Мгновения. Рассказы (сборник)
Шрифт:
Она не без лукавства махнула очками в сторону пляжа, заполненного голыми телами на золотистом песке, игрушечно пестром от зонтиков и полотенец на лежаках, шустро бегающими детьми за мячом под ногами волейболисток в купальниках.
– Здесь много интересных женщин. Пожалуй, среди них я – гадкий утенок. Вы читали сказку про гадкого утенка?
– Не-е, не читал я. Вы не гадкий утенок…
– Это уже совсем легенда! – Она засмеялась. – Приходит некий Петя-лодочник, с которым мы совершенно не знакомы, и начинает отпускать комплименты чужой женщине. Спасибо, Петя, но о чем мы
– Да так. Я просто посмотрю на вас. Можно?
Она пожала плечами, надела очки и сделала строгий вид.
– Просто гениально. Я буду читать, а вы будете смотреть на меня. Знаете, это уж очень как-то… лучше уж давайте поговорим. Вы, похоже, учитесь в институте физкультуры и в летние каникулы зарабатываете деньги на пляже? Я не угадала?
– Не-е… Я не студент… Почему вы так подумали?
– Глядя на ваши лохмы… и, конечно, на ваши бицепсы, – сказала она нарочито бодро, чтобы скрыть некоторое стеснение.
– А что бицепсы? Бицепсы от лодки.
Он, этот юный геркулес, в плавках, облепленных песком, согнул руку в локте, с конфузливым недоумением покосился на бугор мускулов, повторил полувопросительно:
– А что? Я не виноват. Это я веслами накачал. Вам не нравится? Грубо, да?
– Этого я не сказала, – проговорила она, невольно любуясь его как бы натренированным атлетическим телом, не похожим на полноватые тела деревенских парней, и любуясь его выгоревшими бровями, каких не бывает сейчас у городских молодых людей. – Только зачем вам столько силы? Вы же не боксер, не борец. Понимаю: сила для того, чтобы вас боялись…
– Бывает. – Он ухмыльнулся, снова лег, подложил руку под голову. – Я тут иногда заместо милиционера. Кто случайно поллитру хватит, начнет некультурно шуметь, слова произносить, я того взашей с пляжа: гуляй, а людям не мешай отдыхать. Вот вы, например, пришли отдыхать, покупаться, позагорать, книжку почитать, а тут рядом какой-нибудь косой хмырь начнет горланить про «шумел камыш». Не уважаю горлодеров. Что с ним делать? Я его сразу – мордой в песок…
– Мордой в песок? Это как же? – удивилась она растерянно и потянулась к книге, развернутой в тени зонтика.
– Ну вот, прекрасно, – пошутила она, смеясь. – Теперь я спокойно могу читать. Камыш шуметь не будет.
– А читаете вы… Про любовь небось?
– Что-то в этом роде.
– А называется как?
– «Милый друг».
Он обрадовался, наморщил облупившийся нос.
– Вот это клёво! Дайте почитать.
– Что значит «клёво»? Пляжный неологизм? Сленг? Арго? – не поняла она, заинтересованная. – Или вы сами придумали?
– Говорят так. Я что? Я ничего… Клёво – и все…
– Ах, какой вы еще наивный, Петя, – вздохнула она с улыбкой.
– Ну ладно. Хорошо. Возьмите книгу. Даю вам для чтения – ночь. Завтра, к сожалению, я уезжаю. Книгу прошу вас утром занести на одиннадцатую дачу. Я там снимаю комнату. А теперь спасибо, Петя, за компанию. Я приехала после экзаменов, немного отдохнуть от студентов.
– Так мы же с вами совсем не говорили. Можно я еще… Посижу маленько… вот тут… И посмотрю, как вы загораете. Больно вы очень интересная, щекотливая какая-то вы…
– О, Боже славный. Боже праведный, – взмолилась она утомленно. – Завтра утром на дачу занесете книгу, и мы поговорим, еще. Ладно?
– Спасибочки. Почитаем. До свиданьица.
Он большой рукой заграбастал книгу, поднялся и, широкий в плечах, бронзовый, в полинявших плавках с якорьком на заднем карманчике, двинулся приплясывающей походкой к водной станции, по-хозяйски озирая пляж.
Она облегченно опрокинулась на спину, уставшая от этого нежданного знакомства, которое поражало ее чем-то через меру бесхитростно-наивным, лишенным какой-либо игры словесного лукавства, как это обыкновенно бывает, и эта нелепица пляжного знакомства ее, серьезного преподавателя экономики, и его, «парня из тайги» озадачила ее.
– Бывает же! – сказала она, зажмурясь, и двумя кулачками стукнула по песку. – Кавалер!
И слушая сложный шум пляжа, шальную музыку из усилителя, визги детей, стук волейбольного мяча, набегающий шелест волн о камни, взглянула в сторону безлюдной спасательной с обвисшим флажком станции, прилепившейся к синеве моря, и подумала, почему это он, этот «парень из тайги», подошел к ней, мало чем привлекательной по сравнению с атласно гладкими длинноногими красавицами в черных роскошных очках, в разного цвета бикини, под тенью зонтиков на лицах (чтобы не сжечь кожу), погруженных в беспечное наслаждение.
– Странно, – проговорила она вслух, уже критически оглядывая свой нежный незагорелый живот, колени, ноги и самоуничижительно фыркнула: – Нонсенс! По сравнению с этими холеными парикмахерскими красавицами я просто дурнушка. Ученый сухарь. Разведенка в двадцать шесть лет, хорошо помнившая слова мужа: «В тебе, конечно, есть изюминка, но совершенно безвкусная. Ты так и проживешь изюминкой в запертой шкатулке. До сорока шести лет твоими любовниками будут цифры, а потом… потом старость».
«Изюминка, – сердито подумала она, встала, с досадой топнула ногой. – Изюминка из кристаллов льда, так он хотел сказать? Чертовщина какая-то. Все-таки, что понравилось во мне этому „парню из тайги“? И почему вдруг так испортилось настроение?»
На следующее утро, подойдя к ее даче, он от волнения глубоко вобрал в себя и выдохнул воздух, потом обтянул на груди новый тельник, оправил джинсы в обтяжку, решился и распахнул калитку, явно робея, но широко улыбаясь.
Она, видимо, ждала его. Она сбежала навстречу по ступенькам застекленной террасы, обвитой зеленью плюща, воскликнула:
– Ну вот и вы! Очень хорошо. Доброе утро! Через два часа я уезжаю. Так как, прочитали? Понравилось?
Она, наверное, недавно приняла душ, смывая морскую соль, вон там в дощатой кабинке, за акациями, над которыми в ветвях виднелся металлический бак, откуда пахло сладкой сыростью (а может быть, от клумбы возле крыльца), ее каштановые мокрые волосы были причесаны, глаза блестели живо, по-утреннему, на ней был узенький, открывавший горло и выемку над несильными грудями кремовый халатик с затянутым пояском; ноги в босоножках, когда она сбегала по ступенькам, вольно открывали легенькие полы, обнажавшие колени.