Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия

Циркин Юлий Беркович

Покровитель моряков бог Бел. II век до н. э. Терракот

Братьями верховного бога Эла и сыновьями Неба и Земли были Бетил и Дагон [136] . Бетил являлся олицетворением тех священных камней, которые ставили финикийцы. Дагон был связан с землей. В первую очередь он выступал как бог земледелия, недаром его имя связано с названием зерна в финикийском языке. Дагон изобрел плуг, он же научил людей сеять зерно и изготовлять хлеб. Его приемным сыном был Демарунт, одновременно и сводный брат Дагона, ибо подлинными родителями Демарунта были Небо и его наложница. Но эта наложница беременной была захвачена в плен и отдана Дагону, в доме которого она и родила. А по обычаю, распространенному в Передней Азии, ребенок обретал права члена той семьи, в чьем доме он появился на свет. Возможно, так и Демарунт стал членом семьи Дагона. Демарунт сражался с богом моря Йамом, и это напоминает утаритский миф о войне с морским богом Йамму Силача Балу, который был сыном Дагану, то есть того же Дагона. Правда, сражение Демарунта с Йамом оказалось неудачным, и Демарунту пришлось спасаться бегством. Но в целом это предприятие завершилось, видимо, в пользу Демарунта, ибо Эл передал ему вместе с Астартой и Хададом власть почти над всей Финикией [137] . И хотя других мифов о Демарунте мы не знаем, а его культ еще далеко не исследован, можно предполагать, что, как и Астарта, Демарунт относился к наиболее значимым финикийским божествам. Он, вероятно, олицетворял вместе с Астартой живительную плодоносящую силу земли и считался ее супругом (или, скорее, одним из супругов) [138] . Их сыном был Мелькарт. Третий же властелин Финикии, Хадад, был больше связан с горами, особенно с Ливаном, отделяющим Финикию от внутренних районов Сирии, и иногда он известен под именем Владыки Ливана (Баал–Лабнан) [139] .

136

В сохранившемся тексте Филона Бетил упоминается только однажды в качестве сына Земли и Неба и как брат бога Эла. Это не обязательно означает, что Санхунйатон тоже упоминал его всего лишь раз. Уже Филон мог сокращать текст Санхунйатона. Да и произведение Филона, как мы знаем, дошло лишь в цитатах, приведенных Евсевием. Поэтому говорить о его малом почитании

только на этом основании нельзя. Правда, пока и в параллельных источниках Бетил как самостоятельное божество почти не встречается. Только в договоре Баала с Асархаддоном упоминается бог Бетил, но контекст не позволяет решить, относится ли он к богам Тира. Иногда этого бога считают вообще не финикийским, а арамейским. Но все же его упоминание Санхунйатоном позволяет говорить о нем именно как о боге финикийцев. Характер и сущность этого бога, к сожалению, пока неизвестны. Гораздо больше мы знаем о Дагоне. Уже говорилось, что он относился к древним и очень почитаемым богам западных семитов. Но в Угарите при этом ощущали его некоторую чуждость, ибо главным центром его культа был город Тутгуль. Кроме Дагона Туттульского, был еще Дагон Ханаанский. И именно в этой разновидности Дагон весьма почитался ханаанеями–финикийцами, а от них был воспринят поселившимися в Палестине филистимлянами. Дагон представляется, по существу, родоначальником другой семьи финикийских богов, параллельной той, что шла от Эла. Поэтому неудивительно, что иногда его, как и Эла и Баал–Хаммона, который, как уже говорилось, перенял часть черт Эла, отождествляли с Кроном и Сатурном. Более обычно, однако, его отождествление с Зевсом Аротрием, т. е. Зевсом–земледельцем.

