Мифы и правда о женщинах

Первушина Елена Владимировна

Возмущенный Артур решил, что судить рыцаря должна королева Гвиневера и ее дамы. Они, в свою очередь, придумали рыцарю такое наказание:

«Вы жить останетесь на белом свете.Лишь если сможете вы мне ответить —Что женщина всему предпочитает?А не сумеете – вас ожидаетСмерть неизбежная. Так берегитеВы голову от топора. Идите.Двенадцать месяцев и день даюНа то, чтобы обдумать вы моюМогли загадку».

Рыцарь решил, что лучше всего ответ знают сами женщины, и отправился в путь, чтобы расспросить их. Ответы женщин его обескуражили:

«Но если даже женщины и знают,Чего

хотят, двоих на свете нет,Чтоб на одном сошелся их ответ.Те назовут богатство и наряды,Те почести, те угожденью рады,Тем лишь в постели можно угодить,Тем бы вдоветь да замуж выходить.Тем сердце лесть всего сильней щекочет,А та сознаться в слабости не хочет,Но ей хвала сокровищ всех милей.Ведь льстивым словом нас всего вернейИли услугой самою ничтожнойИ покорить и усмирить возможно.А те свободу почитают главным,И чтобы с мужем были равноправны,И чтоб никто не смел их укорять,Коль на своем затеют настоять.И то сказать – какая же из насСупруга не лягала всякий раз,Когда ее заденет за живоеИли о ней он правду всю раскроет».

И вот однажды, когда срок был уже близок, рыцарь забрел в дремучий лес и встретил там страшную старуху, которая обещала открыть ему тайну, если он пообещает жениться на ней. Обещание было дано, и вскоре рыцарь без страха предстал перед судом дам:

«Он, не смущаясьИ к королеве смело обращаясь,Уверенно и громко начал речь:“О, госпожа! Палач пусть снимет с плечМне голову, когда я ошибаюсь,Но утверждать пред всеми я решаюсь,Что женщине всего дороже властьНад мужем, что она согласна пасть,Чтоб над любимым обрести господство…”И не нашлось ни дамы, ни девицы,Ни опытной в таких делах вдовицы,Которая б решилась отрицать,Что большего не может пожелать».

Так рыцарь спас свою жизнь. Но теперь его ожидало новое испытание – женитьба на безобразной старухе. Несчастный рыцарь, стиснув зубы, перетерпел свадебный обряд, однако ночью наотрез отказался исполнять супружеские обязанности. И тогда старуха поставила его перед новым выбором:

«“Сам выбирай, хотя не угадаешь,Где невзначай найдешь, где потеряешь:Стара, уродлива, но и скромна.И до могилы преданна, вернаМогу я быть, могу и красотоюИ юностью блистать перед тобою,Поклонников толпу в твой дом привлечьИ на тебя позор иль смерть навлечь.Вот выбирай. И толком рассуди”.У рыцаря заныло тут в груди.Вздохнул он тяжко и жене ответил:“Миледи и любовь моя, уж светелСтал небосклон, мне, видно, не решить,Что дальше делать и как дальше жить.Решай сама, как мудрая жена,Какая нам с тобою сужденаСудьба и жизнь; тебе я доверяю.Что хочешь ты, того и я желаю”.“Так, значит, над тобой взяла я верх.К моим ногам гордыню ты поверг?”“Ты верх взяла, тебе и выбирать”.“Приди же, друг, меня поцеловать,Ты это заслужил своим ответом,Получишь верность и красу при этом…”Когда увидел рыцарь, что женаПриветлива, красива и юна,Тут, вне себя от этой благодати,Он заключил ее в свои объятья.Ему и сотни поцелуев мало,Она ж ему покорно уступалаВо всем, лишь бы порадовать его.Не стану я рассказывать того,Как, сохранив любовь свою до гроба,Они в довольстве, в счастье жили оба».

На этом заканчивается рассказ Батской ткачихи. Правду ли она говорит? В самом ли деле главной целью и вожделенной мечтой женщин Средневековья было обретение власти над мужчинами?

Рыцарь +

дама + трубадур = шведская семья?

