Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция
Шрифт:
Кентавры прискакали целым табуном, но для всех нашлось место за столом, уставленным яствами. Радовалось сердце Пирифоя при виде стольких гостей, и он решил предложить им вина, давно уже припасенного в кожаных мехах.
Элидские монеты с изображением Зевса
От каждого глотка величиной в добрый пифос разгорались у кентавров глаза, и они стали задевать невесту и других благородных лапифянок. И вот уже один из них, самый наглый, вообразив, что он у себя на пастбище, задрал лошадиную ногу. Не стерпели лапифы нанесенного им оскорбления. Навалившись на кентавра, они повалили его и обрезали ему
Немногим удалось уйти от кары, которую не назовешь справедливой.
Стало тихо на горе Пелион, и больше оттуда не доносилось веселое ржанье кобылиц. Уцелевшие кентавры ушли в глухомань, забрались в недоступные пещеры. Затаили они гнев на двуногих, и худо было тому, кто попадался им на пути. Они забивали его копытами или, налетев, разом сталкивали в пропасть.
Сорвавшись с дальних гор гудящею лавиной,
Бегут в бреду борьбы, в безумье мятежа.
Над ними ужасы проносятся, кружа,
Бичами хлещет смерть, им слышен запах львиный…
Порой один из них задержит бег свой звонкий,
Вдруг остановится, и ловит запах тонкий,
И снова мчится вслед родного табуна.
Вдали, по руслам рек, где влага вся иссякла,
Где тени бросила блестящая луна -
Гигантским ужасом несется тень Геракла…
Жозе-Мариа де Эредиа (пер. М. Волошина)
И только мудрый кентавр Хирон не таил зла на людей. Ибо он, сын Крона, брат олимпийских богов, был кентавром только по виду. У него были четыре ноги с крепкими копытами, пышный хвост, его лошадиный круп плавно переходил в человеческое туловище с двумя сильными руками, как у других кентавров, но его прекрасная голова была головой мыслителя. Не утратив связи с животным миром, Хирон обладал способностью осмысливать его сокровенные знания. И если люди хотели припомнить язык растений, речь птиц, познать гармонию природы, им приходилось обращаться к Хирону, в духовном облике которого переданы черты воспитателя и учителя в лучшем смысле этих слов.
Как-то раз высунув из пещеры голову и руки, Хирон играл на лире. Уйдя в звуки, он не заметил прижавшуюся к дереву нереиду в одеянии из зеленых водорослей. Устремив на музыканта глаза цвета морской волны, Фетида внимала игре, и по ее белым щекам скатывались слезы. Рожденная в море, она полюбила человека земли и познала с ним счастье. Но ее сыновья оставались смертными. Напрасно Фетида пыталась ввести их, пока они были младенцами, в свою текучую стихию. Малыши тонули один за другим.
Окончив игру, Хирон бережно положил лиру на траву перед собой и, скользнув взглядом, увидел нереиду.
– Это ты, Фетида, – молвил Хирон и, заметив на глазах нереиды слезы, устремился к ней. – Ты плачешь? Тебя расстроила моя музыка?
– Она заставила меня заново пережить мои горести, – отозвалась нереида. – Я не стала приучать моего любимца Ахилла к морю, я погрузила его в огонь, чтобы даровать бессмертие. Но его неразумный отец, испугавшись, выхватил мальчика из пламени. Теперь он, кратковечный, должен умереть, совершив великие подвиги. Но как подготовить Ахилла к этим подвигам? Как наполнить его жизнь радостью?
– Полноту жизни и радость смертным дает знание, – проговорил Хирон. – Где твой сын, Фетида? Я готов ввести его в мир знания…
– Ахилла приведет его отец Пелей, – сказала Фетида. – Мне же пора спускаться на морское дно к сестрам.
– Пелей! – радостно воскликнул Хирон. – Мой любимый ученик. Я спас его от свирепых кентавров.
– Я знаю! – проговорила Фетида. – Мы часто вспоминаем об этом благодеянии, поэтому нам пришла мысль отдать Ахилла на воспитание именно тебе.