137

То, что Демарунту вместе с Астартой и Хададом (о котором речь пойдет немного ниже) передана власть над Финикией, свидетельствует о большой роли, какую играл этот бог в религиозном сознании финикийцев. Но необходимо сделать одну очень важную оговорку. Демарунт выступает противником бога моря Иама. Он же был отцом Мелькарта, главного бога Тира. Мелькарт, как об этом будет сказано в своем месте, был убит тем же Йамом и воскрешен Цидом, богом, связанным с Сидоном или, может быть, даже со всей Южной Финикией. Таким образом, в финикийской мифологии появляется группа богов, враждебная богу моря и, по–видимому, всему потомству бога Бела. Хотя сам Бел был, скорее всего, богом южной реки, морские божества почитались больше на севере Финикии. Как уже говорилось, возможно, что Южная Финикия одно время вся выступала под названием «Сидон». Об определенном единстве этой части страны, несмотря на существование там отдельных государств — собственно Сидона и Тира, говорит упоминание в угаритском тексте богини Асирату как «Асирату тирийцев, Плату сидонян». Некоторые исследователи связывают бога Демарунта с рекой Дамурас или Тамурас, протекающей недалеко от Сидона. Поэтому может быть, что царственное положение Демарунта признавалось в основном в южной, сидоно–тирской, части Финикии. Интересно в этом плане, что Санхунйатон из Берита и Филон из Библа, т. е. из городов Северной Финикии, говорят только о поражении Демарунта и бегстве его от Пама, но никак не о его реванше. Поэтому указание на получение им вместе с двумя другими божествами власти над страной кажется необоснованным. Видимо, миф о разгроме Пама Демарунтом опущен совершенно сознательно. В то же время такое противопоставление южного бога северному не особенно прочно закрепилось в сознании финикийцев. Во всяком случае, выходцы из Тира, основавшие Карфаген, северного морского бога, как мы видели, весьма почитали. Что же касается Демарунта, то пока следов его культа найдено очень мало. Можно лишь надеяться, что раскопки в Тире или Сидоне дадут нам больше сведений об этом боге.

138

Возможно, образ этого бога явился развитием старого семитского представления о боге Астаре, почему Демарунт и соединен с Астартой и как властелин Финикии, и как отец Мелькарта.

139

Упомянутый Филоном Хадад — это, несомненно, угаритский Хадду, т. е. Балу–Цапану. Мы уже видели, сколь распространено было почитание этого бога в семитоязычном мире Передней Азии. В сознании финикийцев произошло, по–видимому, расщепление его образа, в результате чего Баал–Цафон и Хадад оказались самостоятельными богами. Хадад отделился от горы Цафон (Цапану) и стал владыкой гор вообще, и в особенности Ливана. В Риме было найдено святилище сирийских богов, среди которых оказался и Ха–дад Ливанский. Этому богу сделал посвящение наместник тирского царя в одном из городов Кипра.

Мелькарт, сын Демарунта и Астарты, относился к группе так называемых молодых богов. К ней же принадлежали Эшмун и Адонис. Это уже новое поколение финикийских божеств. Их объединяло то, что все они мыслились богами умирающими (точнее, насильственно погибающими) и воскресающими, ассоциировались с умирающей и возрождающейся природой. Но не менее важным считалось то, что своим умиранием и последующим воскресением они связывали два мира — земной и подземный, посюсторонний и потусторонний, мир жизни и мир смерти. Обычно эти боги покровительствовали отдельным городам. Даже Эшмун, общефиникийский бог, особо почитался в Сидоне. Мелькарт был покровителем Тира, а позже стал покровителем многочисленных тирских колоний. Адонис же был богом Библа [140] .

140

Об Адонисе мы знаем только от греческих и римских писателей, у которых он выступает персонажем греческой мифологии. Но само имя Адонис — чисто финикийское и означает «господин, господь». Его постоянная «привязка» именно к Библу и его району свидетельствует о библском происхождении этого бога.

«Молодые» боги были не единственными покровителями городов. Наряду с ними в этом качестве выступали и более «старые» божества. Так, в Тире и, особенно, Сидоне эту роль играла Астарта [141] . В Библе почиталась богиня, которую так и называли Владычицей Библа — Баалат–Гебал (финикийцы называли Библ Гебалом или Гублой) [142] . Как и Астарта, она была одной из супруг Эла, выступала богиней плодородия и любви. Покровительствовала Баалат–Гебал и мореплаванию. Но сфера ее власти ограничивалась областью Библа. В этом городе и его округе ей поклонялись как верховной божественной царице. Именно она, как полагали, даровала конкретным земным царям власть над Библом, продлевала их дни и годы, могла свергать их в случае нарушения царями своих обязательств перед богами, и в первую очередь перед ней, Владычицей Библа. Библский царь считал себя слугой Баалат–Гебал. Ее культ существовал в Библе с древнейших времен. Изображали Баалат–Гебал сидящей на троне, одетой в египетскую одежду, с рогами на голове, между которыми помещался солнечный диск; правую руку богиня поднимала в благословляющем жесте. Это был образ именно царицы и госпожи. Но ее могли, подобно Астарте, условно изображать и в виде священного камня конической формы. Имен–но так Баалат–Гебал была представлена в библском храме, который пока является самым древним финикийским храмом, раскопанным археологами.

