медного гонга. Механизм часов давно следовало перебрать или на худой конец смазать, но у магистрата до этого никак не доходили руки. У магистрата вообще до много не доходили руки – такие уж это были люди. Под стать часам: неторопливые, привыкшие делать лишь то, что отложить на завтра уже нет никакой возможности. Да другого от них и не требовалось. Как-то незаметно переросший из захудалого поселения в коронный город, Ронев существовал и худо-бедно развивался только благодаря своей второй и главной достопримечательности – королевской тюрьме.
Сейчас уже не верилось, но когда-то Марна была настолько велика, что в тюрьме не хватало свободных камер. Заключенные ломали мрамор и малахит, добывали медную и серебряную руду на местных рудниках, и разросшийся вокруг тюрьмы городок процветал. Но рудники иссякли, и как-то незаметно ушло в прошлое былое благополучие. Благополучие ушло, а тюрьма и королевский гарнизон остались. Горожане затянули пояса, но привыкли. Так и жили: без излишеств, зато с уверенностью в завтрашнем дне. Все верно: преступники на их веку точно не переведутся.
Дежурившие на площади стражники были истинными детьми своего города – обрюзгшие от дармового пива дядьки в мятых форменных плащах составили алебарды к ограде занимаемого
Поднятые воротники плащей и нахлобученные по самые уши широкополые шляпы худо-бедно защищали от порывов студеного осеннего ветерка, но когда тусклое солнце скрывалось за серыми кучевыми облаками, становилось и вовсе тоскливо. Поэтому при появлении из почтовой кареты экзорциста начальник караула просто опешил от такой несправедливости.
Высокий, похожий на пугало в своем кожаном плаще до пят и широкополой шляпе экзорцист одним своим видом вызвал у уныло переглянувшихся стражников изжогу. Мало того, что с самого пользы, как с козла молока, так еще и в карету с ним никто из добрых подданных короля Альберта Второго – да продлят Святые годы его жизни! – в здравом уме не сядет. Только по большой нужде. А значит, с путешественников сшибить пару момент точно не получится. Плакал сегодняшний калым…
Прекрасно понимая, какое впечатление произвел на оробело пялившихся на меня стражников, я поднял руку и требовательно прищелкнул пальцами. Перчатки из толстой кожи смягчили щелчок, и прозвучал он едва ли громче звона нашитых по краям шляпы и швам плаща серебряных колокольчиков, но начальник караула моментально оказался рядом.
– Чем могу служить, господин экзорцист? – пялясь на носки своих пыльных сапог, выпалил он.
– Как пройти к ближайшему постоялому двору? – вытащив из кареты увесистую дорожную сумку, спросил я. Из-за закрывавшей низ лица кожаной полумаски голос прозвучал глухо, и стражник вздрогнул от неожиданности. Совсем они здесь запуганные. На полдень отсюда все не так. В Стильге перед законом все равны. Даже братья-экзорцисты ордена Изгоняющих. На словах, конечно, но и это немало. – Из приличных, конечно, не какой-нибудь притон.
– Прямо по улице, господин экзорцист, – указал куда-то за карету десятник. – Как рынок пройдете, так сразу постоялый двор будет – «Жареный петух», мимо не пройдете.
– Держи. – Я подкинул в воздух мелкую серебряную монетку, нисколько не сомневаясь в ее дальнейшей судьбе. Но нет – стражник промахнулся, и грош звякнул о брусчатку. Совсем они тут мышей не ловят. И не думаю, что в гарнизоне дела лучше. Сожрут их. Или Стильг, или полуночный сосед – Норвейм. Да и между собой эти малые королевства, великие княжества и прочие вольные баронства перегрызться могут запросто.
– Благодарю, господин…
Не слушая, я закинул на левое плечо ремень сумки и двинулся в указанном направлении. Узконосые сапоги – не такие уж и неудобные, как могло показаться на первый взгляд, – цокали по брусчатке набойками, в тон им звенели многочисленные серебряные колокольчики.
Цок-цок. Диги-дон, диги-дон. Цок-цок. Диги-дон…
Неудивительно, что все встречные заблаговременно переходили на другую сторону дороги, поспешно заскакивали в проулки и старательно отворачивались, боясь даже взглянуть в мою сторону. Ну как же – нельзя взглядом с экзорцистом встречаться, никак нельзя! Если уж они одержимого бесами, просто посмотрев в глаза, зачаровать могут, то страшно даже подумать, что с простым человеком станет. Вот и от звона их колокольчиков молоко скисает…