Мифы и загадки нашей истории
Шрифт:
Однако целебный воздух приморской Ниццы не помог. Цесаревич уже не мог распрямиться, ходил, сгорбившись, с каждым днем слабея все больше и больше. Обеспокоенные родственники кинулись в Ниццу. 4 апреля к брату выехал Александр, а еще через несколько дней прибыл сам император с сыном Владимиром. К ним вскоре присоединились и невеста Дагмар с матерью. Все они оказались уже у постели умирающего. Александр и Дагмар не отходили от Николая, стараясь его утешить и развлечь.
Были сделаны отчаянные попытки спасти царевича. В Ниццу был вызван самый авторитетный врач того времени – Николай Пирогов. Он-то и поставил роковой диагноз –
Тютчев, который тогда тоже был в Ницце, написал:
Все решено, и он спокоен,Он, претерпевший до конца, —Знать, он пред Богом был достоинДругого, лучшего венца —Другого лучшего наследства,Наследства Бога своего, —Он, наша радость с малолетства,Он был не наш, он был Его…Тело Николая перевезли в Россию и погребли в царской усыпальнице Петропавловского собора.
Великая любовь
Все его последние дни около постели умирающего на вилле Бермон сидел его любимый брат Александр и невеста Дагмара, которую близкие называли Минни. Говорили, что незадолго до смерти цесаревич соединил их руки и просил брата дать клятву, что когда он умрет, они станут мужем и женой.
Общее горе сблизило молодых людей, однако сразу сказать Минни о своих чувствах к ней Александр не решался. Наконец, он записал в своем дневнике: «Я спросил ее: может ли любить кого-то еще после моего милого брата? Она отвечала, что никого, кроме его любимого брата».
Вскоре они поженились. Дагмар стала верною и любящей женой русского императора Александра III. Она подарила мужу нескольких детей, в то числе и сына, названого в честь покойного брата Николаем. Он стал последним русским императором под именем Николай II.
В 1867 году на месте кончины цесаревича была заложена часовня. Городские власти Ниццы приняли решение никогда не застраивать место, где стояла вилла Бермон. В 1911 году рядом в саду был построен новый православный храм в честь умершего наследника российского престола.
«Тэффи! Одну Тэффи!»
При составлении в 1913 году юбилейного сборника к 300-летию Дома Романовых у царя почтительно осведомились, кого бы из современных писателей он хотел бы видеть помещенных в нем, Николай II решительно ответил: «Тэффи! Только ее. Никого, кроме нее, не надо. Одну Тэффи!» Впрочем, так думал не только царь. В те времена такой ответ дали бы многие. В дореволюционной России она была так популярна, что даже выпускались духи и конфеты под названием «Тэффи». Но в СССР ее мало, кто знал, да и сейчас у нас, пожалуй, тоже ее читают немногие.
Настоящая фамилия популярной писательницы была Лохвицкая, а по мужу – Бучинская. Тэффи – ее литературный псевдоним. В одном из рассказов
Родилась Тэффи в Петербурге, ее отец был профессором криминалистики, издателем журнала «Судебный вестник». Но с детства девочка увлекалась классической литературой, Пушкиным и Толстым, Гоголем и Достоевским. А вот сама прославилась совсем в другом жанре – в области юмористических рассказов, легких пародий и фельетонов. Писать она начала еще в детстве, но ее литературный дебют в журнале «Север» состоялся почти в 30-летнем возрасте – ее стихотворение отнесли в редакцию ее близкие.
Смех – это радость
Очень скоро ее излюбленным жанром стала остроумная миниатюра, построенная на описании какого-нибудь простого жизненного эпизода. Такие рассказы, а иногда почти фельетоны на злободневные темы, принесли ей в невероятную популярность. В них Тэффи с тонкой иронией изображала жизнь петербургского «полусвета» и простых обывателей, описывала их нравы, а также остро критиковала порядки в начинавшейся разлагаться предреволюционной России. Ее юмор нередко становился сатирой, злой и едкой. В ряде популярных газет ее произведения печатались каждую неделю, а потом стали выходить в виде сборников – за всю жизнь писательницы их вышло около 30.
Сама Тэффи определяла тональность своих произведений афоризмом Спинозы, который предпослала в качестве эпиграфа к первому сборнику своих рассказов: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе – благо». «Я родилась в Петербурге весной, – говорила Тэффи, – а, как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому у меня, как на фронтоне греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее».
Писала она и очерки, пьесы, несколько пьес перевела. Ее творчество быстро эволюционировало, становилось все более зрелым, в некоторых рассказах она достигала уже подлинных высот искусства, повествуя о трагизме человеческого бытия. Подлинная всероссийская известность пришла после выхода в 1910 году ее двухтомника «Юмористических рассказов».
«Пёсье время»
Революцию она не приняла. Уже в июле 1917 года Тэффи объявила, что поскольку Земля вступила в созвездие «Большого Пса», то наступает «пёсье время», и все происходившее назвала «великим триумфальным шествием безграмотных дураков и сознательных преступников». «Каждый карманник, вытянувший кошелек у зазевавшегося прохожего, говорит, что он – ленинец», – иронизировала Тэффи, описывая события в России.
А когда большевики совершили в Петрограде вооруженный переворот и захватили власть, решила покинуть страну. Свое решение она объяснила просто: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает жизнь навсегда. Перешагнуть через нее нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать».