Межсезонье (Сборник)
Шрифт:
Предосторожность эта оказалась вовсе не лишней – набегавший со спины напарник бугая споткнулся о труп и растянулся на земле. Короткий замах, и шило с неприятным хрустом почти на треть ушло в основание затылка. И этот отбегался.
Наскоро вытерев клинок о плащ убитого, я сунул его в неприметный разрез на боку своего плаща и, подхватив сумку, поспешил прочь. Шило, быть может, оружие и не самое удобное, зато крови после себя мало оставляет. Очень это в нашем деле ценится. А что до удобства – так умеючи и ложкой деревянной человека на тот свет отправить пара пустяков. И даже не пара…
На постоялый двор
Но на самом деле причина превосходного настроения крылась несколько в другом. Такой уж я человек – терпеть не могу убивать людей без веской на то причины. И по мере возможностей стараюсь этого не делать. Но экзекутор, сволочь этакая, сам виноват. Зарвался. Такого не грех проучить. Нет, на самом деле – грех, но куда деваться? Работа есть работа.
В общей зале постоялого двора посетителей оказалось немного. Раз-два – и обчелся. Да еще невесть по какой надобности забредшие сюда двое стражников играли в кости с парой подвыпивших бугаев. Стражники выпивки тоже не чурались, и из того угла на всю общую залу то и дело разносились громкий смех и ругань. Хозяин терпеливо ждал, когда стражи порядка уберутся восвояси, и замечаний им делать не решался. Оно и правильно – если другим постояльцам не мешают, пусть гогочут, сколько влезет.
– С возвращением, господин экзорцист, – поприветствовал меня просветлевший лицом хозяин постоялого двора. Видать, караулившие настоящего экзорциста парни тоже благочестием не отличались. Устроили, выходит, веселую жизнь. Это – да, это они могут.
– Мои спутники у себя? – направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, поинтересовался я.
– Сегодня еще не выходили. Завтракать будете в комнате?
– Позже.
Неладное я почуял, когда постучал в дверь. Постучал – и она слегка шелохнулась. Забыли задвинуть засов? Не верю!..
По лестнице загромыхали чьи-то шаги, и я юркнул в приоткрытую дверь. Не глядя задвинул засов, с кинжалом в руке метнулся во вторую комнату и остолбенел. Уж не знаю, кто наведался сюда до меня, но живых после этого визита не осталось. Три удара ножом, три трупа. Никаких следов борьбы. И смерть наступила не раньше сегодняшней ночи.
Что за чертовщина! Не могли парни так подставиться! Да – экзорцист не боец, да – Диего я плохо знал, но Леон-то волчара битый! Мы ж с ним всю Закатную кампанию! На Лемском поле выжили! А тут… Как он мог подпустить убийцу на расстояние удара? Как вообще мог пустить в комнату постороннего человека? Не мог, если только убийцы не пришли с кем-то, кого он знал. Например, с постоянно околачивавшимися на постоялом дворе стражниками…
Все эти предположения крутились у меня в голове, когда я уже скидывал на пол кожаное одеяние экзорциста. Шляпа, маска, плащ, сапоги, штаны… Быстрее, быстрее! Поддетая под плащ жилетка и свободного покроя рубаха пришлись весьма кстати, темно-синие шаровары из моментально распотрошенной сумки дополнили картину, и я босиком метнулся обратно ко входной двери.
Прислушался – голоса. Не успел! Обыграли, сволочи! Сейчас вломятся и повяжут под белы рученьки. Тройное убийство – это не шутки. Но кому понадобилось меня так подставлять? Кому? У экзекутора кишка тонка, значит, кто-то из конкурентов подсуетился. Подарок с полуночи? Очень
Глубоко вздохнув, я прогнал панику, отмерил от стены расстояние, чтобы хватило места укрыться за распахнутой дверью, приладил в щель между досками деревянный клин и схватил тяжеленную дубовую табуретку. Закутал ее в плащ и со всего размаху швырнул в выходившее на задний дворик постоялого двора окно.
Грохот, звон разлетевшегося вдребезги стекла; табурет вывалился на улицу, плащ зацепился за осколки и повис. Дверь с шумом распахнулась и едва не свернула мне нос, лишь в последний момент упершись в клин. Выломанный засов отлетел к противоположной стене, и в комнату ворвались сидевшие в общей зале бугаи. Двое. Следом – стражники.
На мое счастье это оказались непрофессионалы. Оглянись они – и мне конец. Но нет, выбитая рама и зацепившийся за осколки стекла плащ сразу привлекли их внимание, и бугаи рванули к окну. Зря!
Будь на мне хоть какая-то обувка, дело запросто могло не выгореть. Но босиком я ступал совершенно бесшумно и оказался за спинами стражников раньше, чем кто-либо успел почувствовать неладное. Рукояти кинжалов ударили в бритые затылки одновременно, и представители доблестной городской стражи повалились на пол. С бугаями такой фокус уже не проходил, но с ними-то как раз церемониться было незачем. Один тут же осел, зажимая рассеченное горло, второму повезло больше: он умер, даже не успев понять, что произошло. Выпустив рукоять загнанного в глазницу кинжала, я отскочил от растекавшейся по полу лужи крови и выглянул в коридор. Никого.
Прикрыв дверь, кинул на пол второй кинжал, наскоро осмотрел одежду на предмет случайных пятен крови и принялся искать свою обувку. В крайнем случае, можно, конечно, воспользоваться обувью одного из мертвецов, но мне повезло – собственные, разношенные по ноге сапоги обнаружились под одной из кроватей. Жаль только, ничего из оружия брать нельзя. Хотя нет – просторная рубаха прекрасно скрыла под собой чехол с шилом. Вот и здорово!
Ушел я через черный ход. Навстречу никто не попался, так что неуместного интереса со стороны городской стражи можно было не опасаться – те меднолобые, которые остались валяться на постоялом дворе, меня точно рассмотреть не успели. Все здорово, но есть одно «но». И это самое «но» вполне могло стать мостиком от умиротворенной безмятежности до петли палача на шее.
И верно: тот, кто вслепую использовал этих болванов, запросто способен выдумать новую пакость. Нет, расслабляться никак нельзя. Заявиться же к связному и притащить за собой хвост – вообще хуже не придумаешь. Даже если удастся сохранить в неприкосновенности собственную шкуру, Малькольм все одно с потрохами съест. И будет, как ни печально это признавать, в своем праве. Так что придется идти на оговоренное место – ждать у моря погоды.
Вот так и вышло, что я отправился на рынок у полуденных городских ворот. Оно и к лучшему, более подходящего места для человека в моем положении отыскать сложно. Народу вокруг – не протолкнуться: работы в поле уже закончились, и крестьяне с окрестных деревень тащили на продажу в город всякую всячину. Приезжали сами, привозили жен, детей, дальних родственников, друзей и просто знакомых. Город посмотреть, себя показать. Где заработать, где украсть – все лучше, чем дома на лавке штаны просиживать. Осень.