Мифы классической древности

Штоль Георг Вильгельм

Той порой, как Патрокл врачевал в своем шатре раненого вождя и утешал его дружеской беседой, на ратном поле троянцы все более и более теснили греков и загнали их за стену. Когда крики и тревога данайцев дошли до шатра, где лежал Эврипил, Патрокл быстро поднялся с места и, полный скорби, сказал раненому: «Нет, Эврипил, не могу я более оставаться с тобой: страшная идет теперь битва, громкие крики поднимаются из рядов ахейских; пусть утешает тебя твой благородный сподвижник, я же поспешу к Ахиллу — может быть, боги помогут мне убедить его выйти на битву». Лишь только успел он произнести эти слова, как устремился к кораблю Ахилла. Горько плакал Патрокл, подходя к шатру своего друга; лил он из очей слезы, как черноводный поток льет с утеса свои воды. Жалость взяла Ахилла, стал он спрашивать у друга о причине его скорби. Тяжко вздохнув, отвечал ему сын Менетия: «О Пелид! Величайшее горе постигло ахейцев: ранены все лучшие бойцы их, и близка к ним конечная гибель. Не будь непреклонен, подай им помощь! Если же тебя устрашает какое-либо грозное пророчество, если удерживает тебя от битвы слово Зевса — отпусти в бой меня с мирмидонской ратью, позволь мне облечься в твои доспехи: может быть, троянцы примут меня за тебя, прекратят бой и дадут вздохнуть данайским бойцам». Так упрашивал Патрокл своего друга. Ахилл не согласился идти в бой: объявил он давно, что не прежде смягчит гнев свой, как увидит тревогу и битву перед самыми судами своими; но Патроклу он позволил вести в бой мирмидонскую рать, отдал ему свои доспехи, но не велел поражать троянцев вконец: отразив их от судов ахейских, Патрокл должен был вернуться назад, дабы не ополчился против него кто-нибудь из благосклонных Трое богов. Между тем троянцы успели в это время зажечь корабль Протесилая. Увидев гибель судов, Ахилл в гневе ударил себя по бедрам

и воскликнул: «Поспешай, благородный Патрокл, скорей облекайся в доспехи! Пылают уже ахейские суда: если враги истребят корабли наши, не возвратиться нам тогда в родную землю! Вооружайся скорее, а я пойду соберу ополчение». Быстро снаряжался Патрокл в бой: надел он крепкие поножи и броню, перекинул через плечо щит, покрыл голову шлемом с высоким гребнем и длинной конской гривой, взял меч и два копья, но не взял копья Ахиллова: тяжеловесно было оно, никто из ахейцев, кроме самого Ахилла, не мог им биться. Копье то было сделано кентавром Хироном для отца Ахилла, Пелея. Пока Патрокл облачался в боевые доспехи, друг его Автомедонт запрягал для него в колесницу быстроногих, рожденных от ветра коней Ахилла — Ксанфа и Балия, сам же Ахилл собирал воинов. Пылая жаждой боя, быстро собирались вокруг Патрокла мирмидонские вожди со своими дружинами; среди них стоял Ахилл, возбуждая воинов и строя их в ряды. Пятьдесят кораблей привел за собой Ахилл к Трое, и на каждом корабле было по пятидесяти воинов; всю эту рать разделил он теперь на пять отрядов и вождями над ними поставил Менесфея, Эвдора, Пизандра, старца Феникса и Алкимедонта. Построив дружины, Ахилл обратился к ним с речью и так говорил им: «Каждый из вас, мирмидонцы, пусть вспомнит те угрозы, которые обращали вы к троянцам в дни моего гнева; вот дождались вы боя, которого так желали: идите же скорее, разите врагов». Выслушав слово вождя, бойцы мирмидонские сомкнули ряды свои еще плотнее и пошли к месту битвы, предводительствуемые Патроклом и Автомедонтом. Могучий Ахилл, отправив дружины в бой, пошел в свой шатер, вынул из поставца прекрасный, драгоценный кубок: из того кубка никто из людей не пил вина, никому из богов не творил из него герой возлияний — одному только метателю грома Зевсу. Вынув заветный кубок, Ахилл вычистил его сначала серой и омыл водой речной, омыл потом себе руки и, наполнив кубок вином, стал посредине своего двора: подняв очи к небу и возливая вино, он молил Зевса даровать Патроклу победу и возвратить его из битвы невредимым. Преклонился Кронион к первой мольбе героя и исполнил ее, вторую же отринул. Окончив возлияние и моление Зевсу, Ахилл снова вошел в свой шатер и спрятал кубок, потом вышел и стал перед шатром, желая видеть, как пойдет битва между троянцами и ахейцами.

