Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция
Шрифт:
Атлант из храма Зевса в Акраганте
Местом обитания Борея считалась прежде всего северная часть Балканского полуострова – Фракия [30] . Там находил пристанище не только Борей, но и Зефир. Гомер в «Одиссее» поместил полезные и вредные людям ветры на небольшой скалистый островок близ берегов Сицилии, где во дворце, обнесенном медной стеной, правил владыка ветров Эол. Греки приносили ветрам, как и другим силам природы, жертвы. Во многих городах материковой и островной Греции обнаружены воздвигавшиеся ветрам алтари. На глиняной табличке, недавно найденной на острове Крите, обнаружен текст середины II тысячелетия до н. э., упоминающий «жрицу ветров». В «Илиаде» Ахилл призывает себе на помощь Борея и Зефира, обещая им богатые жертвы.
30
В одной неразработанной версии мифа Борей назван "царем кельтов" и отцом юной девушки Кипариссы, которую он постоянно оплакивал (кипарис считался деревом смерти).
Облака
Облака дали название одной из самых загадочных комедий афинского поэта Аристофана. Они выведены как «новые богини» у философа Сократа, ставящего их выше главы олимпийских богов Зевса. На самом же деле почитание облаков, как и других атмосферных явлений, древнее олимпийской религии. Сократ не ввел почитания облаков, а переосмыслил их, соединив образы народной религии с новыми взглядами на мир.
Представление о божественной природе облаков впервые появилось в предании о правителе Орхомена (Беотия) Афаманте [31] . Была у Афаманта божественная супруга Нефела (Облако), которая родила ему детей редкой красоты – Фрикса и Геллу. Но облачная природа Нефелы не давала ей долго оставаться на одном месте. Однажды ночью, проснувшись от сильного порыва ветра, Афамант не обнаружил на ложе Нефелы. Утром он отправился на ее поиски, но не смог узнать супругу среди плывущих по небу облаков. Нефела объявилась сама, когда вторая жена Афаманта коварная Ино, возненавидев ее детей, попыталась их погубить. Вернувшись на землю, богиня спасла несчастных, посадив на златошерстого барана, который должен был перенести их по воздуху в далекую Колхиду.
31
Афаманту, сыну Эола, царю беотийского города Коронеи или самих Фив, были посвящены утраченные трагедии Эсхила и Софокла "Афамант" и трагедии Еврипида "Фрикс" и "Ино", изложенные более поздними авторами.
Отрывая взгляд от земли, почаще наблюдайте за облаками. Иногда вам удастся рассмотреть в них исполинов, стелющих по земле широкие тени. Но, возможно, вы увидите силеноподобного Сократа, широколобого, курносого, с расплывающейся улыбкой, и тогда вспомните молитву облакам, которую вложил в уста философу его великий противник Аристофан:
Облаков многочтимых божественный род, Поднимайтесь! Взлетите! Мне лик свой явите! Даже если Олимп вас на праздник к себе позовет, Вы к молитве моей, громоносные, снизойдите! Даже если отрадней средь нимф, ваших милых сестер Легконогих, кружиться на берегах Океана, Покоритесь тому, кто к вам руки в молитве простер, Для кого вы, кормилицы, трижды желанны! Даже если спешите в Египет, чтоб всем разнести Влагу Нила в своих золоченых сосудах, Иль в болотах меотов затеряны ваши пути, Где бы ни были вы, нас услышьте оттуда!Человечество и его века
Создали прежде всего поколенье людей золотое
Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских…
Гесиод (пер. В. Вересаева)
Нашлось в Космосе место и человечеству. Но вело оно свое происхождение не от Крона. Творцом рода человеческого большинство поэтов считало Прометея, сына титана Иапета и одной из океанид. Именно он взял мягкую глину из тела Земли, давшей жизнь поколению титанов, замешал ее с водой речных потоков, быстротечных сынов Океана, и вылепил людей как земное подобие богов, ибо общая с бессмертными у них Мать-Земля. Первые люди не знали ни изнурительного труда, ни иссушающих забот, ни горестей: неистощенная земля, не терзаемая ни плугом, ни мотыгой, давала им все в изобилии. Стоило протянуть руку, чтобы в ней оказался сладчайший плод. Хлеб родился без пахоты и посева. Животные не боялись человека и давали ему свое молоко. Свирепые хищники, может быть, где-то и жили, но они не беспокоили людей. Не знали люди старости и недугов. Смерть, наступавшая после долгой жизни, была безболезненна, как сон. Время жизни первых людей называли золотым веком.
