Мгновение истины
Шрифт:
Рената. Вы их не знаете. Если бы я имела право говорить от их имени, я прежде всего хотела бы попросить прощения у Франциско,
Хосе (отводит Педро в сторону). Ты смелый и все знаешь… Скажи мне…
Педро. Что ты хочешь? Говори прямо!
Хосе. Если Орнандо не отпустят, как и каким образом мы ей… (Кивает головой на Ренату.)
Педро. У тебя есть такая остренькая штучка.
Хосе. У меня руки начали дрожать. Я почувствовал это, когда брил Франциско бороду.
Педро. Слюнтяй ты. Молчи уж.
Хосе. Другие тоже волнуются.
Педро. Ничего подобного! Бери пример с меня.
Хосе. Я стараюсь, но это не так просто.
Педро. Придет время, и ты закалишься. Когда мне надо было бросить первую бомбу с крыши, я бросал зажмурившись. Потом привык. Революция требует твердости, Хосе. Помоги мне сложить все в кучу. (Идет к столу и складывает все, что они вместе с Хосе принесли, на пол.)
Антонио. Что ты делаешь, Педро?
Педро. Если фашисты убьют Орнандо, мы должны отплатить им. Прежде всего надо убить начальника почты. Он настоящий зверь. Я сам видел, как он в дни путча стрелял в людей. Я еще днем все обдумал. Его кабинет под нами. Уходя, мы взорвем этот дом.
Антонио. Это не входит в наши планы.
Педро. Никто не делает революцию по плану.
Антонио. Мы можем потерять все.
Педро. Революции ничего не жалко.
Антонио. На почте погибнут пи в чем не повинные люди.
Педро. А Рената что, виновата в чем-нибудь? Эго ведь твой план. Если надо, так надо. Станешь экономить людей – загубишь революцию. Классовая борьба – это тебе не веселые шалости в теплой морской воде. Мы должны быть твердыми, как настоящие солдаты революции. Наш путь ясен.
Антонио. Путей в революции много.
Педро. Я выбираю самый короткий, приглашаю и остальных.
Антонио. Если зовешь, скажи куда.
Диктор (голос из транзистора). Передаем экстренное сообщение.
Антонио усиливает звук.
Сегодня в пять часов в крепости в горах приведен в исполнение смертный приговор Феликсу Орнандо.
Рената. Я не хочу умирать… (У нее начинается истерика.) Пожалейте меня! Я не хочу умирать! Не хочу! Не хочу!
Педро. Тебя убил твой класс. Ты уже мертва. (Выхватывает револьвер, направляется к Ренате.)
К Педро подскакивает Франциско, ударяет по руке, револьвер падает на пол.
Что с тобой? Ты с ума сошел? (Выхватывая нож, угрожающе поворачивается к Франциско)
Антонио (выхватывая револьвер). Не смей, Педро! Назад!
Педро застывает на месте.
Рената (рыдая). Только не мучайте… Скорее стреляйте! Скорее…
Антонио. Товарищи, возьмите себя в руки, успокойтесь. Что будем делать?
Педро. Ее судьба предрешена. Мы еще вчера это решили.
Антонио. Вчера мы решили под угрозой смерти Ренаты заставить хунту освободить Орнандо Но сейчас мы должны рассуждать иначе.
Франциск о. Да, я тоже так думаю.
Педро. Наивные люди! Если мы покажем врагам свою слабость, они еще больше оскалят свои клыки. Это вопрос принципа.
Антонио. Хосе, что думаешь ты?
Хосе. Я думал, что все будет легче… Я впервые…, Дай мне подумать…
Педро. Я так и знал! Ты настоящий слюнтяй! Товарищи, враг убил нашего друга, вождя. Неужели у вас дрогнет рука? Это преступление! Надо бороться!
Антонио. От борьбы мы не отказываемся. Твои предложения?
Педро. Прежде всего ликвидировать сеньориту. Угрозы надо выполнять, чтобы над нами не смеялись. Уничтожить начальника почты. Сделаем и то, и другое одновременно. Бомбу я приготовил. Если не хотите марать руки (показывает на Ренату), можно сделать так; уйдем, а через десять минут весь этот дом взлетит на воздух. Отличный прощальный салют в память Орнандо.
Антонио. А потом?
Педро. Надо действовать, а не строить планы. В этом мире все очень быстро стареет, и все надо оценивать заново.
Антонио. Когда ты предлагал свой план, ты учел все обстоятельства?
Педро (смеется). Учитывать обстоятельства? Если бы так думал Прометей, человек не имел бы огня. Колумб не открыл бы Америки. Мы должны стремиться к недостижимому, тогда будут и результаты.
Франциск о. Парень, а не слишком ли много ты говоришь?
Педро. Не мешай, и я кончу. Мы обязаны научиться ненавидеть все, что рождено в этом сумасшедшем мире, – тьму, невежество, цепи. Так нас учил мученик революции Орнандо в своей «Оде солнцу».
Хосе. Я не учился в университете, как ты, Педро, но мне кажется, Орнандо хотел совсем другого. Там сказано: «Кто ненавидит нужду, тот любит человека!» Он ведь пел только о любви, о свободе и о солнце. Я так понимаю эту песню.
Антонио. Франциско, теперь говори ты.
Франциск о. Я тебе, парень, так скажу: революции криком не сделаешь, а если сделаешь, все равно потом погибнешь. (Смотрит на часы.) Через восемнадцать минут нас ждут друзья. В этой мансарде я многое понял. Признайся, Антонио, ведь твой план освободить Орнандо был нереален! Хунта не испугалась наших угроз. Она пожертвовала девушкой. Хунта убила Орнандо, а что теперь делать нам? Убить Ренату? Они ответят казнями сотен наших товарищей. Мы убьем еще кого-нибудь… дальше?
Педро. Надо было слушать меня. Я говорил, что надо делать дальше.
Франциско. Ты мелешь языком, а если станешь кидать свои бомбы, только поможешь этой сволочи. Я знаю, что буду делать: я ухожу в горы и присоединяюсь к организованному движению.
Хосе. К коммунистам?
Франциско. Да. А твой, путь, Педро, мне не подходит.
Антонио. А что делать с Ренатой?
Франциско. Пусть идет домой. Пачкать руки мы не должны.
Антонио. Франциско… Ты сказал так, как… я не знаю, кто сумел бы сказать лучше… Я иду с тобой.