Михаэль Шумахер – номер один

Аллен Джеймс

Ключом к успеху этого плана была способность Шумахера выдавать один за другим быстрейшие круги, что являлось почти недостижимой задачей в современной Формуле-1 после введения дозаправок. Большинство гонщиков любят взять определенный темп и придерживаться четкого графика, но Шумахер способен превосходить самого себя, идти на пределе на протяжении десяти, а то и пятнадцати кругов, что и дало Брауну возможность пойти на авантюру. Все, что он должен был сделать, — это обеспечить Михаэлю чистые участки трассы, где никто его бы не сдерживал.

Помогло и то, что в те времена McLaren был весьма консервативен и предсказуем в выборе гоночной тактики. Когда Шумахер на сорок третьем круге заехал на свою вторую дозаправку,

где ему залили совсем немного топлива, всем стало ясно, что он поменял стратегию и будет останавливаться еще раз. Но McLaren придерживался первоначального плана, и кругом позже Култхарду залили топлива под завязку, до самого конца гонки. В то время как шотландец мучился с тяжелой машиной, Шумахер показывал круги почти на две секунды быстрее. Зрелище было завораживающее – маятник качнулся, и преимущество перешло от McLaren, который лидировал в первой половине гонки, к Ferrari. ШуМахер был словно в другом мире, он вел болид на абсолютном пределе на протяжении двадцати пяти минут. Как будто стайер вдруг взял и пробежал пару километров в ритме спринтера.

Шумахер после гонки был в экстазе. Именно так он и представлял себе идеальную гонку: блистательная работа команды, гениальная задумка и он в центре всего этого. Перед ним поставили почти невыполнимую задачу, и он ее решил.

Росс переводит взгляд со стола на фотографию Шумахера, радующегося своей победе в Будапеште, и улыбается.

«Михаэль опасен. Все, все боялись его. Если перед ним оказывался участок свободной трассы, все начинали паниковать, потому что много раз видели, на что он способен, и не знали, что ему противопоставить.

Когда я применял эту тактику с другими гонщиками, давая им возможность, ничего не выходило. С Михаэлем тоже может не получиться, если покрышки или машина недостаточно хороши. Но только не по его вине. Помню пару гонок, где он был очень быстр в квалификации, но беспомощен на определенных стадиях гонки из-за износа покрышек. Виной всему были покрышки, отнюдь не гонщик и не машина. Михаэль не мог с этим ничего поделать.

Если покрышки и машина на должном уровне, он выдаст желаемый результат. Михаэлю всегда нравилось, когда перед ним ставят сложную задачу, он любит, когда ему бросают вызов. Затем он выигрывает гонку, которую не должен был выиграть по логике вещей, и ребята в экстазе лезут на стену пит-лейн!»

Шумахер пользовался своим влиянием на благо всей команды. Но в одной сфере, как подозревают, он дергал-таки за ниточки ради собственной выгоды – в вопросе выбора партнера. Люди любят порассуждать на тему, почему у Шумахера никогда не было партнера его уровня. Алену Просту, другому великому комбинатору, в разные периоды приходилось делить команду с Айртоном Сенной и Наджелом Мэнселлом. Тогда как Шумахер вообще избегал подобной борьбы, забирая себе все лавры. Более того, есть примеры того, как руководство Ferrari просило партнера Шумахера подвинуться И пропустить немца вперед, — со стороны казалось, что вся команда работает только на него. Этот вопрос необходимо повнимательнее рассмотреть, потому как на нем в том числе строятся обвинения в неспортивном поведении гонщика.

И в Benetton, и в Ferrari Росс Браун мог сказать свое слово в выборе пилота, но в конечном итоге решение принимал не он и, как утверждает Росс, не Шумахер.

«Я не припоминаю, чтобы Михаэль когда-нибудь говорил мне: «Я не хочу того парня, потому что он слишком хорош». Разумеется, были определенные персонажи, которых он не любил или которые, как он полагал, могли разрушить атмосферу в команде. Ему нравилось работать с Фелипе Массой, потому что у Массы очень позитивный подход и он готов работать на благо команды.

