Мгновение истины
Шрифт:
Брук. Значит, я – жертва судьбы.
Генерал. Это ваша дочь жертва судьбы. Не Орнандо сам выбрал себе путь.
Кандия. И все-таки надо спасти Ренату.
Банкир (подходит к Брук). Будьте мужественной, сеньора. Все кончится хорошо.
Брук берет банкира под руку, и они медленно проходят мимо столика, садятся на диван.
Мне ваша боль вполне понятна, я сам недавно пережил подобную трагедию.
Брук. Вы тогда держались героически. Раньше, когда я читала в газетах об авиакатастрофах,
Банкир. А когда погиб мой сын, меня совершенно не интересовало, сколько народу было в самолете. Я понял – погиб мой сын. И так для каждого. Тогда только видишь не людей вообще, а человека. Вы счастливее меня – Рената еще жива.
Кандия (подходит к генералу и тихо, так, чтобы не услышала Брук, спрашивает). Скажите, пожалуйста, генерал, правда ли, когда был похищен американский посол, Вашингтон отказался повлиять на уругвайское правительство, чтобы оно удовлетворило требования террористов?
Генерал. Да, правда.
Кандия. Значит, положение Ренаты тяжелое?
Генерал. Очень.
Кандия. Если такое тяжелое, то это еще один аргумент в защиту того, что надо немедленно принять условия похитителей.
Генерал. Судьбу Орнандо нельзя обсуждать без учета положения во всей стране. Со своими друзьями я должен быть откровенен. Мы живем на вулкане. Вы знаете, как мастерски мы совершили переворот. Правда, у нас была верная рука друга, мы этого никогда не забудем. (Поклон в сторону Брук.) Мы сломили сопротивление коммунистов, восстановили наши традиционные связи, вернули народу свободу. Красным нанесен удар, но враг еще не уничтожен. Радоваться рано. Враг пока только ушел в подполье.
Кандия. Надо его оттуда выкурить и уничтожить. Мы ведь даем на это деньги.
Генерал. Фронта нет. Танки не используешь. На днях генерал Мачеко обсуждал с нами тактику и стратегию наших действий. Факты показывают, что сопротивление значительно сильнее, чем мы предполагали.
Банкир. А не слишком ли много внимания уделяем мы этому подполью?
Генерал. Коммунисты действуют очень искусно. Они стараются перегруппировать силы, укрыться в горах, а уже оттуда перейти в наступление. Сейчас основная их цель отделить себя от террористов. В подполье ушло и много левых экстремистов. Мы знаем, что бомбы бросают они, а не коммунисты.
Банкир. Разве нам от этого лучше?
Генерал. Мы должны разумно использован» в своих целях террористические акты левых. Если бы нам удалось всю вину свалить на коммунистов, мы бы их дискредитировали в глазах народа и всего мира. Это парадоксально, но нам сейчас на пользу всякая взорвавшаяся на улице бомба. Если люди, выходя на улицу, будут думать о том, как бы не погибнуть от случайной бомбы, им никогда в голову не полезут глупые мысли, и тогда думать за них будем мы.
Кандия. Все, что вы говорите, правильно, но все-таки вернемся к Ренате.
Генерал. Сеньор Хуан, все это очень связано, поэтому разрешите мне закончить
Кандия. Вы говорите об истории и забываете о том, что было вчера. Кто дал вам власть? Откуда вы взяли тридцать миллионов долларов? Кто снабдил вас оружием? Как вам не стыдно смотреть в глаза сеньоре Брук сейчас, когда ей нужна ваша помощь?
Генерал. Мы ничего не забываем. Более того, – приговорив к смерти Орнандо, мы защищаем интересы компании Брук. Как вы этого не понимаете?
Кандия. И я вас поддерживал и сейчас поддерживаю. Поэтому прошу вас, генерал, считаться с моим мнением.
Генерал. Прошу извинить меня, сеньор Хуан, но я ответствен только за государственную безопасность. Я выполняю приказы главы правительства генерала Мачеко.
Раздается телефонный звонок.
Брук (снимает трубку). Спасибо, генерал… Разумеется… Да, конечно… Такова жизнь… Я вас жду. (Кладет трубку, поворачивается к Кандии и генералу.) Генерал Мачеко очень чуткий человек, сейчас он приедет сюда…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Мансарда художника. Рената сидат на стуле, ноги у нее связаны, но руки уже свободны. Она рассматривает акварели. Антонио медленно ходит по мансарде. На полу, прислонившись спиной к стене, сидит Франциско. Он наблюдает за Ренатой.
Антонио. Страшно медленно ползет время… (Смотрит на часы.) Двенадцать часов восемь минут.
Рената. Для меня было бы лучше, если б оно совсем остановилось. Говорят, перед смертью люди делаются умнее – перестают смотреть на часы.
Антонио. Не будем говорить об этом, сеньорита. Всем нам сейчас нелегко.
Рената. Вы хотите сказать – в доме повешенного не говорят о веревке, так, да?
Антонио. Вы сами это выдумали, а сейчас хотите подбросить свою мысль мне.
Рената. Может быть, и план похитить дочь Брук тоже я выдумала и вам подкинула?
Антонио (нервничает). У меня нет сил с вами спорить.
Подходит к мольберту, снимает портрет генерала Мачеко, и теперь Рената, Франциско и зрители видят портрет молодого человека с гитарой в руках.
Рената. Орнандо?
Антонио. Вы его знаете?
Рената. Мы никогда не встречались.
Антонио. Орнандо мой друг…
Рената. Почему вы не закончили его портрет?
Антонио. Кончу, когда его выпустят из тюрьмы.
Рената. Тогда портрет останется незаконченным.
Антонио. Ну вот вы снова! Хоть на мгновение забудьте о своем тяжелом положении.