Мирмидонская же рать, возбуждаемая вождем своим Патроклом, быстро шла вперед, горя нетерпением скорее сразиться с врагом; далеко кругом раздавались их воинственные крики. Троянцы, лишь только увидели подходящую рать, устрашились. Взволновались их густые ряды, и каждый из бойцов озирался вокруг — куда бы бежать от грозной гибели; показалось троянцам, что ратью врагов предводительствует сам Ахилл. Патрокл первый бросил копье прямо в середину врагов, на корабль Протесилая; попало копье в Пирехма, вождя пеонян; грянулся Пирехм наземь, пеоняне же обратились в бегство — ужас навел на них Патрокл, поразив насмерть вождя их. Всех других троянцев отразил герой от судов и потушил огонь на полусожженом корабле. Снова собрались данайцы, ободренные неожиданной помощью, и со всех сторон напали на троянцев; снова закипела сеча, снова бросились на врагов Менелай, Антилох, Фрасимед, оба Аякса, Идоменей, Мерион и другие ахейские герои. В скором времени вся троянская рать обратилась в бегство; бежал, наконец, и сам Гектор — быстро мчали его кони и, невредимого, перенесли через вал. Многих же других троянцев удерживала глубина рва: одни из бежавших отступали и искали других путей, другие падали с колесниц — здесь настигали их и предавали смерти соратники Патрокла. Те, которым удалось счастливо перескочить через ров, толпами бежали через поле к городу — пыль густым столбом, достигавшим до облаков, поднималась из-под ног бежавших. Патрокл, всюду искавший Гектора, быстро бегал по фалангам врагов, разбивал их отряды, разил и гнал от города обратно к судам.

Когда Сарпедон, вождь ликийский, увидел, что много из друзей его пало от руки Патрокла, он созвал вокруг себя своих ликийцев, сошел с колесницы и, пеший, поспешно пошел на врага. Патрокл тоже сошел с колесницы, и, как два коршуна, устремились герои друг против друга. Увидел их с высокого Олимпа Зевс и, соболезнуя, сказал супруге своей Гере: «Горько мне: вижу я, падет сегодня Сарпедон от руки Патрокловой! Не знаю, на что мне решиться: извлечь ли его из брани и перенести в цветущие долины плодоносной ликийской земли или оставить его на поле битвы — пусть гибнет от руки Патрокла?» Быстро отвечала ему на это богиня Гера: «Что за речи говоришь ты, Кронион! Ты желаешь избавить от гибели смертного, участь которого решена уже роком? Но если ты спасешь от смерти сына твоего Сарпедона, то и другие боги пожелают подавать своим чадам спасение в битвах: много ведь детей богов ратуют перед великим градом Приама. Нет, лучше предоставь Сарпедона его собственной судьбе: пусть, коли надо, погибнет от руки Патрокла; после, когда падет Сарпедон, ты повели Смерти и Сну перенести его тело с чуждой земли в плодоносную Ликию: там братья и друзья героя предадут его земле и воздвигнут ему в память могильную насыпь и столб». Так говорила Гера, и внял ей отец бессмертных: чествуя сына, долженствовавшего пасть от руки Патрокловой, вдали от родной земли, он ниспослал на землю кровавую росу.

