Мгновение
Шрифт:
– Не переживай, - сказала Канзи, уловив это его движение.
– Они знают, что мы знаем о слежке. Это вполне логично. Только так они могут убедиться в нашей непричастности.
Рун снова усмехнулся, распробовав иронию. Он только сейчас восстановил в голове план разговора и незамедлительно озвучил первый пункт:
– Слышала? Говорят, в “Миллениуме” работает шпион.
– Да-а-а, и то, что им чуть не стал наш руководитель - тоже. Из-за него-то и переполох такой.
– Есть идеи, кто это может быть?
– историк спрятал настороженность за очередной улыбкой.
Амина повернулась
– Неужели, ты?
– Я?!
– опешил Рун и добавил осуждающе: - Очень смешно!
– Да ладно тебе, - отмахнулась хакерша.
– Сам небось тоже на меня подумал.
“Это потому что ты сама мне призналась, что хакнула “Миллениум”!” - чуть было не выкрикнул историк, но вовремя понял, что его заносит, и попытался говорить так же безучастно, как собеседница.
– Мне есть чем оправдаться, - заметил он сдержанно.
– Ведь шпион обладает исключительными знаниями в твоей профессии, раз смог взломать нашу базу.
На этот раз Амина посмотрела на него так, что Рун понял: не опасайся она слежки, прибила бы наглеца на месте.
– Какое счастье, что я не единственный айти-специалист в Солнечной, - почти прошипела она, но тут же её лицо приобрело лукавое выражение.
– Вот мне очень не нравится, что из-за какого-то гада за мной везде следят. Поскорее бы они его поймали.
– Это точно, - вздохнул Этингер.
Он прекрасно понимал, что поимка Синклера не решит их проблем, потому что тот легко докажет, что не взламывал “Миллениум”, и охота за хакером продолжится.
– Если они не поймают его в ближайшее время, я скажу службе безопасности, что это ты шпион. А то уже никаких сил нет.
Этингер медленно повернулся, как бы говоря: “Я не ослышался?”
– Когда я успел тебе так надоесть?
– Вчера, когда вёл себя как бука, - Канзи скорчила злую рожицу.
– А сегодня сам намекаешь на то, что шпион!
Она показала Руну язык, и тот, глядя на неё, подумал: “Бестия. Как есть бестия”.
– Дорогуша, - сказал он с самой сальной улыбкой, на какую был способен, - даже если бы это было правдой - а это не так - у меня будет больше шансов обличить тебя в шпионаже. Хотя бы потому, что я - гуманитарий.
– Да ну тебя, - Амина разочарованно отмахнулась.
– Бука.
Какое-то время они шли молча.
– За вчерашнее извини, - сказал Рун совершенно серьёзно.
– На меня тоже всё это давит, и...
– А, не объясняй. Я понимаю. Как-то не особо получается радоваться жизни, когда не можешь остаться наедине с собой ни на минуту.
Этингер с благодарностью кивнул и не стал продолжать.
День клонился к закату, так что тени Руна и Амины походили на силуэты двух тощих инопланетян - один длиннее другого. Установившаяся вечерняя тишь располагала к неспешной прогулке, навевая благостную истому, но у историка была ещё одна причина не торопиться домой. Она шла рядом с Этингером, не ускоряя шага, и задумчиво глядела на гипертрофированную походку своего тёмного продолжения. Рун смотрел на неё и думал: кем бы она ни была, это не имеет значения. Ведь она - такая, именно такая, здесь и сейчас. Настоящая. А всё остальное - какая разница?
– Хочу на орбитальный курорт, - вдруг сказала Амина.
– На месяцок. А лучше - на два, чтобы с запасом.
– Я слышал, после него очень трудно возвращаться на Землю.
– Это уж точно.
– Ты там была?
– Пару раз.
Рун присвистнул.
– Неплохо же ты зарабатываешь.
Канзи вяло улыбнулась и развела руками - мол, чем богаты, тем и рады.
– И почему же так тяжело лететь домой?
– спросил Рун с искренним любопытством.
Он никогда не покидал Землю.
– А потому что не хочется. Ты туда прилетаешь, как в будущее. Или даже нет - как будто в другое измерение, - Амина помолчала, тщательно подбирая слова.
– Как в другой мир, где всё было, есть и будет хорошо, правильно, приятно. Никуда не хочется спешить, да и незачем - повсюду светло, тепло, красиво. Его не зря называют “Эдем”, там и вправду сущий рай. Но самое удивительное - это наблюдать Землю со стороны. Постепенно тебя перестаёт волновать то, что на ней происходит или происходило, ты как будто находишься в стороне от человечества и просто наблюдаешь за всем извне. Там ты понимаешь, что Земля - это парящий в пустоте Бог, который создал и по сей день поддерживает жизнь целого мира. Ты смотришь на Бога и чувствуешь, что являешься его частью.
Канзи повернулась к спутнику и с досадливым прищуром спросила:
– Звучит как бред, да?
– Немного, - согласился Рун.
– А вот там так не кажется. Наоборот, к этой мысли приходишь легко и естественно, так что если ты побывал на орбитальном курорте и ни на секунду не ощутил привкуса безвременья - что-то с тобой не так.
– Прямо какая-то лёгкая версия нирваны.
– О, не лёгкая, поверь! Там тебя ублажают до полного отсутствия желаний. Сам понимаешь, возвращаться на бренную Землю и лишаться блаженного всеосвобождения не хочется никому. Многие достаточно богатые люди там попросту селятся.
– Если всё так, как ты говоришь, то я бы тоже не отказался там побывать, - сказал Рун.
– Хотя, наверное, моя память испортит половину впечатления.
Канзи задержала взгляд на его лице и вдруг выпалила:
– День, когда мы познакомились!
– Пятое сентября 2242 года, - без запинки ответил Рун, принимая игру.
– Понедельник. Утром шёл дождь, к обеду он превратился в промозглую морось. Я выглянул в окно и увидел, как ты заходишь в кампус. На тебе был укороченный комбинезон моды 2150-х и, почему-то, римские сандалии. За тобой шёл гружёный андроид-носильщик и волочился смазливый второкурсник.
– В чём дело, забыл его имя?
– улыбнулась Амина.
– Мэтт Уоренсби. Не забыл, просто менее интересного человека представить трудно. Если бы не специфичная внешность, выделить его из толпы было бы невозможно ни по какому признаку.
– Ха-ха, точно! Прицепился ко мне прямо на въезде - хотел познакомиться. Мне стало тоскливо уже через полминуты!
– Это потому что он не говорил, а гундел. А ещё мне иногда казалось, что у него нет ни одной своей мысли. Он был неутомимый рассказчик вчерашних новостей, бородатых шуток и популярных медийных афоризмов. Как только появлялась новая мода - он тут же начинал ей следовать.