141

Согласно мифу, на острове, на котором находился Тир, Астарта нашла упавшую с неба звезду и посвятила ее себе, и сам остров считался святым островом Астарты. Тирский Мелькарт вообще был тесно связан с Астартой. Она, как мы уже отметили, считалась его матерью. В Тире был храм Астарты. В Сидоне эта богиня была тесно связана с Эшмуном и вместе с ним покровительствовала и городу, и его царю. Эти два божества, вероятно, имели общее святилище. Верховный жрец Астарты играл, возможно, роль верховного жреца всего города.

142

Некоторые исследователи полагают, что это местная, библская разновидность Астарты. С далекой древности Баалат–Гебал отождествлялась с египетской Хатхор. Эта богиня была связана с великим египетским солнечным богом Хором, и само ее имя означало «жилище Хора». По своей основной функции она была небесной богиней, а также богиней любви. Греки отождествляли ее с Афродитой, как и финикийскую Астарту. И это — основание сближать Баалат–Гебал с Астартой. Но все же библская богиня была совершенно самостоятельной фигурой. И отождествляли ее не с Афродитой, а с ее матерью Дионой, которую греки считали одной из самых старших богинь, дочерью Океана или Земли–Геи. По Санхунйатону (в пересказе Филона), Баалат–Гебал была сестрой Астарты. Эл, после того как он стал владыкой мира, передал ей власть над Библом, а Астарте вместе с Демарунтом и Хададом — над страной, т. е. над Финикией (за исключением, естественно, Библа и некоторых других мест). Возможно, однако, что, по мере того как Астарта приобретала все новые черты и все больше становилась космической богиней, Баалат–Гебал слилась с ней.

Бык — священное животное многих финикийских богов. Эта бычья голова найдена при раскопках храма Баалат–Гебал в Библе. III тысячелетие до н. э. Обожженная глина

В одном из вариантов мифа Баалат–Гебал считалась супругой Эла, в другом — ее супругом выступал бог Хусор. Он был богом–ремесленником, особенно покровительствуя строительству (в том числе судостроению) и кузнечному делу. Иногда рассказывали, что Хусор был изобретателем первого корабля (хотя эту честь он делил с другими божествами) [143] . Будучи судостроителем, он мог позже отождествляться и с морским божеством Эреш, одновременно тоже строителем, особенно градостроителем [144] . Ремесленник Хусор иногда считался одним из создателей существующей вселенной. Его изображали в виде зрелого мужчины в конической шапочке (какую носили ремесленники, прежде всего кузнецы, за работой) и с клещами в руках. Культ Хусора был широко распространен во всем финикийском мире.

143

Хусор — тот же бог, которого утаритяне почитали под именем Котару–ва–Хасису. Как и в случае с последним, его культ пришел из Аравии, где имелся бог Каср. Характерно, что в отличие от угаритского бога у финикийского было только одно имя. Возможно, его резиденцией считался Библ. В одном из вариантов мифа Хусор назван отцом библского бога Адониса. Хусор не относился к потомству Эла, он был гораздо старше его, а по некоторым вариантам мифа он даже предшествовал появлению вселенной.

В приписывании создания первого судна (а мореплавание и соответственно судостроение, как известно, играли огромную роль в жизни финикийцев) разным богам можно видеть следы различных преданий: одно, очевидно, связано с Тиром, а другое — с Библом как важнейшими центрами морской торговли и мореплавания. Помимо Хусора на роль изобретателя первого корабля претендовали и другие боги, в том числе Усой (бог города Ушу, являвшегося в I тысячелетии до н. э. материковой частью Тира) и Мелькарт.

Хусор отождествлялся с греческим богом Гефестом и римским Вулканом. Оба бога были по своей глубинной сути богами огня, позже став покровителями кузнечного дела. Возможно, что и Хусор был тоже связан с культом огня. Как и Котару–ва–Хасису, Хусор занимался магией и прорицаниями.

144

Культ Эреша был широко распространен на западе финикийского мира. Храм Эреша имелся как будто в Карфагене. Но на запад Эреш прибыл явно с востока, где его почитали в Угарите и северосирийском городе Алалахе во II тысячелетии до н. э. Не исключено, что Хусор и Эреш были первоначально разными божествами, и следы этого можно усматривать в почитании в Карфагене как Хусора, так и Эреша. Но сходство «обязанностей», связанных с морем и строительством, могло привести к слиянию этих двух фигур.