Кажется, заветы Батской ткачихи ближе всего приняли к сердцу благородные дамы Тулузы и Прованса. Им и их верным трубадурам удалось создать великолепную легенду о «finamor» – «прекрасной» или «куртуазной» любви, о «дворах любви», повинующихся приказаниям женщин, о чистой страсти к идеальной женщине. Эту легенду подхватили авторы исторических романов, и некоторые доверчивые читатели до сих пор считают, что Средневековье было сплошным поклонением рыцарей прекрасным дамам. Между тем, «дворы любви» существовали на юге Франции, в Аквитании и Лангедоке, на протяжении немногим более двухсот лет (в 1071 г. родился первый трубадур Гильем Аквитанский, а в 1292 г. умер последний – Гираут Рикьер).

Согласно легенде, трубадур находился в полном подчинении у своей дамы и испытывал к ней почти религиозное чувство благоговения. Оно рождалось из преклонения перед достоинствами дамы – неизменно всегда самой прекрасной и самой благородной. При этом влюбленный порой терял всякую волю и индивидуальность – он не более чем ребенок, с которым любимая женщина делает все, что захочет: «Ради нее я могу быть лживым и искренним, полным верности и готовым к изменам, грубым и любезным, трудолюбивым и праздным, ведь именно ей дана власть унижать и возвышать меня».

Другим такая концепция была не по нраву. В знаменитой песне-диалоге между дамой-трубадуркой Марией Вентадорской и ее певцом Ги де Юсселем последний настаивает на равноправии в любви, а Мария возражает:

«Ги:Итак, дать обязана Дама взаменЛюбви – любовь, ту назначив из цен,Чтоб равенство соблюдал договорБез счетов, кто кем был до этих пор.Мария:Ги, влюбленный, подав намекДаме, должен быть терпеливИ благодарить, получивМилость в должном месте в свой срок;Пусть просит, не поднимаясь с колен:Она – и подруга, и сюзеренЕму; превосходство же ей не в укор,Поскольку он друг ей, но не сеньор»{ Брюнель-Лобришон Ж., Дюамель-Амадо К. Повседневная жизнь во времена трубадуров. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 371.}.

Однако стоит только взглянуть на другие канцоны трубадуров, как мы без труда убедимся, что любовь, связывающая Даму и рыцаря, меньше всего похожа на религиозное обожание. Наоборот – это вполне земное, плотское чувство. Вот как описывает его прославленный трубадур Бернарт де Вентадорн:

«Увы, зачем нужнаМне жизнь, когда она —Без той, чья белизна,Как первый снег, нежна?Мне радость не данаБыть с ней на ложе сна,Быть с Донной, где онаЛежит обнажена»{ Там же. С. 298.}.

Не стеснялись своих чувств и женщины-трубадурки. Вот строчки из песни, сложенной графиней де Диа:

«Я горестной тоски полнаО рыцаре, что был моим,И весть о том, как он любим,Пусть сохраняют времена.Мол, холодны мои объятья —Неверный друг мне шлет укор,Забыв безумств моих задорНа ложе и в парадном платье.Напомнить бы ему сполнаПрикосновением нагим,Как ласково играла с нимГруди пуховая волна!..»{ Брюнель-Лобришон Ж., Дюамель-Амадо К. Повседневная жизнь во времена трубадуров. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 309.}

«Прекрасная любовь» всегда связана с весной, молодостью, радостью, наслаждением, весельем, а зачастую и с изменой. Супружеским узам противопоставляли пылкую страсть любовников. В рассказах о судах любви приводится такой анекдот (едва ли достоверный, но подчеркивающий всю абсурдность представлений о куртуазной любви). Некой даме служили два рыцаря, и одному из них она подарила свою любовь. Другому же в утешение сказала, что если когда-нибудь разлюбит своего избранника, то отдаст свою любовь только отвергнутому воздыхателю. Через некоторое время она сочеталась со своим возлюбленным законным браком, и тогда второй рыцарь пришел требовать «своего», уверяя, что невозможно испытывать «прекрасную любовь» к законному супругу. Он даже обратился в суд любви, и конклав дам, под предводительством Сибилы Анжу, графини Фландрской, признал его правоту – дамы также были уверены, что любить можно «друга», но не мужа.