Мгновения жизни
Шрифт:
– Я вздрываю предметы, когда чихаю, — Снейп высморкался в платок и, скривившись, сунул его в карман брюк.
Грегори Макномара смотрел на него благодушно, и в синих глазах плясали задорные смешинки. Давно уже внешне смирившийся со своей участью сквиба, он в душе все равно завидовал волшебникам, но этот парень, то и дело влипающий в передряги, его веселил.
– Сколько себя помню, но такого ни разу не видел. По симптомам обычная простуда. Думаю, дело в том, что прошло слишком мало времени после того, как в тебе проснулась магия, и сейчас ты как ребенок со всеми детскими выбросами и неспособностью контролировать силу в момент слабости организма, —
— Продтуда обычная.
— Иди, прокапайся физраствором, хуже не будет, а потом за работу, коли пришел. И старайся не чихать, лампы тут дорогие. А я пока поищу блокирующий браслет, был где-то у меня. В обед зайдешь. — Макномара махнул рукой, показывая, что разговор окончен, и Тобиас, пожав плечами, направился за физраствором и, ловя на себе сочувственные взгляды медсестер, думал о том, как должно быть плохо он сейчас выглядит.
Впрочем, спустя некоторое время, бодрый и весьма довольный собой, он смог приступить к работе, вдохновенно оглядев очередь, толпившуюся под дверью его кабинета. Врачом он хотел быть с детства и сейчас, получив персональное разрешение работать в травмпункте, пока другие, такие же как он, занимаются чем-то менее интересным, радовался каждому своему дежурству как ребенок и очень хотел случай потяжелее. В обед, наступивший очень быстро, забыв о блокирующем браслете, Тобиас по привычке пошел в подсобку тренироваться в трансфигурации. Чувствовал он себя, по собственному же мнению, замечательно. Лекарства и капельница сняли все симптомы простуды и, находясь в замечательном настроении, Тобиас именно сегодня собирался наконец-таки превратить крысу, одолженную в лаборатории, в иглу.
Сама крыса упорно не желала становиться иглой уже несколько недель кряду. Под руководством своего наставника Тобиас определенно делал успехи и внутренне гордился собой, но выполнение этого задания, похоже, становилось делом его жизни. Он с успехом превращал крыс в чашки, чашки в корзины, а те в бурундука, но вот игла оставалась для него чем-то запредельным. Ни он, ни Макномара не могли понять причину, но если Тобиас иногда хотел и вовсе сломать свою палочку, то суровый наставник заставлял его упражняться, как только у Тобиаса находилось свободное время. Сейчас же, сидя на потрепанном стуле в маленькой комнатке при морге, которую давно приметил для своих занятий, Тобиас смотрел в красные глаза крысы и искренне ее ненавидел.
— Тьфу на тебя! — он внезапно чихнул и взмахнул палочкой в уже привычном жесте, но вместо иглы на поверхности стола оказался мохнатый чайник. Тобиас оторопело уставился на свое творение, а чайник, подпрыгнув, вцепился носиком в его палец.
Тобиас вскрикнул, дернул руку, отбрасывая от себя чайник, который, ударившись о стену, противно заверещал и задергался. В то же время дверь подсобки приоткрылась и рыжая медсестра, тепло улыбнувшись бледному Тобиасу, с неуместной нежностью промурлыкала, что тот срочно нужен пациенту с переломом руки. Рассеянно кивнув ей, он полами лежащего на столе халата аккуратно поднял чайник и, невзирая на писк, с трудом запихнул его в небольшое окошко клетки.
Вернувшись в кабинет, Тобиас сразу же узнал в пациенте своего одноклассника и соседа по парте Барри Свенсона и, бегло осмотрев руку, поспешил отвлечь бывшего друга от процесса.
— Как считаешь, сбылось таки предсказание миссис Триш, ты таки сломал себе руку? — Тобиас улыбнулся и посмотрел на снимки рентгена,
Барри усмехнулся, вспомнив, как учитель, которую, казалось, каждый в школе терпеть не мог, однажды поймала его за крайне интересным занятием по прочищению носа и тут же предрекла крайне печальную судьбу с вечно сломанной рукой.
— Надеюсь, что нет, — кривясь, словно испытывал боль, ответил он. — Ты в курсе, что меня потом еще три года звали Барри Ковырялка?
Мужчины рассмеялись, вспомнив школу, и Барри, охнув, схватился за руку, мигом перестав улыбаться.
— Ты уверен, что мне не положено сейчас никакое обезболивающее?
— Угу, — Тобиас кивнул и взглянул на Барри поверх снимка. — У тебя нет перелома. Даже ушиба не вижу. Говоришь, упал с дерева?
— Да. С лестницы, — рассеянно пробубнил Свенсон и, как-то загрустив, тихо, с надеждой добавил: — А может таки есть перелом, а?
Хмыкнув, Снейп закрыл дверь и, сев перед одноклассником на табурет так, что теперь они оказались на одном уровне, мягко произнес:
– И зачем тебе сломанная рука, Барри?
Барри покраснел, понимая, что деваться, кажется, уже некуда, и, судорожно вздохнув, словно пловец перед стартом, едва ли не на одном дыхании выпалил Тобиасу всю драму своей жизни. Драма, на взгляд Снейпа, была сущим пустяком и сломанной руки совершенно не стоила.
— Ну если тебя так достал этот ремонт, то что мешает тебе просто замотать руку бинтом и выдать это за тот же ушиб?
— Моя жена верит только справкам. — Барри печально вдохнул, оглядывая руку, на запястье которой постепенно проступал синяк. — Может ты просто напишешь, что там перелом или вообще сам мне руку сломаешь? — он с досадой посмотрел на Тобиаса.
— Ты в своем уме? — Снейп задохнулся от возмущения. — Ты понимаешь, о чем просишь? Нет уж, подделывать документы я не стану и тем более ломать руки.
Вскочив со стула и уже не глядя на товарища, Тобиас что-то написал на бланке и, вручив его Барри вместе со снимками, вывел в коридор, захлопнул дверь и плюхнулся на стул, удивляясь человеческой глупости.
Практически сразу в дверь тихонько постучали.
– Я же сказал, что не стану! — открывая дверь, произнес Снейп и замер, увидев перед собой вместо Свенсона медсестру с тарелкой в руках.
— Надеюсь, что это не мне адресовано? — улыбнувшись, она пролезла под его рукой и бедром и захлопнула за собой дверь. — У меня сегодня день рождения, и я принесла тебе угощение, надеюсь, ты любишь лимоны?
– Спасибо, Эмилия, — пробормотал Тобиас, прочитав имя девушки на бейдже, приколотом булавкой к внушительной груди.
– Не помнишь мое имя или любуешься? — она немного отошла и, нагнувшись, аккуратно поставила тарелку с лимонным пирогом на стол. — Может отойдешь уже от двери и попробуешь, м?
Под удивленным взглядом Тобиаса она обмакнула палец в крем и облизнула его, лукаво улыбнувшись.
— Знаешь, — пробормотал он, вслепую пытаясь найти ручку двери позади себя, — я только что понял, что у меня жуткая аллергия на лимоны.
Найдя ручку, Тобиас, мысленно проклиная сегодняшний день в целом и всех медсестер в частности, выскочил из кабинета и, едва не сбив с ног проходящую мимо старушку, поспешил в подвал. Захлопнув за собой дверь и уперев руки в колени, он пытался отдышаться и понять, чем и кому он так не угодил и может ли все стать еще хуже. Словно в ответ на его мысли в глубине помещения что-то со звоном грохнулось, раздался сдавленный писк, звон, а за ним глухое ругательство.