Когда оба героя сошлись, Патрокл бросил копье и поразил им Фрасимеда, отважного соратника Сарпедона; бросил копье и Сарпедон, но промахнулся; бросил он во второй раз — и снова копье пролетело мимо, над левым плечом Патрокла. Патрокл же не промахнулся: ранил Сарпедона в грудь, около сердца, и пал герой, как падает дуб или нагорная сосна, подсеченная топором дровосека. Распростертый на земле, лежал он перед своей дружиной, скрежеща зубами и раздирая руками землю, громко стонал он и звал к себе друга своего Главка — просил его отомстить ахейцам и не отдавать его тела врагу на поругание. Скоро смерть сомкнула ему очи. Главк же стоял безмолвно, терзаемый скорбью: не мог он подать помощи другу, не мог биться с ахейцами: мучила его рана, нанесенная Тевкром при битве под стеной стана. Томимый печалью, герой взмолился к Аполлону: «Бог сребролукий, помоги мне: исцели мою рану, утоли боль и исполни меня силой, дабы мог я сразиться с врагами и отомстить им за смерть Сарпедона!» Аполлон услышал его моление. Быстро уврачевал он рану и исполнил мужеством душу героя. Полный отваги, бросился Главк к троянским дружинам и, отыскав Агенора, Полидаманта, Энея и Гектора, просил их общими силами отнять тело Сарпедона у данайцев, чтобы не могли они надругаться над мертвым и совлечь с него доспехи. Яростно ударили троянские герои на ахейцев, и жаркий бой разгорелся над телом Сарпедона. Зевс распростер над бившимися глубокую тьму, дабы сделать еще более ужасной битву над телом любимого своего сына. Шум и стук поднимались на месте побоища, подобный шуму, наполняющему горный лес, когда дружно работают в нем топорами толпы дровосеков; далеко разносился тот шум по ратному полю. Тело Сарпедона все — с головы до ног — было покрыто стрелами, пылью и кровью: лучший из друзей не мог бы узнать его; вокруг него грудами лежали тела других бойцов. Наконец троянцы вместе с Гектором пустились бежать к городу и бросили тело ликийского вождя. Ахейцы сняли с него доспехи, Патрокл велел отнести их к кораблям. После того, по повелению Зевса, Аполлон поднял обнаженное тело Сарпедона, перенес его к светлоструйному Ксанфу, омыл от крови, умастил амброзией и одел в божественную одежду, потом повелел двум близнецам — Сну и Смерти — нести Сарпедона на родину его, в плодоносное и пространное ликийское царство. Здесь родичи и друзья убитого предали тело земле.

Отважный Патрокл забыл об Ахилловом предостережении и преследовал троянцев до самых стен города. И взяли бы тут ахейцы с Патроклом Трою, если бы Феб Аполлон не защищал троянцев с бойницы, не замыслил бы гибели Менетиеву сыну. Трижды взбегал Патрокл на высокую стену, и трижды отражал его Феб, ударяя в щит бессмертной рукой; и когда он устремился в четвертый раз, грозно воскликнул ему бог-стреловержец: «Отступи, Патрокл: не твоему копью суждено разорить твердыни троянцев, не дано будет это и Ахиллу, несравненно сильнейшему тебя». И быстро отступил тогда Патрокл, избегая гнева мощного бога, стреловержца Феба.

Гектор же в недоумении остановился у Скейских ворот и думал: поворотить ли ему коней назад и снова ехать на побоище или заключиться со своими ратниками в илионской твердыне. Тут предстал ему Аполлон, принявший образ юного и мощного Азия, дяди Гектора, родного брата Гекубы; встал он перед Гектором и снова устремил его в битву: герой немедленно велел вознице своему Кебриону гнать коней назад. Увидев их, Патрокл соскочил с колесницы, подхватил большой, увесистый камень и

бросил его в них. Камень попал в Кебриона, поразил его в лоб, разбил череп, и, бездыханный, упал с колесницы Гекторов возница. Издеваясь над павшим, Патрокл воскликнул: «Какой проворный да ловкий: как он ловко нырнул! Видно, долго занимался рыболовством на море, привык нырять, ища устриц: много бы устриц наловил он при таком искусстве; между троянцами, как я вижу, есть много отличных водолазов!» Так издеваясь, Патрокл, подобно разъяренному льву, бросился к Кебриону; Гектор тоже соскочил с колесницы, и оба они сошлись у трупа и сразились: Гектор схватил за голову убитого и не выпускал ее из рук. Патрокл влек труп за ногу. Вокруг них столпились и начали сечу другие данайцы и троянцы — сшибались и боролись они, как борются два бурных ветра, восточный и южный, столкнувшиеся в узкой, межгорной долине. И только к вечеру ахейцам удалось одолеть троянцев и овладеть телом Кебриона. Патрокл снова грянул тогда на троянцев: грозный и бурный, как Арей, он трижды врывался в их середину, и каждый раз умерщвлял по девяти бойцов; но когда он ринулся на врагов в четвертый раз — тут пришел его конец. Одетый мраком, незримо пошел на него Феб Аполлон и, приблизясь сзади, мощной рукой ударил в спину, между плечами: света не взвидел Патрокл, закружилось все перед его глазами; сбил потом Феб с головы его шлем, раздробил копье, сорвал с плеч броню, выбил щит из рук и страхом смутил его сердце: неподвижно стоял герой — словно потерял память. Тут подбежал к нему Эвфорб, сын Панфоя, ударил его с тыла копьем, но не сразил героя; исторгнув копье из раны, Эвфорб побежал назад и укрылся в толпе своих соратников, ибо не отважился явно биться с Патроклом, хотя и безоружным. Патрокл же, избегая смерти, отступил к мирмидонским дружинам. Лишь только увидал Гектор, что противник его ранен и отступает из битвы, бросился за ним вслед сквозь ряды бившихся троянцев и данайцев и, приблизясь, бросил в него копьем. Попало копье в пах и насмерть поразило Патрокла: с шумом упал он на землю, ужас поразил тогда данайцев. Так пал могучий герой от руки Гектора.