Так Ахилл попал к Хирону. Мудрый кентавр обучил его всему, что должен знать и уметь воин: метанию копья, стрельбе из лука, верховой езде. От Хирона мальчик узнал о повадках зверей. У него он научился выманивать хищников из их убежищ. Уже в шестилетнем возрасте он уложил дротиком льва, а стрелой – кабана и сам притащил добычу в пещеру Хирона, вызывая удивление богов, наблюдавших за охотой мальчика с высоты Олимпа.
Ни одно застолье в те времена не обходилось без величания предков. Устроитель пира и его гости с удовольствием слушали песни о подвигах героев, сочиненные задолго до Гомера. Певцы-аэды подыгрывали себе на струнных инструментах – кифаре и лире. Иногда сам хозяин дома или кто-либо из знатных гостей мог взять инструмент в руки. На этот случай Хирон обучил Ахилла игре на лире. Впоследствии в минуты душевных тревог герой успокаивал себя ее звуками.
Другим учеником Хирона был Асклепий. Его привел сам Аполлон, родитель Асклепия, вырезавший младенца из чрева его матери-нимфы. Сначала Хирон поручил наблюдение за воспитанником своей собаке, ставшей для Асклепия кормилицей и нянькой. Когда же младенец возрос настолько, что мог понимать человеческую речь, взялся за его воспитание сам. Посадив Асклепия на спину, он возил его по горным склонам. Немало времени провели они в Пелефренской долине, прославленной целебными растениями. Там кентавр взрывал острым копытом землю и, освободив растение, объяснял малышу, какими свойствами обладают его плоды, листья и корень. Асклепий по длине стебля и форме листьев научился различать черную чемерицу, губящую лошадей и скот, от благотворной белой чемерицы. Он узнал, в какие дни и время суток надо выкапывать корни, чтобы они приносили пользу. Ему стали известны растения-отравители и растения-противоядия. Названия трав и цветов, поначалу чуждые его духу, наполнялись смыслом и все вместе складывались в удивительное повествование о всемогуществе матери-земли, дающей исцеление и продляющей жизнь.
Однажды, когда под наблюдением Хирона Асклепий выкапывал корешки, послышался легкий шелест. Мальчик с ужасом увидел ползущую к нему змею.
– Не бойся! – успокоил его учитель. – Змея ближе нас всех к матери-земле и посвящена в ее скрытые для смертных тайны. Змеиный яд может приносить не только смерть, но и исцеление.
Так змея стала спутницей Асклепия, и много веков спустя люди изображали отца медицины с выкормившей его собакой и со змеей.
С помощью Хирона Асклепий стал великим целителем людских страданий. К нему за помощью шли изъязвленные, пораженные медью и камнем, укушенные змеями и скорпионами, обожженные морозом и иссушенные зноем. Асклепий научился изгонять жгучую боль и отпугивать недуги, выпущенные из ларца неразумной Пандорой. Но не смог Хирон вложить в душу ученика присущего ему самому бескорыстия. Асклепий как-то прельстился золотом и вернул к жизни умершего. Зевса возмутило не лихоимство целителя – это зло он стерпел, но им овладел страх, что Асклепий даст людям бессмертие и сделает их равными богам. Он метнул с неба молнию и испепелил Асклепия.
Всему, чему Хирон научил Ахилла и Асклепия, он обучил и Ясона, сына царя Иолка Эсона. Но у мальчика не было никакого пристрастия ни к воинскому делу, ни к врачеванию. С большим интересом он воспринимал лишь рассказы Хирона о звездном небе и поэтому очень быстро научился отличать одно созвездие от другого, а узнав, что мореходы определяют курс своих кораблей по Большому и Малому Семизвездиям, а также по Плеядам и Гиадам, стал расспрашивать о кораблях и странах, куда они плывут. Хирон поведал мальчику об Океане, который в четырех местах вливается в землю, образуя Гирканское, Персидское, Арабское, Красное и огромное Внутреннее море, соединенное проливом с Понтом Эвксинским. Он рассказал о народах, живущих по берегам этих морей, и об их удивительных обычаях. Так Ясон узнал и о колхах, обитавших в низине реки Фасиса, и о Фриксе, доставленном в эту страну бараном с золотой шерстью.