МИФОуказания
Шрифт:
– Но я…
– Эй, малыш, – крикнул Ааз. – Поторопись и залезай на своего глупого дракона! Игра вот-вот начнется!
Я был настолько поглощен разговором с Плохсекиром, что совершенно упустил из виду иную деятельность на поле.
Команды из Та-Хо и Вейгаса отошли к боковым линиям, оставляя на поле по пять игроков. Кошка и жук обрели теперь всадников и расхаживали туда-сюда в нервозном предвкушении сражения.
На середине поля, там, где раньше находился Приз, стоял валлет, одетый в мундир в черно-белую полоску и державший мяч. Слово «мяч» я здесь употребляю весьма вольно. Предмет, который он держал, представлял собой куб из какого-то черного губчатого материала. Квадратный мяч! Еще одна мелкая деталь, о которой Живоглот не счел нужным упомянуть.
Так и не ответив генералу, я повернулся и побежал к Глипу. С чем бы мне ни предстояло столкнуться, я ни в коем случае не желал сталкиваться с этим в пешем строю.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Это состязание надо считать самой глупой затеей, какую я когда-либо видел.
Едва я успел оседлать Глипа, как валлет на середине поля поставил мяч на землю и принялся пятиться к боковой линии.
– Эй, Ааз! – крикнул я. – А что это за тип в полосатом мундире?
– Оставь его в покое, – крикнул в ответ мой наставник. – Он судья.
В принципе я и не собирался нападать на него, но все равно порадовался, узнав, что он не входит в число противников.
Я оказался последним в команде, занявшим свое место. Ааз и Корреш ограждали меня по бокам в качестве Клыков, Гэс находился позади меня, дожидаясь возможности воспользоваться своим преимуществом повышенной мобильности в качестве Перехватчика, а Плохсекир занял место в воротах в качестве Замка. Нам казалось, мы были в полной боевой готовности.
– Эй, малыш! – окликнул меня Ааз. – Где твой посошок?
Я настолько ушел в свои мысли, что его словам потребовалась целая минута, чтобы дойти до меня. И тут я перепугался. На мгновение мне показалось, будто я оставил свой посох на Пенте. Затем я заметил его лежащим в траве на месте нашего появления. Мановение мысли, и он прилетел ко мне в руку.
– Вот он, Ааз! – помахал я.
– Ну, держись за него и помни…
Пронзительный свисток прервал наш не слишком конфиденциальный разговор, и мы переключили свое внимание на центр поля. Кошка и жук с седоками бросились к мячу с максимальной для каждого из них скоростью, а остальные игроки обеих команд мчались следом за ними.
Игра уже пошла, а мы по-прежнему стояли, разинув рты.
Как обычно, Ааз опомнился первым.
– Ну что стоишь?! – крикнул он. – Давай достань мяч.
– Но я…
– ГЛИП!
Я собирался сказать Аазу, что кошка-то уже почти добралась до мяча. Понимая, что мне никак не поспеть туда первым, я счел, что нам следует отступить и уплотнить свою оборону. Мой зверек, однако, полагал иначе.
То ли он откликнулся на команду Ааза «достань мяч» (что крайне маловероятно), то ли ему просто не терпелось встретиться с какими-то новыми товарищами по играм (что очень даже вероятно), но итог получился таким. Он скакнул вперед, оборвав меня на середине фразы, и взял курс на столкновение с кошкой.
Толпе это очень понравилось.
Что же до меня, то я испытывал куда меньший энтузиазм. Сидевший на кошке Всадник уже завладел мячом, однако вместе со своим скакуном удерживал позицию в центре поля, вместо того чтобы сразу же наступать к нашим воротам. Делал он это, надо полагать, с целью дать своим товарищам по команде время догнать его, чтобы обеспечить какое-то прикрытие. Это означало, что он не собирается вторгаться к нам в одиночку.
Мне это показалось очень умной стратегией. Я желал бы следовать ей самому. Однако энтузиазм Глипа ставил меня в положение, которого я надеялся избежать любой ценой – мне предстояло встретиться с объединенными силами обеих неприятельских команд, не имея рядом никого из поддержки. В первый раз с тех пор, как наши противники вышли на поле, я перестал думать о том, как бы дожить до конца игры. Теперь я беспокоился о том, как бы дожить до конца первого периода!
Мои надежды на миг оживились, когда я сообразил, что мы доберемся до кошки и ее Всадника намного раньше их товарищей по команде. И когда мой противник размотал свое оружие, все надежды тут же увяли.
У меня в руках был посох, а у него – кнут… длинный кнут. Эта штука была длиною чуть ли не в двадцать футов. Нет, я не преувеличиваю. Длину кнута я представил себе совершенно отчетливо, когда Всадник направил его змеиным броском к моей голове.
Кнут хлестанул с недолетом на добрый фут, хотя в тот момент удар показался мне гораздо более близким. Однако резкое щелканье кнута дало по крайней мере один результат. Глип стал как вкопанный, перебросив меня себе на шею, в то время как я пытался сохранить равновесие. Сразу же после удара кнутом вперед прыгнула кошка, оскалив зубы и прижав уши к голове, а одна из ее передних лап взметнулась и вмазала моему дракону по носу.
Хотя Глип никогда не отличался особой ловкостью, он отреагировал, пытаясь одновременно отпрыгнуть назад и развернуться. Не уверен, насколько ему это удалось, так как где-то посередине данного маневра мы с ним расстались.
В другой ситуации такой ход событий не расстроил бы меня. Когда Глип на тренировке меня сбрасывал, я просто отлетал в сторонку и там уже мягко опускался на землю. Но в этот раз я уже потерял равновесие, и падение с Глипа совершенно меня дезориентировало. Сообразив, что оказался в воздухе, я попытался лететь… и явно в том преуспел, врезавшись в дерн с грацией мешка с мусором. Это нисколько не улучшило мою ориентацию.
Лежа там, я спокойно гадал, какие части моего тела отвалятся, если я пошевелюсь. В ушах у меня стоял отдаленный рев, а земля подо мной, казалось, дрожала. Я слышал, как мне кричит что-то издали Ааз. Да, просто лежать тут – это казалось превосходной мыслью.
– Подымайся, малыш! – долетел голос моего наставника. – Беги!
Бежать? Он, должно быть, шутит. В голове у меня постепенно прояснялось, но земля все еще тряслась. Перекатившись, я приоткрыл один глаз, чтобы установить свои координаты, и сразу же пожалел об этом.
Мне не мерещилось! Земля действительно тряслась! На меня несся во весь опор жук, недвусмысленно показывая самые серьезные намерения растоптать меня множеством своих ног. Мне даже не пришло в голову, что такая кончина была бы нелепой. Я просто понял, что такая кончина вполне возможна, и меня эта мысль вовсе не привлекала.
Я вскочил на ноги и незамедлительно снова упал. Очевидно, я оправился от падения не столь хорошо, как мне казалось. Я попробовал опять и сумел встать на четвереньки. Из этой позы мне открылся превосходный обзор с громом несущейся на меня погибели, и я ничего не мог с этим поделать!