Гордый победой над ним, Гектор воскликнул: «Что, Патрокл! Собирался ты в прах разрушить Трою, пленить наших жен и увести их за собой на судах в далекий Аргос; нет, безрассудный! Их обороняет сам Гектор — умеет он владеть копьем! Не помог тебе и Ахилл! А верно, отправляясь в битву, ты обещал ему снять с Гектора обагренную кровью броню!» Слабым, томным голосом отвечал ему благородный Патрокл: «Радуйся и величайся теперь, Гектор! Зевс и Феб Аполлон даровали тебе победу: они обезоружили и победили меня; а не вмешайся они в битву — двадцать таких, как ты, сокрушил бы я, поверг бы в прах. Враждебный рок погубил меня, поразил Феб, бог-стреловержец, а из смертных — Эвфорб; ты же напал на меня, уже сраженного ими. Но слушай, что скажу я тебе, отходя от жизни: близок и твой конец, близко стоит перед тобою суровая смерть — скоро падешь ты от мощной руки Эакида Ахилла». Так сказал Патрокл, и мрак смерти осенил ему очи: тихо отлетев от тела, душа его низошла в печальную обитель Аида. И уже к мертвому Патроклу Гектор, упоенный победой, обратился с гордой речью и воскликнул: «Что пророчишь ты мне грозную гибель! Кто знает — не Пелиду ли еще, сыну Фетиды, придется пасть под моим копьем?» С этими словами он вырвал из раны Патрокла копье свое и бросился с ним на Автомедонта, возницу Ахиллова; но быстрые кони умчали возницу и спасли его от гибели.

Ахилл решается идти в бой

(Гомер. Илиада. П.XVII–XIX)

Не успев догнать Автомедонта и овладеть Ахилловыми конями — знаменитыми конями, даром Пелееву сыну от бессмертных богов, — Гектор снова возвратился к месту, где лежал убитый Патрокл и где вокруг его трупа бились ахейцы с троянцами. Ближе всех других ахейцев ратовал здесь Менелай: подняв копье и держа перед собою щит, стоял он над трупом, готовый исторгнуть душу у всякого, кто покусился бы овладеть телом павшего героя. Эвфорб, ранивший Патрокла, приблизился к его телу; но пал бездыханен, пораженный копьем Менелая. Ринулся тут на ахейцев Гектор и отогнал их от тела Патрокла. Снял он с павшего доспехи Ахилла и надел на себя, свои же велел отнести в Илион. С высокого неба своего увидел миродержавный Зевс, как Гектор облекается в доспехи божественного Эакида, и, помахав главою, помыслил в глубине сердца: «Несчастный! Не предчувствуешь ты близкой смерти, облекаешься ты божественными доспехами великого мужа, перед которым трепещут другие; ты умертвил его кроткого, доблестного друга и с бесчестьем сорвал с головы его и плеч доспехи! Не суждено тебе вернуться из битвы, не примет от тебя твоя Андромаха славных доспехов Пелида; но взамен того я дам тебе великую силу в битве и еще раз увенчаю тебя победой». Так помыслил отец бессмертных и смертных и исполнил сердце Гектора бурным воинственным духом Арея, и почувствовал герой необоримую силу во всех членах своих. С громким криком обходил Гектор троянские дружины и призывал к себе соратников — убеждал их ударить по данайцам и отбить у них тело Патрокла. С другой же стороны, Менелай скликал к себе данайцев, и на зов его собрались герои: оба Аякса, Идоменей, Мерион и другие. Снова закипела битва над телом Патрокла, с обеих сторон падали грудами тела бойцов, и земля обагрилась их кровью. Наконец данайцы не в силах были сопротивляться Гектору и его соратникам и обратились в бегство; даже Аякс, мощный сын Теламона, потерял надежду на успех и, обратись к бившемуся вблизи Менелаю, говорил: «Пошли скорее сказать Ахиллу, что верный друг его погиб в бою; посмотри, не увидишь ли Несторова сына Антилоха: пусть он идет скорее к Ахиллу».