В воинской среде популярностью пользовались особые божества, покровительствующие именно воинам. Большое почтение у них вызывал Решеф. Был и специальный бог–воин — Баал–Магоним, то есть «владыка щитов», священным животным которого считался конь [145] . Изображался Баал–Магоним в виде всадника в шлеме, с круглым щитом и копьями.

В религии финикийцев часто несколько божеств выполняли одинаковые или очень схожие функции. Например, имелись четыре бога–врачевателя (хотя и другие божества могли успешно лечить людей), два (или больше) морских бога и т. д. Подобные божества (их могло быть два, а порой и три) с течением времени сливались в один образ. Позже это распространилось и на другие божества, почему-либо воспринимавшиеся людьми как очень близкие. Так появились, к примеру, Цидтиннит, Цидмелькарт, Милькастарт. Они тоже очень почитались, в некоторых городах возносясь до положения высших богов — покровителей данного города.

145

Совершенно

естественно отождествление финикийского Баал–Магонима с греческим Аресом и римским Марсом. В договоре Ганнибала с Филиппом V Арес упоминается вместе с Тритоном и Посейдоном среди самых почитаемых богов Карфагена. Нахождение вместе, в одной триаде Посейдона, Тритона и Ареса говорит, возможно, о том, что все трое имели отношение к воинству: Посейдон и Тритон, по–видимому, покровительствовали военному флоту, столь развитому у финикийцев вообще и у карфагенян в частности, а Арес — сухопутной армии, причем Арес назван в этой группе первым, что неудивительно, учитывая характер армии Ганнибала, действующей в Италии. В греческой (а за ней и в римской) мифологии Арес (Марс) был возлюбленным Афродиты (Венеры). Возникает вопрос, не связан ли каким-то образом с Астартой и финикийский Баал–Магоним. Хотя свидетельств культа этого бога очень немного, можно говорить, что он был весьма почитаем (по крайней мере, официально и среди воинов). По преданию, Карфаген был построен именно в том месте, где была найдена голова коня, что обещало в будущем войны и могущество. Изображение коня карфагеняне помещали на своих монетах, на другой стороне которых имелось изображение Тиннит. Конь появляется и на некоторых стелах, посвященных Тиннит. Так что связь между этими двумя божествами в относительно поздний период карфагенской истории (монеты и стелы в честь Тиннит появ–ляются в Карфагене с конца V или с IV в. до н. э.) представляется несомненной. Вполне вероятно, что по мере присвоения Тиннит черт Астарты и бог, который мыслился связанным с Астартой, стал все более ассоциироваться с Тиннит. Если это так, то предположение о тесном соединении в религиозных представлениях финикийцев образов Астарты и Баал–Магонима кажется не лишенным оснований.

Например, хотя главным богом Гадеса был Мелькарт, Милькастарта там называли «господином могущественным», что свидетельствует о довольно высоком его положении. Надпись с его упоминанием обнаружена на массивном золотом кольце — посвящении от «народа Гадеса» (последнее говорит об официальном характере посвящения). Из надписи ясно, что, хотя в имени этого божества присутствует элемент «Астарта», само оно — мужского рода. В Лептисе Милькастарта и Шадрапу называли «господами лептийскими», и это тоже позволяет сделать вывод о высоком положении обоих как «отеческих богов», то есть высших богов Лептиса. Культ Милькастарта засвидетельствован во многих других финикийских городах как на востоке, так и на западе. В Карфагене, в частности, имелся храм этого бога. С течением времени культы таких двойных, а порой и тройных богов, возникшие довольно рано (например, о почитании бога Астар–Камоша известно с IX в. до н. э.), становятся все более распространенными.

Кроме особо важных, влиятельных и сильных богов финикийцы почитали разных мелких божков, демонов. Возможно, к числу мелких божков, о которых почти нет сведений, относились дети Астарты — шесть сестер Тиннит, а также божества, которых Филон называет греческими именами Эрот («любовь») и Пот («страсть»). С большим почтением финикийцы относились к демонам, особенно к тем, что отвращали различные беды от живых и мертвых. Среди них были и уже упомянутые патеки, и божки с рогами, статуэтки которых встречаются в разных концах финикийского мира. В могилы финикийцы, особенно жившие в центре Средиземноморья, клали маски с утрированными чертами, смеющиеся или трагические, — они тоже изображали демонов, призванных отвращать беды от умерших.