Но при этом нелишне вспомнить, что Масса устроил Михаэлю нелегкую жизнь. Если у Михаэля и были какие-то опасения по поводу других гонщиков, то их в большей степени вызывало отношение этих гонщиков к своей работе, а не то, быстрые они или нет. Он не хотел, чтобы то единение, которое он так старался создать внутри команды, нарушил вновь пришедший. Он беспокоился о том, что новый партнер по команде просто не впишется в нее».

Жан Тодт как-то высказался на этот счет вполне ясно: «Михаэль никогда не просил, чтобы его партнером был более медленный гонщик. Он требовал одного – чтобы у этого парня было особое отношение к команде, и это совершенно правильно. Все мы действовали в интересах Ferrari. Шумахер и я работаем на Ferrari, и мы обязаны желать для команды лучшего».

Позиция Тодта была следующей: команда вкладывает огромные деньги в Шумахера, который в свою очередь прикладывает огромные усилия для победы над конкурентами, усилия большие, чем гонщики до него и после. Шумахер оправдывал свою зарплату тем, что был стабильно быстрее, чем его партнеры по команде, и таким образом доказывал, что олицетворяет собой лучшие шансы Ferrari на успех. Поэтому при случае Тодт всегда решал в пользу Шумахера, требуя, чтобы партнер по команде уступил ему дорогу.

Психологически конкурентоспособному спортсмену очень нелегко принять это, но у Ferrari не было других особых причин тормозить партнеров Шумахера. Если бы кто-то из них выступал стабильно быстрее Михаэля, команда почти наверняка пересмотрела бы стратегию. Но талантом Шумахера было перетасовывать карты в свою пользу, как понял на собственном опыте Рубенс Баррикелло, придя в Ferrari в 2000 году. Несмотря на то, что в его контракте не говорилось ничего о том, что запасная машина закреплена за Шумахером, он обнаружил, что дело обстоит именно так.

Шумахер не любил, когда его расспрашивали или подшучивали над ним на предмет калибра его партнеров.

В интервью журналу Fl Racing в 1999 году он сказал:

«У всех моих партнеров по команде изначально была возможность превзойти меня или быть со мной на равных. И согласно моей собственной философии, того пилота, который быстрее, и должна поддерживать команда, потому что главная наша задача – победа в чемпионате. И это то, что я привнес в Ferrari. Вы видели, как я помогал Эдди Ирвайну в Малайзии [в 1999 году] в его борьбе за титул, потому что это соответствует моей философии. Со стороны можно подумать, что условия не равны, но отнюдь не потому, что я торможу своих партнеров, говоря команде: «Вы не должны давать ему такую же хорошую машину», а потому, что я быстрее на протяжении девяносто пяти процентов времени. Я помню, как Джонни Херберт [в 1995 году] критиковал Benetton за то, что к нему относились несправедливо. Но я должен сказать, что у него были те же самые возможности, та же машина, но он эти возможности не использовал.

Людям со стороны всегда кажется, что я торможу партнеров по команде, но я не знаю, почему они так считают. Поверьте мне, ни Ferrari, ни Benetton не пытались сколько-нибудь замедлить моих партнеров. Они заинтересованы в том, чтобы оба их пилота были лучшими по итогам дня. Просто у всех разные способности».

Эдди Ирвайн был партнером Шумахера в Ferrari на протяжении четырех сезонов, и за это время его несколько раз просили пропустить Михаэля, и в некоторых случаях он пропускал его еще прежде, чем к нему обращались с этой просьбой, — понимал, что она рано или поздно последует. Как он заявляет, несмотря на то что ему четко дали понять, что он пилот номер два и приоритетом Ferrari является сделать Шумахера чемпионом, у него все же оставалось пространство для маневра.