Мифы древности - Ближний Восток
Шрифт:
Аштар-Иштар, судя по шумерским параллелям и более поздним ритуалам Сирийской богини, была главным действующим лицом торжественного ритуала бракосочетания царя и не менее торжественно отмечавшегося праздника нового года. Богиню олицетворяла правящая царица, соединение с которой царя мыслилось актом, стимулирующим плодородие.
Вошли, хотя и в меньшем числе, в пантеон Эблы также шумерские боги. Среди них достаточно широко представлены Энлиль (в форме Иллилу), главный бог Шумера, самый значительный центр почитания которого находился в Ниппуре, Нергал, бог подземного мира, богиня-покровительница знания Нисаба, Ану, чьи два древнейших святилища известны в Уруке, а также, несмотря на наличие их аккадских аналогов — Инанна (аккадская Иштар) и Уту (аккадский Шамаш), особенно часто Энки (аккадский Эа), главный центр почитания которого был в Эриду, и реже его супруга Нинки. В заклинаниях жители Эблы обычно призывали, как и их шумерские соседи, богиню Нингириму. Определенную, правда, пока неясную
Все эти боги-чужеземцы порой имели на территории Эблы собственные храмы. Некоторые из них были тесно связаны с ритуалами Эблы; многие включены в официальные списки получателей жертв, и это боги не только родственного жителям Эблы семитского мира, но и шумерской части Месопотамии, причем нередко относящиеся к достаточно далеким регионам Южной и Северной Месопотамии и даже расположенного в Ливане Библа — например, Нидакул из Арукату, Адаб из Халама, Луба, Абатти и Анниз (Pettinato, 1986, 332). Содержащиеся в текстах уточнения, к какому именно из городов относится божество, включенное в список, скорее всего, может рассматриваться как свидетельство особой заинтересованности правителей Эблы в покровительстве того или иного чужеземного бога на конкретной территории, с ним связанной. И это во многом объясняет уникальную практику широкого привлечения чужих богов обильными жертвами и соучастием в ритуалах. Другим древневосточным обществам такая практика неизвестна. Торговый характер экономики Эблы требовал заботы о безопасности дальних маршрутов, по которым направлялись купцы. Это объясняет уважение населения Эблы к богам своих торговых партнеров. Но в ономастике имена этих богов отсутствуют. Здесь зафиксирован круг семитских божеств, главным образом великих — таких как Кура, Идакул, Ил, Рашап, Каниш, Шамаш, Даган (Matthiae, 1989, 297).
Естественно, что со сменой населения после восстановления Эблы ок. 2000 г. до н. э. пантеон не остался неизменным. Многие боги исчезли; некоторые, переменив имена, вошли в пантеоны других сирийских городов; появились новые боги, о чем можно судить, однако, лишь на основании косвенного материала сопредельных земель. Для нас же здесь представляет интерес пантеон в том виде, в каком он сложился в древнейший период истории Эблы, до аккадского завоевания, поскольку это самое древнее свидетельство о религиозном мире Сирии.
1. Раздел написан Л.С. Ильинской.
2. Изображения богини, восседающей на колосе, которые раньше относили к Нисабе (Нидабе), теперь принято считать женским божеством плодородия, скорее всего, Аншан (Cancellino, 1970, 22).
Гимн Шамашу [1]
1. Гимн, прославляющий Шамаша, интересен во многих отношениях. Солнечное божество, многократно названное в других текстах шумерским именем Уту, в этом гимне предстает под аккадским именем и именуется сыном лунного аккадского божества Сина,
С десяток раз он назван воином (Matthiae, 1989, 289), но вместе с тем он — торговец и покровитель торговцев, помогающий им овладевать богатствами дальних стран и успешно доставлять их на своих судах.
Наряду с Шамашем в гимне присутствуют и другие боги. Это божества шумерского и аккадского пантеонов, и нет в нем ни одного божества, которое бы относилось исключительно к пантеону Эблы. Показательно, что в гимне подчеркивается, что Шамаш помогает торговцам доставить благовония и прочие экзотические блага в священный двор Энлиля, а не верховных или хотя бы главных богов Эблы. Как этот факт, так и указание на основание двух храмов Шамаша — одного в горах, другого в центре моря, где солнце клонится к закату (как полагает Маттье, скорее всего на Кипре), говорит о стремлении представить солнечного бога универсальным божеством, не скованным узкими рамками одного города или страны.