Послушался его Менелай, стал искать Антилоха и нашел его на левом конце ратного поля: обходил он ряды воинов и ободрял их, возбуждая на битву. Услыхав от Менелая о гибели Патрокла, Антилох ужаснулся и онемел от ужаса, быстро наполнились слезами его очи; но, послушный повелениям Менелая, бросился он к шатру Ахилла передать ему горькую весть о смерти друга их Патрокла.

Ахилл сидел одиноко при судах, размышляя о том, что совершалось перед ним. Увидев, что ахейцы побежали к кораблям, он, вздохнув, говорил сам себе: «Что за причина, что ахейцы бегут в смущении назад к кораблям? Уж не наслали ли на нас боги того несчастья, о котором предвещала мне мать: говорила она, что еще прежде меня под Троей падет храбрейший из мирмидонской рати?» Так размышлял и томился Ахилл, и в это время подошел к нему сын Нестора и, проливая слезы, воскликнул: «Горе нам, Пелид! От меня ты услышишь весть о том, что никогда не должно бы свершиться. Пал наш Патрокл, и ахейцы бьются теперь за обнаженное тело его; с падшего Гектор снял уже все доспехи». Мрачная скорбь объяла душу Пелида. Быстро схватив в обе руки пепла с земли, он осыпал им голову и лицо, и всю благовонную одежду свою, потом пал на землю и начал рвать волосы на голове. Пленницы Ахилла и Патрокла выбежали из шатра и, услыхав горькую весть и увидев Пелида, распростертого на земле, подняли громкий плач, били себя в перси и ломали в отчаянии руки; подле Ахилла, обливаясь слезами, стоял Антилох и держал его за руки, боясь, чтобы он, пораженный горем, не поразил себя мечом.

Из глубоких пучин седого моря, из подводных чертогов отца своего услыхала Фетида стоны и вопли сына и громко зарыдала сама; собрались к ней все сестры ее, нереиды, и, видя отчаянную горесть богини, били себя в перси и рыдали вместе с нею. «Горе мне бедной, — восклицала Фетида. — Горе мне, несчастной, родившей героя, первого между всеми. Взрастила я его, воспитала с великой заботой и пустила на брань к Илиону против троянцев. Никогда не видать мне его в отчем доме, в светлых чертогах Пелея. Да и пока еще жив сын мой, пока видит он сияние солнца — он должен страдать, и я не могу подать ему помощи. Пойду, взгляну на милого сына, узнаю, какая горесть поразила его, непричастного брани». С этими словами Фетида покинула подводные чертоги Нерея, за ней последовали и сестры ее; достигнув Трои, нереиды, одна за другою, тихо вышли на берег, где стояли корабли мирмидонян. Подошла Фетида к горько плакавшему сыну, обхватила руками его голову и, горько рыдая сама, говорила ему: «Что плачешь ты, сын мой? Какая скорбь посетила твое сердце? Не скрывай от меня ничего, все открой мне! Зевс исполнил все, чего просил ты: данайские рати с позором отбиты к самым судам своим, терпят великие бедствия и готовы умолять тебя о помощи». Тяжело вздохнув, Ахилл отвечал ей: «Знаю я все: Зевс Олимпиец исполнил все, чего просил я; но какая мне в том радость, когда я потерял Патрокла, которым дорожил как своей головою. Гектор, умертвив его, снял с него и те дивные доспехи, которые боги даровали отцу моему Пелею в день вашего брака! О, не хочу я жить на земле между людьми, если Гектор не падет под моим копьем и не поплатится мне за убийство Патрокла!» Горько рыдая, сказала Фетида: «Не долго видеть тебе, сын мой, сияние солнца: за смертью Гектора скоро пошлется смерть и тебе!» — «Готов я умереть теперь же, — отвечал пораженный скорбью Ахилл. — Что мне в жизни, если не мог я спасти от убийцы дорогого мне друга! Далеко от родины пал он, злополучный, и, верно, призывал меня в беде на помощь! О, да будет проклята вражда и ненавистный гнев, губящий даже и мудрых: сладостней меда он, когда зарождается в груди, но скоро, возрастая, душит и губит, как дымное, чадное пламя. Вот и меня лишил разума гнев мой: я не спас от смерти ни Патрокла, ни других друзей, павших от руки Гектора, — праздно сидел я перед судами, бесполезно бременя собою землю.