Мифы Чернобыля
Шрифт:
Ведущий (эксперт по логистике, 34 года):
— С 1986 года перестала расти максимальная мощность вводимых блоков АЭС в мире, до этого данная
величина быстро увеличивалась. После 1996 года суммарная установленная мощность начала постепенно понижаться. Смотрите график из книги В. Асмолова, А. Гагаринского, В. Сидоренко, Ю. Чернилина "Атомная энергетика".
Это означает, в первую
В 1988 году начался серьезный спад вводимых мощностей АЭС. Везде за исключением Японии. По сути, с 1990 года весь прирост суммарной мощности ядерной энергетики производится только за счет Японии и Кореи. Интересно, что по неизвестным НАМ причинам эти страны вдруг полностью решили свои проблемы с радиофобией.
Смотрим следующие рисунки из той же книги.
Таким образом, получаем, что или Чернобыльская энергетическая катастрофа привела к прекращению развития атомных электростанций практически во всем мире и резкому спаду вводимых мощностей АЭС, или эти два факта как-то непостижимым образом совпали.
Если экстраполировать рост мощностей атомной энергетики в период с 1970 по 1985 год на период с 1985 по 2000 год, то недовведенная мощность составит порядка 150 ГВт, то есть около 2 % общего потребления энергии человечества.
Побочным результатом стало резкое падение в 1987 году цен на уран (с учетом инфляции) до уровня "доатомной" эры — то есть конца 60-х годов XX века.
Анализируя базовые графики развития атомной промышленности, можно с уверенностью говорить, что 1986 год стал годом конца эры экстенсивного развития атомной энергетики, ее Золотого века. Удастся ли возобновить рост данной сферы экономики — неизвестно.
Реплика (физик, 45 лет):
— Я бы хотел рассказать вам еще кое-что. Потому что это "кое-что" ложится в основу взаимодействий илферов, больных Чернобылем уже 20 лет и велферов, обслуживающих их, то есть находящихся "при деле" те же 20 лет. Нехилое, доложу вам, умение организовать себе рабочие места и зарплату из международных фондов!
Так вот миф Чернобыля номер сто один: теория малых доз.
Друзья мои, теория малых доз построена даже не на недоразумении, а на элементарной неграмотности большинства медиков в теории ошибок измерения.
Как-то наш Программист чинил компьютеры у своих друзей-микробиологов, кстати, очень неплохих исследователей. Краем уха он услышал их разговор: биологи обсуждали свою статью. Было сказано, в частности, что смертность лабораторных мышей от некоего заболевания составила 33,3 %. Программиста удивила такая точность — до десятых, и он, не желая худого, спросил: а как вы получили такой точный результат?
Ответ он и я запомнили навсегда: ну как же — у нас было три мыши, так вот, одна из них сдохла…
Продолжительный
Что тут поделать: про доверительные интервалы, погрешности измерения и контрольные группы они слыхом не слыхивали. Нет, я не сомневаюсь, что в университете им этот материал читали, и при оформлении научных работ и диссертаций какие-то формальные моменты от них требуют. Но теория ошибок измерения довольно сложна и неочевидна, чтобы всерьез разбираться в ней, нужно включить понятие погрешности в свою онтологию, а это — прерогатива физиков, этому долго — и больно — учат на первых двух курсах физфака, в 1-й физической лаборатории.
Теория ошибок измерения утверждает, в частности, что точность результата не может превышать точности, с которой измерены исходные параметры. В этой связи понятно, что если какой-то параметр вносит меньший вклад в результат измерения, нежели погрешность другого параметра, учитывать этот вклад не надо. В рамках физической картины мира его просто нет.
Реплика (студентка, 21 год):
— Это смешно, про мышей. Но все же не совсем понятно. Да и в университете этому не учат… Теперь…
Ответ (физик, 45 лет):
— Например, вы измеряете свой рост линейкой. Вообще-то, результат будет зависеть от температуры в комнате: линейка при нагревании расширяется. Но возникающая поправка составляет доли миллиметров, а рост вы меряете с точностью до сантиметров, поэтому температурным эффектом вы не только можете пренебречь, но и обязаны пренебречь. Наплевать вам на него.
Так же вот, в большинстве реальных задач вклад радиации (вплоть до ощутимых доз порядка единиц бэр) в популяционную смертность меньше ошибок измерения и учтен быть не может.
Рассмотрим Чернобыльскую катастрофу. После нее прошло двадцать лет, и многие жители Киева, Чернобыля, Гомеля за это время умерли. Если совсем ничего не знать об измерениях и статистике (а большинство людей ничего про это и не знают), легко получить "миллионные жертвы Чернобыля". Для этого достаточно просто сосчитать всех, умерших после катастрофы.
Реплика:
— Вот это — да… И все они, должно быть, ели огурцы…
Реплика (физик, 45 лет):
— Такой прием, конечно, совсем груб и рассчитан на совсем уж необразованную аудиторию. Обычно делают чуть тоньше: считают количество умерших, например, от лейкоза и солидных раковых опухолей. Получается тоже довольно большая цифра. Когда ее приписывают Чернобылю, никто даже и не пытается возражать, хотя, вообще-то, от рака умирали еще тогда, когда ЧАЭС и в помине не было.
Но можно действовать еще тоньше. Надо объявить, что облучение увеличивает вероятность онкологических заболеваний. Само по себе это, кстати, — чистая правда. Точными, надежными многолетними измерениями установлено, что в группе, получившей дозы радиации порядка десятков бэр, вероятность заболевания раком увеличивается на 4–5 процентов. Далее при повышении дозы заболеваемость медленно растет вплоть до сотен бэр, когда у облученных развивается острая лучевая болезнь, и до рака они не доживают. Получаем некий гладкий график, имеющий физический смысл. Собственно, 670 человек, которые должны погибнуть от рака вследствие облучения, полученного при Чернобыльской катастрофе, это результат, полученный с использованием этого графика.