МИ (Цикл)
Шрифт:
Билл кивнул и засмеялся, заглушая шум дождя. Ричард натянул поводья, придерживая нетерпеливого коня. Взглянув на рыжеволосого, лежавшего без сознания в луже, он ощутил прилив гнева.
— Я не убил его только потому, что он покончил с негодяем, еще худшим, чем он. Сам того не желая, он спас жизнь Кэлен. Но он виновен в убийстве, покушении на убийство и покушении на изнасилование. Думаю, пока он не очнулся, тебе следует его повесить.
— Ладно. — Билл серьезно посмотрел на Ричарда.
— Не забудь, что я говорил о границе. Надвигаются
Билл взглянул Ричарду в глаза и сказал, положив волосатую руку на плечо сына:
— Мы не забудем. — Он улыбнулся. — Слава Искателю!
Ричард удивленно посмотрел на трактирщика и усмехнулся. Улыбка слегка остудила его ярость.
— Когда я тебя увидел, — заметил он, — то подумал, что хитрецом тебя не назовешь. Теперь я вижу, что ошибся.
Ричард и Кэлен натянули капюшоны и направили коней во тьму, к жилищу костяной женщины.
Вскоре пелена дождя скрыла огни Южного Пристанища. Путникам пришлось отыскивать дорогу в темноте. Кони Чейза осторожно выбирали путь, строго следуя изгибам тропы: вышколенные стражами границы, они были добрыми помощниками в ночном путешествии. Рассвет безуспешно боролся с затянувшейся ночью. Хотя Ричард знал, что солнце уже давно взошло, мир все еще висел в полумраке, затерявшись между днем и ночью в сером призрачном утре. Дождь охладил праведный гнев Искателя.
Ричард и Кэлен знали, что последний из квода бродит где-то рядом, и постоянно оглядывались, готовые в любую минуту встретиться с опасностью.
Они знали, что рано или поздно придется с ним столкнуться.
Неопределенность мешала Ричарду сосредоточиться. Он не мог не думать о словах Билла. Мысль о том, что если не найти помощь, Зедд и Чейз долго не протянут, не переставала мучить Ричарда. Если Эди не поможет, он просто не знает, что делать дальше. Если она не сможет помочь, его друзья умрут.
Ричард не представлял себе мир без Зедда. Без его трюков, без его советов, без его помощи мир станет пустым. Он почувствовал комок в горле. Зедд посоветовал бы беспокоиться не о том, что может быть, а о том, что есть.
Но то, что есть — ненамного лучше. Отец убит. Даркен Рал вот-вот завладеет последней шкатулкой. Два лучших друга — на волосок от смерти. Он наедине с той, которую любит и которую не должен любить. Кэлен все еще скрывает от него свою тайну.
Ричард чувствовал, что у нее в душе идет постоянная борьба. Иногда, когда ему казалось, что он становится ближе к ней, в ее глазах читалась боль. Скоро они окажутся в Срединных Землях, где все знают, кто она такая.
Ему хотелось, чтобы Кэлен рассказала ему все сама: было бы слишком мучительно узнать ее тайну от кого-то другого. Если она в самое ближайшее время ничего ему не расскажет, он должен будет сам ее спросить. Нравится ему это или нет, но задать этот вопрос придется.
Ричард настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как прошло почти четыре
Лишайники на придорожных камнях намокли и отливали ржавчиной. Местами вода заливала тропинку, превращая ее в журчащий ручей. Носилки, на которых лежал Зедд, поднимали брызги, натыкаясь на корни и ухабины. Когда они ехали по особенно неровному участку, голова старика моталась из стороны в сторону. Иногда ноги Зедда оказывались в каком-нибудь дюйме от воды.
В неподвижном воздухе Ричард уловил сладкий запах горящего дерева.
Березовые дрова. Ему казалось, что местность неуловимо изменилась. Лес выглядел по-прежнему, и все же что-то было не так. Дождь падал с тихим почтением к лесу. Все вокруг было первозданным, нетронутым. Ричард ощущал себя чужаком, нарушившим покой веков. Ему захотелось сказать что-нибудь Кэлен, но он чувствовал, что в этих местах разговор был бы святотатством.
Теперь он понял, почему завсегдатаи трактира не любили здесь показываться.
Их недоброе присутствие было насилием над вековечным миром.
Они подъехали к дому, настолько слившемуся с природой, что его трудно было заметить. Клочья дыма поднимались из трубы и растворялись в туманном воздухе. Бревна, из которых был сложен дом, почернели от времени и мало чем отличались от окружавших их стволов. Сруб, положенный прямо на землю, казалось, вырастал из нее, а возвышавшиеся над ним деревья напоминали молчаливых хранителей его покоя. Крышу покрывали листья папоротника. Над дверью и крыльцом, достаточно широким, чтобы на нем могли поместиться двое или трое, нависал козырек. С фасада было проделано маленькое квадратное оконце, еще одно виднелось с той стороны, где стоял Ричард. Занавесок на окнах не было.
Перед домом росли папоротники, мерно колыхавшиеся под дождевыми каплями. Бледно-зеленые листья намокли и ярко блестели. Сквозь гущу растений вилась узенькая тропинка.
В зарослях, посреди тропинки, стояла высокая женщина. Выше, чем Кэлен, но все же пониже Ричарда. Она была в простом золотисто-коричневом платье из грубой ткани с красно-желтыми знаками и узорами вокруг шеи.
Черные прямые волосы, чуть тронутые сединой, расчесанные на прямой пробор, спускались до подбородка. Годы не стерли величия с ее постаревшего лица.
Женщина опиралась на костыль: у нее была только одна нога. Ричард остановил коня прямо перед ней.
Глаза женщины были совсем белыми.
— Я быть Эди. Кем быть вы? — При звуках ее низкого, хриплого голоса у Ричарда по спине побежали мурашки.
— Четыре друга, — с почтением ответил Ричард. Мелкий дождь падал тихой скороговоркой. Он ждал.
Лицо женщины было изборождено морщинами. Она поставила перед собой костыль и положила на него руки. Тонкие губы Эди растянулись в легкой улыбке.