Не словом единым, а ветром сырымЖивёшь на откосе у самого моря.Наносит тот ветер спасительный гримНа ветви деревьев в бушующей хвори.Поэт говорил, что у чистой водыЕсть смысл прозябать, если дует в столицах.Под воротом шарф, в дрейфе ломкие льды,Летит над волной быстрокрылая птица,И ты на обочине зимней страны,Слегка запорошенный утренним снегом,Кочуешь по пляжу и тропам лесным,Как парусник беглый под смазанным небом.Где пристань твоя – неизвестно, но здесь,В песках, отшлифованных тщательным штормом,Бываешь ты днём, ночью слушаешь лес,Забытый герой в колдовстве непокорном.
«Ты увидел эту реку…»
Ты увидел эту реку,Шхун рыбацких паруса.В огоньках манящих резкихУ воды читался сад.У воды росла осока,На причале пёс дремал.На утёсе на высокомПостучалась ночь в дома.Постучалась – отворилисьОкна. Двери распахнулСвежий ветер. Обессилев,Он в молчании заснул.Ты стоял на том утёсе.Реку видел, и заливУтопал во сне белёсомВ необузданной дали.Замирали в небе звёзды,Вдруг погас во тьме маяк.Ты вдыхал подвижный воздух,Не спалось тебе никак,Будто грезилось развидетьПерст божественный средь туч.Где-то тут живёт провидец,Наблюдает с дерзких кручЗа рыбацкой старой шхуной,За заливом и рекой.А ты стой под вишней юнойИ маши ему рукой.
«Дальше, всё дальше от стройных берёз…»
Дальше, всё дальше от стройных берёз,От берегов разноцветного детства.Снится тебе тот зелёный утёс,Парус несётся вдоль берега резво.Нет ни начала, не видно концаПлаванью этому, сказке прибоя.Так думал ты, и корабль юнцаПлыл по очерченной трассе покоя.Тот же утёс, чайки юркой вираж.На побережье баркас, вросший в дюны.Видишь нависший над пляжем мираж:Ты – капитан. Непоседливый, юный.
«Скажи, что всё ещё случится…»
Скажи, что всё ещё случится.Пусть в отдалённой стороне,Как после шторма в море чистом,Забрезжит в суетной волнеБлик разгоревшегося солнца,Пусть в том неведомом краюПоймёшь случайно, что прольётсяХрустальный дождь в судьбу твою,Промочит тонкую футболку,Сбежит по вздрогнувшей щеке.Ты, счастьем странным сбитый с толку,С пригорка спустишься к реке,И будет мир в каком-то смыслеТаким же ясным и простым,Как солнца луч в небесной высиНад побережьем золотым.
Маяк
Повеет ветром с побережья,Уймётся фосфорный закат.В глухой провинции безбрежнойНа волнорезах чайки спят.И ты уснёшь, затихнешь позже,Хотя тут дремлют на ходу,Петляя в соснах осторожно,Не видя близкую беду.У моря будни иллюзорны,А выходных как будто нет.Маяк, пожизненно дозорный,Врос в чрево дюн за сотню лет.И кто-то в нём играет светом.В зеркальной башне по ночамЖивёт, не веруя в приметы,Приветы дарит рыбакам,По штормовому бездорожьюВедёт к причалу кораблиСквозь вспышки молнии безбожнойК разбитым символам земли.
«На берегу, в слоистой мгле…»
На берегу, в слоистой мгле,В янтарных отсветах заката,Среди последствий шторма, гдеПесок уложен кочковато,Идём на свет пока ещёЗа мол не спрятанного солнца,И чаек бдительный расчётКружит над нами. Из оконца,Меж небом и морской грядой,В едва заметных очертаньях,Резвится ветер над водой,Волну ваяет скульптор тайный,И мы встречаем этот звукНа пляже. В громком резонансеЛетит за дюны возглас «ух!»И глохнет в тающем пространстве.
«И было так тебе легко…»
И было так тебе легко,Что море лужицей казалось.Мог плыть ты долго, далеко,Едва поверхности касаясь.Мог целить прямо в горизонт,Не зная устали, сомнений.От всех напастей, бед и золУплыл, разбуженный теченьем.И слился с кружевом волны,Пейзажем кисти мариниста.Плыл в будни, плыл без выходныхПо акватории лучистой.И просыпался на заре,И вновь дремал, под пледом прячась.А за окном, как тяжкий крест,Твой белый парусник маячил.
«У надломленной земли…»
У надломленной земли,у скалистого обрывалунным светом лес залит.Ночь цепляет молчаливокроны сосен и ольхи,деревянный столб на взгорье.В этих сумерках глухихслышишь лишь дыханье моря,видишь скользкий волнорез,мола длинного извивы.Ты неси свой тяжкий крестс вдохновеньем терпеливымдо обрыва, до того,за которым дремлют волны.В непогоде штормовой,может быть, тебя не вспомнят,только птица пролетитнад забытыми следами,и мелькнёт метеоритв вышине под вой цунами.
«Течёт река твоя степенно…»
Течёт река твоя степенноСреди холмов, среди равнин.Струится вдаль вода напевно,А ты стоишь в тиши один.Вокруг святое захолустьеНа позабытом берегу.Остался город в синем устье,Лежит в нетронутом снегу.В том белом городе старинномТы не бывал – и будешь ли?Украшен путь в туннеле длинномГирляндой вьющейся петли.И в освещённом подземельеЕсть тоже город, но другой.Царит в нём жизни мелкотемье,Сквозит рассыпчатой пургой.Сметаешь с пола сор былинный.В тягучем мареве свечейПод воском тающим пчелинымХоронишь смуту страшных дней.
«Когда уйдёт тупая боль…»
Когда уйдёт тупая боль,И смерть тебя не потревожит,Коснётся ласково прибойКамней замшелых гладкой кожи,Коснётся ног твоих водаКристальным шелестом печали.Увязнешь, путаясь в следах,Ты в чарах дюнной пасторали,Где всё ещё просторен пляж,Но нет вокруг твоих любимых,И ты читаешь «Отче наш»Среди пейзажей нелюдимых,Со склона, щурясь, смотришь вдаль —В необозримое коварство,Как будто в море отдых данПловцам в заоблачное царство.