Поэтическое переложение наиболее полно сохранившихся частей гимна сделано А.И. Немировским по приводимому П. Маттье (Matthiae, 1995а, 142 143) переводу В.Г. Ламберта, впервые опубликованному в Journal of Cuneiform Studies.
– 1989.
– 41.
2. И в шумерской и в аккадской мифологии Эа воспринимался как бог мудрости, постоянный советчик богов. Отсюда упоминание установленных этим богом порядков.
3. В заключительной части гимна Эа становится главным действующим персонажем, обеспечивающим стабильность мира ежедневно повторяющимся уничтожением первозданного чудовища, олицетворения бездны. Это место показывает, что широко распространенный в семитском мире миф о начале мира, приобретший наиболее завершенную форму во II тысячелетии в поэме "Энум элиш" ("Когда вверху"), был известен авторам гимна в несколько ином варианте, характерном для ряда космогоний, в которых зарождение, уничтожение и возрождение мира — результат непрерывной борьбы сил порядка с первозданной стихией.
4. На шумерскую основу связанного с уничтожением Апсу мифа указывают шумерские имена спустившихся в Апсу (бездну) богов: это Пиригбанда и Нанше.
Кура и Барама [1]
Приносит царица, покидая дом отца своего, золотой браслет в качестве дара, и передает она для бога Солнца овцу как священное приношение. Но не входит царица, покидая дом отца своего, в храм бога Кура. И не поднимается она на стены города, но простирается на земле за их пределами. Помедлив у ворот храма Куры, вступает она на вспаханное поле [2]. И получает она на вспаханном поле красное одеяние с пестрой полосой, облачается в него, украшает себя золотой цепью и ожерельем. Как дар богам, как священное приношение передает царица, покинувшая дом отца своего, золотой брус весом в 40 сиклей [3], ткань тончайшую и другое красное одеяние. И лишь затем вступает царица в храм Куры и передает туда четырех баранов, четыре серебряных ожерелья, подобных лунному серпу [4], для бога Куры, для богини Барамы, для бога Ишру и для бога Анира [5]. И ещё четыре малых и два больших сосуда из самшита передает она для трапез Куры и Барамы, а два остроконечных сосуда для притираний, чтобы ещё прекрасней стали Кура и Барама. А ткачихе, искусной в изготовлении одеяний, передает царица шерсть двух овец, чтобы соткала она одеяния по образцу тех, что носят в городе Мари [6].
И вступление это царицы в храм Куры происходит в третий день месяца кхалит. На четвертый день того же месяца царь и царица направляются к Ненашу. На протяжении пятого дня царь и царица занимают два трона отцов своих, поставленных близ вод Нирара [7]. Две сбруи для колесницы — их дар, дар дома отца для поездки в дом поминовения ушедших царственных предков. И поедут вместе с ними к Ненашу Кура и Барама. Подготовлена колесница, на которой поедут великие боги, четыре каната и две кипарисовых оси, два дышла из тополя, большое ведро для воды, ткань для колесницы, тростниковая циновка, перекладина дышла, уздечки; тук будет поставлен на колесницу.
Четыре великолепных быка, черных и гладких, будут переданы в качестве дара Куре и его колеснице [8]. Адуллу и сын Ишаила понесут к колеснице Бараму. Башалу и сын Ирдамаика [9] понесут Анира к колеснице. Двух быков человекоголовых [10], бронзовый сосуд и сосуд серебряный понесут сыновья богов к колеснице, покрытой шкурою мула.
И направляются они по дороге Луба к Ненашу. Первым движется Анир, за ним Кура с Барамой. И выходят Кура, Барама, царь и царица на перекрестке дороги Луба, выходят в сторону Ирада. Когда бог Солнце восходит в Ираде, барана, овцу, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, передает Эннаил [11] от дома царя богу Абур-лиму [12] в Ираде.