Михаэль Шумахер – номер один

Аллен Джеймс

«Уважение очень важно для меня. Я, бывало, сражался в гонках с гонщиками старшего поколения, которые были своего рода хозяевами трассы. Герхард Бергер как-то сказал мне, что никому из гонщиков я сначала не нравился. Они хотели показать молодому парню, как обстоят дела. К примеру, устраивали мне испытания на эффективность тормозов. Я въезжаю, значит, на полной скорости в быстрый поворот, и внезапно пилот, идущий впереди, решает убрать ногу с педали газа и держит меня на протяжении круга. А если я поступал с ними так же, они не могли этого вынести. Они утверждали, что я высокомерный, нахальный тип, да еще и смею жаловаться. Теперь,

когда я сам стал опытным гонщиком, я никогда не поступаю так с молодыми ребятами».

По словам Сабины Кем, Шумахер был просто ошарашен поведением Сенны и других пилотов и старался не повторять подобного, когда сам стал старшим среди профессионалов.

«Он не чувствовал уважения со стороны Сенны до конца 1993 года, но в начале 1994-го в их отношениях произошли перемены.

Михаэль внезапно ощутил, что Сенна зауважал его, стал относиться к нему как к равному. Прежде ему приходилось бороться с ним на трассе, чтобы это уважение заслужить. Михаэль очень сожалеет, что трагический инцидент с Сенной не дал ему шанса узнать бразильца ближе. Ему бы хотелось продолжать общаться с ним.

Уважение имеет для Михаэля огромное значение, ему важно, чтобы его уважали, и он старается поступать так же по отношению к остальным. Он уважал всех пилотов, может, не Вильнева и не Монтойю, но многих новичков из небольших команд. Я помню, когда молодые пилоты приходили в Ассоциацию гонщиков, он всегда приветствовал их лично. Помня свой опыт с Сенной, он всегда стремился показать им, что они теперь полноправная часть Формулы-1».

Марк Уэббер признает, что, когда Шумахер стал старшим гонщиком в пелотоне, он взял себе за правило быть уважительным и тактичным с молодыми пилотами. Однако Марк утверждает, что эта трата времени со стороны Михаэля была не бескорыстной – позже, обходя их в гонке на круг, он экономил по четыре-пять секунд.

«Было ясно, что у Михаэля лучше складывались отношения с гонщиками из маленьких команд-середнячков, потому что они не представляли для него большой угрозы, как те, кто стартовал с ним из первых рядов. С ними он мог позволить себе расслабиться. К тому же доброжелательное отношение при случае неизбежно облегчало ему жизнь на трассе.

Я полагаю, что Шумахер был справедлив ко всем, пока не начинал чувствовать, что кто-то лезет в его песочницу. Я на собственной шкуре прочувствовал это раз или два. В Турции в 2005 году я прорывался через пелотон после прокола и шел достаточно быстро, пытаясь включиться в борьбу. Ferrari в тот день были не слишком быстры, их подвел Bridgestone. Я шел намного быстрее Михаэля и Рубенса. Я сел Шумахеру на хвост и терял кучу времени. Когда я попытался обойти его, он меня оттер и мы столкнулись. Я заговорил с ним перед следующей гонкой, и он сказал: «Что ж, мы оба потеряли гонку, но нам и так ничего не светило, поэтому все нормально». Я сказал: «Нормально для тебя». И тем не менее для Михаэля это был трудный уик-энд».

Для Уэббера Шумахер был образцовой моделью того, кем должен стремиться стать гонщик, но есть еще многое, о чем он не упомянул.

«Он был впереди пелотона – и как гонщик, и как личность. Если кто-то меня поймет, то я скажу, что он как Тайгер Вудс или Майкл Джордан. Они просто гениальные личности. Михаэль мотивирован, хорошо подготовлен, голоден, жаден – все, что нужно.

Он

выигрывал чемпионаты мира, но удалось бы ему выигрывать все подряд в другом виде спорта, где нет простора для манипуляций, скажем в спорте, где есть только бассейн и вы просто пересекаете его от бортика до бортика?

Иногда Михаэль ведет себя нечестно по отношению к конкурентам. Мне часто казалось, что он «разводит» нас как детей – особенно в Монако в 2006 году. Хороший пример. После того инцидента я сказал ему: «Неужели ты еще не успокоился?! Зачем идти на такой риск ради какого-то шестидесятого поула?» Это же абсурд! Но в тот день он остро чувствовал, что, окажись он на четвертой или пятой линии на стартовом поле, он не сможет контролировать ход гонки так, как ему того хотелось.

Но он сделал и много хорошего для гонщиков. Мы теперь гораздо в большей безопасности благодаря его усилиям. Он много трудился для Ассоциации гонщиков, тесно работал с FIA, и его труды пошли нам на пользу.

Но как его коллеги мы просто хотели, чтобы он поднял руку и сказал «Я лопухнулся» или признал, что ему пришлось согласиться с нашим мнением по какому-то вопросу. Случись это хоть пару раз, это бы многое изменило».

Шумахер всегда был на голову впереди остальных в том плане, что больше знал об изменениях трассы, устройствах безопасности и других инновациях. У него имелись определенные связи, и он всегда мог сорваться на важное собрание или встречу, поэтому он был лучше проинформирован.

Уэббер говорит:

«Никогда не будет второго Михаэля, не потому, что у нас нет сил или таланта, а потому, что ни у кого больше не будет столько влияния внутри команды и вне ее. Остальные гонщики в ассоциации не пытались сопротивляться – мы понимали, что ничего не можем поделать. Мы приняли поражение. Если бы мы бросили гранату, мы бы первые на ней подорвались. Мы нуждались в нем, потому что он делал действительно важные вещи, но в остальное время он расстраивал нас. Хотелось сказать ему: «Отступись ты хоть на йоту, пойди ты на компромисс, хотя бы иногда, для всех нас». Это ужасно нас злило.

Я был разочарован в нем и чувствовал, что должен поговорить с ним лично, чтобы вернуть уважение к нему, к человеку, чьим поклонником я когда-то был. Я увидел Сабину и сказал, что мне нужно лично встретиться с Михаэлем. Мы сели с ним в Сильверстоуне и нормально побеседовали. Ему необязательно было посвящать мне столько времени, но он это сделал. По большей части то, о чем мы говорили, останется между нами, но скажу, что я доволен тем, как проходила эта беседа. После этого я немного сбавил обороты и даже попросил других парней последовать моему примеру. Не знаю насчет уважения, но несколько очков в моих глазах он себе точно вернул.

В конечном итоге я понял, что сама Формула-1 изменилась. Михаэль родился таким же, как и Остальные пилоты, и смог подняться так высоко. Он сделал это благодаря своему таланту, благодаря умению концентрироваться и добиваться желаемого, но, к сожалению, были некоторые моменты, которые разочаровывали его поклонников и конкурентов. Знаете, австралийцы – спортивная нация, одни из самых яростных соперников. Но всему есть предел! Я сказал

Михаэлю: «Меня удивляет то, что ты делаешь определенные вещи. Притом, что у тебя есть все, чего ты хотел…»