Мифы индейцев Южной Америки. Книга для взрослых
Шрифт:
— Это ты Синтана?
А все отвечают:
— Нет, нет, это не он!
Крокодил ушёл, а лодка превратилась в Отца Болезней. Поэтому больных тошнит, будто они плавают по морю.
В конце концов Синтана и все, кто с ними были, вернулся к Великой Матери.
— Я боюсь! — заплакал Синтана. — Я едва убежал, я едва не погиб!
С тех пор люди плачут. Великая Мать же сказала:
— Не стоит бояться, тебя я всегда спасу!
Если спросят тебя, где все это случилось, отвечай, что под нашим небом. Если спросят, зачем раздавались песни, отвечай: для того, чтобы братья наши владели
116. Мать Наова
В те времена, когда ещё было темно и рассвет не настал, мать Наова произвела на свет змей, гусениц, червяков и прочих бескостных тварей. Людей же она не рожала.
Потом родила она разных птиц, однако людей, которые питались бы птицами, опять забыла родить. Дальше она родила ягуара, пуму и прочих зверей, но опять-таки не людей.
Отцу нашему Синтане все это надоело, он, наконец, разозлился:
— Почему Наова рожает одних лишь животных, гадов и птиц, а людей не рожает?
Он взял камень длинный (точнее, многогранную призму), а другой с дыркой, и приложил оба к животу матери Наова, к тому месту, где у неё был пупок. Перед этим он её усыпил. Стоило приложить камни, как мать Наова забеременела. Ведь наши отцы-первопредки поступали с женщинами иначе, чем это делаем мы теперь.
— Кого же рожу я? — размышляла мать Наова, чувствуя, что беременна.
Её мучили боли, и она не понимала, в чем дело, ибо, рожая животных, испытывала не больше неудобств, чем при отправлении естественных надобностей. Она утратила аппетит и очень страдала. «Может быть, сделать кесарево сечение?» — думала мать Наова, однако Синтана запретил.
Синтана внимательно считал месяцы. Когда наступил седьмой, он вторично усыпил мать Наова и обмерил живот.
— Мальчик! — заключил он.
Вместе с братьями Синтана стал теперь особенно тщательно следить за матерью Наова, ни на минуту не спуская с неё глаз: существовала опасность, что мать съест ребёнка. Синтана позвал Бункуа-се и велел ему:
— Все, что мать Наова делает, все, что она говорит, записывай в книгу!
Бункуа-се стал писать. Кончилась первая книга начал вторую, кончилась вторая начал третью, и так писал двенадцать книг.
Коща Синтана насчитал девять месяцев беременности, мать Наова почувствовала себя вовсе скверно. Это её так наказали страданьями, чтобы больше змей не рожала!
Целыми днями кричала:
— Рожать хочу!
А не могла. Боли у неё были страшные. Наконец, Синтана подошёл, усыпил мать Наова, и та родила. Он положил младенца в приготовленную заранее соломенную корзинку и принёс в храм. А самой матери ребёнка не показал, а то она его сразу бы съела.
Мать Наова проснулась, увидела послед и сожрала. Вытекшую из чрева кровь тоже слизала дочиста. А Бункуа-се все это помечал в своей книге. Ни о том, где находился новорождённый мальчик, ни о самом его появлении на свет, мать Наова ничего не знала.
Между тем Синтана, Серайра и Бункуа-се решили, что мальчика мало: нужна ещё девочка. Мать Наова опять усыпили и приложили к её телу две бусины: большую и маленькую, одну левее пупка, другую правее. Прикладывали камешки не руками, а с помощью палочки, которой извлекают из сосуда наркотик. Мать Наова забеременела снова и все повторилось: на седьмой месяц Синтана померил беременной живот и убедился в том, что плод девочка. На девятом месяце мать Наова опять наказали сильной болью: пусть помучается! Она уж и рыдала, и в голос кричала, и по земле каталась. Наконец, Синтана её усыпил, вынул младенца, обрезал пуповину, положил новорождённого в корзинку и отнёс в дом своей жены. Мать Наова же, проснувшись, сгрызла плаценту и выпила кровь. А Бункуа-се все вёл да вёл записи.
Когда мальчик подрос, Синтана передал ему сосудик для наркотика: знак того, что юноша вправе жениться. Когда у девочки начались в первый раз месячные, Синтана поместил её в особую хижину, а затем дефлорировал, как подобает жрецу. Теперь молодые люди были готовы к свадьбе. Поскольку иного выбора не оставалось, Синтана велел сестре зачинать детей от брата. Мы, индейцы коги, потомки этого супружеского союза.
Мать Наова же рожала с тех пор одних лишь людей, не змей. Мальчики и девочки попарно выходили из её чрева, став предками всех народов земли.
117. Дочери луны
Один индеец всегда возвращался домой в темноте. Осторожно входя в хижину, он приближался к двум своим спящим сёстрам и совокуплялся с обеими. Каждый раз девушки просыпались слишком поздно и не могли застать любовника.
— Кто это может быть? — недоумевали они.
Однажды сестры пошли к дереву, которые европейцы в Южной Америке называют генипа, а индейцы племени варрау хуматуру. Они нарвали плодов и долго варили их, так что получилось тёмное пачкающееся зелье, вроде маслянистых чернил. Этим зельем обе девушки густо намазали себе груди.
Ночью, как всегда, появился любовник, а утром сестры увидели, что руки и лицо их родного брата все в тёмных пятнах и полосах. Юноша тяжело переживал разоблачение. От стыда он поднялся на небо и стал луной.
Женщины дочери луны. В те ночи, когда луна красноватая, на теле её выступает кровь. Луна сочится кровью, и женщины проливают кровь каждый месяц.
118. Злые женщины
Мужчины племени суя переселяются после женитьбы к жёнам, а холостяки живут вместе в отдельном доме посреди деревенской площади. Нередко какая-нибудь девушка пробирается туда поздно вечером, покидая возлюбленного на рассвете, но если она не ведёт себя чересчур вызывающе, все смотрят на такие дела сквозь пальцы и лишь тихонько посмеиваются.
Уже давно стемнело и разговоры утихли, когда один из обитателей дома холостяков почувствовал, как кто-то опустился рядом с ним на циновку. Утром гостья ушла так же тихо и незаметно, как появилась. На следующую ночь все повторилось. Напрасно юноша, вглядываясь во мрак, допытывался у посетительницы, кто она: девушка была предельно немногословной. Последующие свиданья ничего не изменили и юноша не понимал, почему любовница так упорно отказывается себя назвать.
История эта стала предметом обсуждения среди друзей. Один из них предложил товарищу натереться чёрным отваром плодов генипы.