Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа
Шрифт:
Затем они ускакали, догоняя свою свиту.
— Они остались в безопасном месте, — отвечали они, когда их спросили, куда же делись их жены.
Дочери Сида плакали и звали на помощь, хотя и не надеясь, чтобы кто–нибудь услыхал их. Но Орданьо поспешил на их крики и, отвязав их от деревьев, попросил подождать, пока он найдет им убежище. Случайно набрел он вскоре на хижину одного земледельца. Часто останавливался у него Сид, а потому охотно пошел он с Орданьо к тому месту, где ожидали его дочери Сида. Земледелец укрыл их в своей уединенной и хорошо защищенной хижине, а его жена и дочери прислуживали им.
Орданьо же поспешил в Валенсию и рассказал Сиду о том, что случилось. Жена Сида Химена плакала так,
Очень рассердился король, узнав о поступке своих родственников, и собрал кортесы в Леоне, Толедо и Бургосе, с тем чтобы дать полное удовлетворение Сиду.
После праздника святого Петра собрал Сид в своем замке друзей, союзников и вассалов и сказал им:
— Вы знаете, друзья мои, о похождении моих зятьев и о том, как оскорбили они меня. Теперь король собрал кортесы и в Леоне, и в Бургосе, а главный — в Толедо, и должны мы по его приказанию явиться туда для суда не позже как через тридцать дней. И теперь прошу я вас, моих благородных друзей, ничего не говорить об этом деле в кортесах, не роптать на короля, если он, по нашему мнению, рассудит нас несправедливо. Отомстить вероломным графам — мое дело, и никто не должен вмешиваться в него.
На другой день с рассветом раздались по Валенсии звуки шести сборных рожков дона Родриго де Бивара. Это добрый Сид собирал своих друзей, родных и союзников, чтобы ехать в Толедо, где ждал его король. Все пространство вокруг его замка было покрыто воинами, гражданами, их женами, детьми, пришедшими взглянуть на доброго Сида, отправлявшегося в Толедо. Простился Родриго со своими людьми, сел на Бабиека, словно чувствовавшего горе своего господина, и без плаща выехал на площадь к собравшемуся народу, а оттуда со своими войсками отправился он в Толедо.
В один и тот же день, в один и тот же час в трех местах созвал король кортесы, чтобы одновременно судить и великих и малых, и дал он срока на сборы не более тридцати дней, а кто придет позже — должен считаться изменником.
Прошло уже двадцать девять дней, и приехали в Толедо графы де Каррион, а Сида все еще не было. Кончился и тридцатый день, а его все не было, и враги его сказали тогда:
— Государь, объяви Сида изменником.
Но король отвечал им:
— Не сделаю я этого, потому что Сид — добрый рыцарь: много выиграл он битв, и во всех кортесах нет у меня другого, ему подобного.
Не успел проговорить это король, как явился Сид, а с ним его триста рыцарей.
— Господь да сохранит короля и вас всех! Кланяюсь вам! Но я говорю не о графах де Каррион, моих врагах.
Тогда встали графы и сказали:
— Мы потомки королей, племянники императора. Как могли мы жениться на девушках из такого низкого рода, из рода хлебопашцев?
И возразил Сид:
— Сам государь вызвал меня к себе и сказал: «Я сам буду сватом: графы де Каррион хотят взять за себя твоих дочерей — выдай их ради меня». Тогда отвечал я с уважением и любовью: «Я спрошу об этом у их матери, давшей им жизнь; я спрошу об этом у их кормилицы, выкормившей их». Мать их сказала мне: «Нет, не делай этого, слишком высокого рода графы де Каррион!» «Не делай этого, — сказала мне кормилица, — графы бедны, но горды и требовательны». Однако, чтобы не огорчить доброго короля, согласился я. Свадебные пиры продолжались тридцать дней и кончились лишь потому, что гости не могли оставаться долее. Я зарезал до ста штук крупного скота, что же касается до кур, уток, козлят и телят — то их и не перечесть. — Король внимательно смотрел на Сида, но ничего не говорил, и Сид докончил свою речь: — Пусть справедливый суд сойдет с неба, если вы откажете мне в нем! — Смутились гранды: друзья от волнения, враги от страха. — Привык я сам мстить за себя и омывать свою честь кровью предателей. Мои дочери, донна Эльвира и донна Соль, оскорблены, но не за местью пришел я сюда, а за правосудием. Если же не получу я здесь справедливого суда, то сам буду мстить графам и всему их роду до последнего человека. Подумайте, государь, о моей чести, и пусть Господь позаботится о вашей!
И, сказав это, Сид повернулся и вышел, а король встал и приказал трубить в трубы, сзывая кортесы.
В Толедо кортесы собрались во дворце Гальяна. Богато разукрашенное кресло короля стояло на самом
видном месте, а вокруг него стояли скамьи со спинками, на которых должны были сидеть гранды, рыцари и судьи.
Но Сид позвал своего оруженосца и велел ему принести еще скамью со спинкой, привезенную им из Валенсии и принадлежавшую когда–то мавританскому королю, и поставить ее рядом с королевским креслом, приказав нескольким оруженосцам охранять ее до следующего дня. И принесли скамью резную, тонкой работы, покрытую дорогою шелковою тканью, вышитою золотом и драгоценными камнями.
На другой день король отслушал обедню и направился во дворец с большим числом рыцарей, но Сид остался дома.
Явился тогда во дворец дядя графов де Каррион, Ассур Гонсалес. Был он в длинном горностаевом плаще и шел, слегка пошатываясь, с раскрасневшимся лицом, прямо от завтрака. В речах его обыкновенно бывало мало умного.
— Рыцари, — заговорил он, — видали ли вы когда–нибудь такие судбища? Где же сам Сид? Верно, отправился он воевать с мельниками и забирать себе помол, как это он обыкновенно делает. И кто это надоумил его породниться с де Каррионами?
Вскочил тогда на ноги Муньо Густиас:
— Молчи, злодей и предатель! Ты завтракаешь прежде, чем побывать у обедни; ты не говоришь правды ни другу, ни государю; всем лжешь ты, и даже Господу Богу! И я заставлю тебя признаться, что ты именно таков, каким я тебя изображаю.
— Никто не должен здесь говорить дурно о Сиде, — сказал король, — он лучший рыцарь нашего королевства.
И решено было вызвать трех бойцов со стороны Сида, чтобы биться им с графами де Каррион и дядей их, Ассуром Гонсалесом. В то же время был отдан приказ собраться всем ровно через тридцать дней — для решения дела поединком, а брак дочерей Сида расторгнуть немедленно.
Не успел король оставить кортесы, как явились к нему послы из Наварры и Арагонии и передали дону Альфонсо письма от своих королей: просили они доче–рей Сида в замужество за своих сыновей. Сейчас же согласился Сид и, обрадованный, отправился в Валенсию приготовлять все к свадьбе и пиршествам.
Уехали и графы де Каррион, сильно трусившие в душе, и решили, что не вернутся они в Толедо на поединок.
Прошло тридцать дней. Приехали в Толедо рыцари Сида, вызванные для поединка, — не было только графов де Каррион и их дяди. Тогда дон Альфонсо, не желая оставить дело спорным, сам поехал в де Каррион и захватил с собою из Толедо шесть судей поединка. Зять короля, дон Раймонд, повез с собою рыцарей Сида, что должны были биться за его честь. Приехав в де Каррион, разбили они себе палатки в долине.
Делать нечего, явились тогда и графы со своим дядей Ассуром Гонсалесом, первым предателем в мире, и
привели с собою своих родных, которых было у них великое множество. И решились они, добром или хитростью, убить рыцарей Сида до суда Божия. Но те и сами понимали, в чем дело.
— Государь, — обратились они к королю, — Родриго де Бивар отдал нас под ваше покровительство; не допустите же сгубить нас хитростью раньше поединка, прежде чем Господь совершит Свой суд.
Тогда разослал король по городу герольдов, велел трубить в трубы и возвещать такое его решение: тот, кто окажется предателем и нанесет вред рыцарям Сида до суда Божия, будет лишен жизни и имущества.