Исчезло это поколение, когда низвержен был в тартар Крон. Но Зевс не изгнал людей золотого века вместе с титанами с лица Матери-Земли. Превратились они волей могучего бога в невидимых покровителей новых людских поколений, сколько их ни будет рождено, в безмолвных свидетелей правых и неправых дел.
Второму человеческому поколению, названному серебряным, жилось намного хуже, чем первому. Но оно не ведало об этом, ибо не дали ему боги разума. Сто лет люди росли несмышленышами в домах своих матерей и тешили себя детскими забавами. Едва достигнув зрелости и набравшись кое- какого ума, они вскоре умирали, так и не успев насладиться полноценной жизнью. Не видя от этого поколения ни послушания, ни почестей, не находя в нем какой-либо пользы, Зевс упрятал его глубоко под землю.
Третье людское поколение, созданное Зевсом, называли медным. Люди с малолетства были вооружены копьями с медными наконечниками, носили медные доспехи, обитали в домах с медной кровлей и непробиваемыми медными стенами. Были они могучи телом и свирепы духом. Питались же мясом животных, не ведая вкуса хлеба. Каждый видел в соседе врага. Они вели бесконечные войны, и никто из них не мог объяснить из-за чего. Зевс побаивался этих людей и спустил их в самую глубокую и страшную область подземного мира, чтобы никто о них не слышал и не знал их имен.
Четвертое поколение обитателей земли оказалось справедливее и лучше первых трех. Это были герои, или полубоги, потому что происходили от богов или богинь, вступивших в связь со смертными людьми. Многие герои полегли в сражениях под стенами Фив или Трои, перебив друг друга, или погибли при возвращении на родину. Уцелевших Зевс переселил на острова, омываемые Океаном, и дал им блаженную жизнь людей золотого века.
Пятое поколение, появившееся после Троянской войны, греки называли железным и описывали его жизнь в самых мрачных тонах, предрекая при этом еще более суровое будущее:
Дети с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут. Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин. Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то, Старых родителей скоро совсем почитать перестанут… Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью… Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся… Скорбно с широкодорожной земли на Олимп многоглавый, Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело, К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных, Совесть и стыд. Лишь одни жесточайшие тяжкие беды Останутся людям… . [32] .32
Гесиод, "Труды и дни", пер. В. Вересаева.
Здесь в миф вторгается современность, социальный и личный опыт поэта, противопоставившего свое злое время мифологическому прошлому. О бедах людей железного века, однако, говорится в будущем времени, которое наступит, если люди не остановятся в своих злодеяниях и не восстановится утрачиваемое почитание родителей детьми, товарищество, братство.
Подобное пророчество появляется в греческой литературе впервые у Гесиода. Оно имеет в качестве источника мощную струю древневосточной, прежде всего шумеро-вавилонской и иудейской литературы, использовавшей задолго до Гесиода ту же формулу критики современных социальных и моральных устоев.
Прометей
О, искра огня Прометея,
К Олимпу из мрака прорыв!
Но, ею бездумно владея,
Мы вызвали атомный взрыв.
Не горький ли опыт Икара,
Нарушивший Зевса закон,
Навлек олимпийскую кару,
Прорвав над Землею озон?
Мы знаем, что мир наш беспечен
И наши не вечны тела,
Но слава подставившим печень
Под когти кривые орла.
Тогда еще люди не знали Огня. Они бродили стадами по лесам и долам, собирая случайную пищу или нападая на диких животных. Если охота была удачной, они разрывали зверя на части и съедали мясо сырым. С наступлением темноты они валились на землю, зарываясь с головой в листву. Убежищами им служили пещеры, во мраке которых они жили вместе с летучими мышами и откуда убегали без оглядки, если пещеру облюбовал какой-нибудь опасный хищник [33] .
33
В мифах народов Месопотамии первые люди – такие же несчастные существа, бедные родственники богов, обделенные доступными последним благами, лишенные не только бессмертия, но и элементарных жизненных удобств. Эта реалистическая концепция, сохраненная римским поэтом Лукрецием в его перелагающей Эпикура поэме "О природе вещей", противостоит той явно более поздней, которая изложена Гесиодом.