Долгое общение финикийцев с египтянами привело к тому, что в Финикию проникли культы ряда египетских божеств. Уже с ранних времен жители Библа поклонялись богине Хатхор, которую они считали той же богиней, что и их Баалат–Гебал [146] . Большую популярность у финикийцев приобрел Бес, изображавшийся в виде кривоногого карлика, часто со змеями в руках. Возможно, что под этим именем скрывалось даже несколько похожих друг на друга богов. Все они считались божествами, помогающими людям и исцеляющими их от различных болезней [147] . Финикийцы, особенно западные, порой клали фигурки Беса в могилы, видимо, для того, чтобы либо отвратить от умерших злые силы, либо, может быть, наоборот — защитить людей от вредного воздействия покойников. Изображение Беса появляется и на монетах [148] . Многие финикийцы поклонялись верховному египетскому богу Амону–Ра. Постепенно в Финикию проникали культы Исиды и Осириса, а те финикийцы, которые по разным причинам жили в самом Египте, особенно поклонялись богине Бастет [149] .

146

Позже египтяне объединили Хатхор с Исидой, и финикийцы вслед за ними стали отождествлять Баалат–Гебал и Исиду.

147

В Египте Бес считался сравнительно небольшим божком (он входил в свиту великого бога Осириса). Культ этого бога или, точнее, группы очень близких божков был широко распространен в самом Египте и далеко за его пределами. Приблизительно с середины II тысячелетия до н. э. карликовые божки сливаются, так что в следующем тысячелетии они могли уже восприниматься, особенно неегиптянами, в том числе финикийцами, как одно божество.

148

Изображение Беса на монетах города Эбеса позволило предположить, что этот город, основанный карфагенянами на одном из Питиусских островов (современный Ивиса) недалеко от берегов Испании, само свое название получил от имени этого бога.

149

Богиня Бастет, священным животным которой считалась кошка, издавна почиталась египтянами. Но особенно ее культ распространился в X-VIII вв. до н. э., когда город Бубаст, городской богиней которого была Бастет, являлся фактической столицей Египта. В это время египетские фараоны вновь предъявили претензии на господство в Финикии, но реализовать их могли лишь в весьма скромном масштабе: возможно, на какое-то время они сумели подчинить себе Библ, но очень ненадолго. Культурные же связи между Египтом и финикийскими городами в этот период не только не ослабли, но, пожалуй, еще и усилились. Именно в это время финикийцы сами стали активнее проникать в Египет и как купцы, и как наемники. Естественно, столичную богиню, покровительствовавшую тогдашним государям, они стали особенно почитать, что по традиции сохранялось и в дальнейшем. С Бастет египтяне отождествляли и столь знакомую финикийцам Хатхор, и это обстоятельство, вероятно, облегчило принятие культа Бастет финикийцами.

Почитавшийся в Финикии египетский бог Бес. VI-IV в. в. до н. э. Плавленное стекло

Бог Бес. Статуэтка эллинистического периода. Известняк

По мере того как финикийцы и жители их колоний, в первую очередь карфагеняне, вступали в контакты с греческим миром и эти контакты становились все более тесными (в Карфагене с начала IV в. до н. э., а в Азии после завоеваний Александра Македонского), усиливалось проникновение в финикийскую среду греческих мифов и греческих культов. И греки, и сами финикийцы нередко рассматривали финикийских богов как почти тех же греческих, но с другими именами, или же давали финикийским богам греческие имена. Но были и греческие божества, которых финикийцы делали объектами поклонения, не отождествляя их при этом со своими исконными божествами. Таковы греческая богиня плодородия Деметра и ее дочь Кора, или Персефона. Они были очень близки к Астарте и Тиннит. Однако слияния с последними не произошло, и культ Деметры и Коры остался совершенно самостоятельным. По греческому мифу, Кора была похищена подземным богом Аидом и стала его супругой и царицей подземного мира, но значительную часть года она проводила на земле со своей матерью. Таким образом, эти богини, особенно Кора, осуществляли связь между миром живых и миром мертвых, а этот аспект религии всегда очень привлекал финикийцев. В Карфагене Кору даже называли «великой» или «госпожой», как Астарту и Тиннит, так что она оказалась возведенной в ранг великих богинь [150] .

150

В 396 г. до н. э. по решению карфагенского правительства культ Деметры и Коры был официально установлен в Карфагене. Это было связано с тяжелыми испытаниями, выпавшими на долю карфагенян.

