Мифы о 1945 годе
Шрифт:
Даже Черчилль был вынужден откликнуться: «Да, это очень важное соображение!»
Возражать русским по существу в 1945 году было сложно. И не потому, что они стояли в центре Европы, а потому, что они были правы.
А при этом, конечно, ещё и мощны.
Вернёмся к заявлению Идена на Мальте. Изучив его, мы поймём, что Иден и вообще союзническое руководство внутренне, «про себя», понимали, как многосделали русские для общего дела, как великиих заслуги и, соответственно, как велико их правотребовать
Я уже писал, что когда Черчилль 6 февраля 1945 года заявил в Ливадийском дворце, что «вопрос о Польше для британского правительства является вопросом чести», Сталин тут же согласился с этим, но прибавил, что «для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также и вопросом безопасности».
Что могли возразить на эти суровые и точные слова записной парламентский болтун Черчилль или его министр иностранных дел Иден, умеющий назвать лопату «предметом, хорошо всем нам известным по работе в саду»?
Для СССР вопрос о Польше действительно был вопросом прежде всего безопасности.
А для Англии он не был даже вопросом чести — какая там честь! Для Англии «польский» вопрос был вопросом выгоды.Настолько соблазнительной выгоды, что Черчилль не постеснялся благословить кровавую авантюру Варшавского восстания 1944 года, лишь бы сохранить хотя бы призрачный шанс на сохранение в Польше английского влияния.
А Балканы — давняя вотчина англичан, где они конкурировали с немцами, в 1945 году разбитыми и выведенными из игры как конкуренты?
А Венгрия?
А Румыния?
Возврат их в сферу англосаксонского влияния был для Англии и США вопросом выгоды.
Переход же их в советскую сферу влияния был для СССР вопросом не только — да! — выгоды, но и вопросом внешней безопасности.
Мог ли кто-то по совести и честиотрицать право СССР иметь в соседях такие Венгрию, Румынию, Чехословакию, Болгарию, которые естественным образом были бы лояльны к СССР и были бы для него не источником тревог и потенциальной военной опасности — как это вышло во Вторую мировую войну, — а гарантом безопасности границ и территории СССР?
Не говоря уже о Польше — вечной русской головной боли по причине поведения исключительно самих поляков, готовых перед Второй мировой войной «дружить» с кем угодно, лишь бы — против России!
Интересный факт! Уже известный читателю автор книги «Сэр Антони Иден» Алан Кэмпбелл-Джонсон сообщает, что на обеде 15 марта 1943 года Идена с Рузвельтом Гарри Гопкинс сделал показательную запись. Гопкинс отметил, что Иден тогда «дважды высказывался в том смысле, что русские не хотят брать на себя по окончании войны слишком большие обязательства в Европе», и что Сталин «захочет, чтобы на континенте остались значительные контингенты английских и американских войск».
Иден говорил сущую правду — все действия Сталина по обеспечению решающего влияния СССР в той или иной европейской стране определялись весом и влиянием национальныхлевых сил в этой стране. Это было верно в отношении Болгарии, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Югославии и даже Польши, хотя последний случай был особым.
Двинемся дальше…
Я уже не раз писал об Арденнском синдроме политики союзников и опять вернусь к нему — очень уж наглядно здесь проявляется лживость мифа о якобы желании Сталина «завоевать» всю Европу и подчинить-де её сталинскому сапогу.
Вспомним об Арденнском наступлении немцев и его злополучной связи с ускорением нашего наступления в Польше. Если бы Сталин хотел всё «завоевать» сам, стал бы он выручать союзников в критической ситуации? Ведь Сталин мог бы и отказаться от помощи тогда — по примеру неоднократно поступавших так с ним англосаксов.
Да, война, скорее всего, продлилась бы на несколько месяцев дольше, лилась бы лишняя кровь. Но что — по уверениям творцов грязных мифов — была для «людоеда» Сталина людская кровь. Он ведь её — по уверениям мифотворцев «живой истории» — пил вместо лимонада.
Усложнив положение союзников отказом форсировать сроки советского наступления 1945 года, Сталин мог бы получить шанс на более сильное послевоенное влияние в Европе.
К слову, может быть, потери наши и не увеличились бы в результате, а даже оказались бы меньшими.
Однако в отличие от бриттов и янки Сталин не стремился к диктату в Европе. К тому же Сталин исходил из того, что богатства и мощь национальных государств должны принадлежать тем народам, которые эти государства создали, а не тем, кто эти государства подчиняет себе хитростью и долларом, а потом обирает их. Это была государственная мораль, полностью противоположная буржуазной «государственной» «морали».
Автор предпринятого по «горячим следам» «стратегического и тактического обзора» Второй мировой войны генерал-майор Джон Фредерик Чарлз Фуллер, имея в виду Арденнский удар немцев и их последующее сопротивление на западе в 1945 году, сетовал в 1948 году:
«Политически, вероятно, было бы лучше всего (для немцев, по мнению Фуллера. — С.К.)оставить Западный фронт совсем и сосредоточить все силы против русских. Этим немцы передали бы всю Германию и Австрию американцам и англичанам и нанесли бы сокрушительный удар по престижу русских».
Рафинированный английский джентльмен, начинавший младшим офицером с подавления буров в Африке, в 1915 году окончивший Академию генерального штаба, во время Первой мировой войны — начальник штаба танкового корпуса, в 1929 году — командир бригады, написал это и не покраснел.
Он был убеждён, что если бы немцы, не скрываясь, открыли бы фронт союзникам, то есть односторонним образом фактически пошли бы на сепаратную капитуляцию перед англосаксами и сдали бы всю Германию и Австрию американцам и англичанам уже в феврале 1945 года, то этим был бы нанесён сокрушительный удар не по воинскому и политическому престижу янки и бриттов, а по престижу русских.