Незадолго до того карфагенские воины разрушили и разграбили святилище Деметры и Коры на Сицилии. Боги–ни, как тогда считалось, разгневались и обрушили на карфагенских воинов страшную эпидемию. А после войны в Африке вспыхнуло мощное восстание, поставившее под угрозу само существование Карфагенского государства, и в этом карфагеняне тоже увидели знак гнева Деметры и Коры. И вот, чтобы умилостивить разгневанных богинь, правительство Карфагена и приняло решение ввести их культ, который до самого падения этого государства совершался по греческому обряду. В это время вообще начинается триумфальное шествие Деметры по грекоязычному миру. Карфагеняне, к тому времени все более поддававшиеся влиянию греческой культуры, тоже приняли участие в этом триумфе. В некоторых своих аспектах образы Деметры и Коры были близки к образам Астарты и Тиннит, что облегчило принятие греческих богинь карфагенянами. Причем в Греции в паре Деметра — Кора (Персефона) первое место занимала Деметра, считавшаяся матерью Коры. В Карфагене богини поменялись местами. Может быть, это связано с близостью Коры к Тиннит, а Деметры — к Астарте, а поскольку в это время Тиннит оттесняет Астарту, то и Кора занимает в карфагенской религиозной жизни более высокое место по сравнению со своей матерью. Введение культа Деметры и Коры носило явно аристократический характер. Видимо, верхние слои карфагенского общества, теснее связанные с греческим миром, воспринимали греческую религию и пытались некоторые ее аспекты, наиболее близкие финикийскому сознанию, совместить с традиционными представлениями. Основная же масса карфагенского населения осталась в большей степени привержена старым верованиям и не была сколько-нибудь серьезно затронута влиянием иноземных культов.

Другим греческим божеством, довольно рано принятым финикийцами, стал бог виноградарства и виноделия Дионис. Его образ имел много самых разнообразных черт, но финикийцы выбрали из них те, что были им особенно близки. Дионис считался у греков умирающим и воскресающим богом — именно это и привлекло к нему финикийцев. Данного бога они отождествляли с Шадрапой [151] .

Принимали финикийцы и других богов Греции, а затем и Рима. Финикийцы, жившие в Азии, отождествляли Крона с Элом, а карфагеняне — с Баал–Хаммоном. Но если для греков Крон был лишь отцом верховного бога Зевса, свергнутым своим сыном с трона, то финикийцы почитали Крона (а жившие в Африке потомки финикийских колонистов — римского Сатурна) как действенного верховного бога. Свои особенности имели и другие греческие и римские божества, почитавшиеся финикийцами в Азии, Африке и Европе. Греческие и римские божества и в не меньшей степени собственные, хотя уже все чаще под греческими или римскими именами, пользовались огромной популярностью у финикийцев вплоть до того времени, когда были вытеснены христианством. И произошло это вытеснение далеко не так быстро и легко. Даже когда христианство стало официальной религией Римской империи и все языческие культы были запрещены, в «низах» финикийского народа продолжали в том или ином виде бытовать прежние верования [152] . Постепенно представления о старых божествах видоизменялись, они воспринимались то как святые, то как демоны. И утверждение ислама не привело к полному искоренению древних культов. Пережитки старых религиозных представлений до сих пор иногда встречаются в виде суеверий и народных поверий [153] .

151

В финикийском мире между культами Диониса и культами Коры и Деметры имелась значительная разница. Культ Диониса так и не стал там самостоятельным. Дионисийские черты были как бы присоединены к другим богам, прежде всего к Шадрапе. Надо отметить также, что особой реформы с целью утвердить культ Диониса, как это произошло с культами Коры и Деметры в Карфагене, тоже не проводилось. Правда, в Карфагене культ Диониса, подобно культу греческих богинь, носил аристократический характер. В Лептисе же, где Дионис был отождествлен с Шадрапой, положение было, по–видимому, иным: там культ Диониса в большей степени проник в разные слои местного финикийского населения. Постепенно культ Диониса, к тому же еще отождествляемого. с египетским Осирисом, все шире распространялся в финикийской среде.

152

Еще в первой половине V в. н. э. знаменитый христианский писатель Августин, епископ города Гиппон в Север–ной Африке, говорил, что местные язычники противопоставляли Христу Сатурна, т. е. древнего Баал–Хаммона, почитая его как господина и бога. А на востоке сильной соперницей новой религии являлась Астарта. Храм Афродиты Урании, т. е. той же Астарты, был разрушен окончательно только в VI в. Также очень долго жители Библа поклонялись Адонису.

153

Так, место, связанное со смертью Адониса и почитанием там Астарты–Афродиты, и сейчас является местом поклонения, обращенного к силам, которые, как считается, обеспечивают плодородие.