Михаэль Шумахер. Его история
Шрифт:
Вот такая отнюдь не виртуальная реальность!..
Михаэль вернулся в Италию, чтобы поработать на тестах во Фьорано, разобраться в причинах, помешавших ему в Мельбурне. Затем отправился в Бразилию — и вновь добыл себе место на старте во втором ряду. Ferrari, по свидетельству некоторых наблюдателей, «вела себя ужасно», но гонка проходила при постоянной смене погодных условий — то дождь, то солнце, и Шумахер дотянул до финиша третьим. По дороге его на круг обошел Хилл, не упустив случая одарить соперника самой едкой усмешкой, на какую он только был способен после всех перипетий сезонов 1994 и 1995 годов. После гонки, сидя на пресс-конференции рядом с
Ди Монтедземоло был настроен не так благодушно. Его цитировали газеты: «Я ужасно разочарован тем, какое шасси сделал Барнард. Я ожидал от него большего!»
Напряжение нарастало. Квалификация в Буэнос-Айресе лишний раз подтвердила это. Шумахер буквально на себе вытащил машину в первый ряд стартового поля, где его поджидал Дэймон Хилл. «Прежде всего, — сказал Михаэль, — мы должны поработать в аэродинамическом тоннеле, поискать, где мы можем прибавить».
Он неплохо стартовал, повис на крыле у Хилла, а третьим шел Алези. Михаэль начал нажимать на Хилла, вынуждая его раз за разом улучшать время круга, но порядок в группе лидеров не изменился до пит-стопов. Причем, прежде чем отправиться в боксы. Шумахер выдал один из своих фирменных кругов, чтобы не позволить Алези выйти вперед.
После аварий Педро Диница (Ligier) и Луки Бадоера (Forti) на трассу вышел сейфти-кар. Затем, когда был дан рестарт, Хилл сразу пошел в отрыв, наскочил на обломки, оставшиеся после аварии, и отправил один из них в сторону Шумахера. «Я видел, как летит что-то черное, и инстинктивно пригнулся, опасаясь, что оно попадет мне в лицо». Алези видел, как обломок ударил в заднее крыло машины Шумахера, и вышел на связь со своей командой, чтобы предупредить о случившемся Ferrari, но связь работала неустойчиво.
«Вскоре после этого, — сказал потом Михаэль, — машина начала выходить из-под контроля, и я понял: что-то неладно». Заднее крыло лопнуло и ему пришлось сойти.
Тучи сгущались над головой Барнарда, который назвал критические высказывания Монтедземоло в свой адрес «разрушительными» и «ненужными». Кроме того, он сказал, что «по горло сыт пантомимой» в Ferrari. Возвращаясь позднее к тем временам, Барнард сказал: «Да, это так, это правда. Ferrari, избавляясь от людей, прибегает к таким вещам, что вы себе даже представить не можете. В итальянской газете или журнале появляется статья — в принципе ничего конкретного, просто кто-то что-то напишет, и все это проглатывают. Они ведут себя как оперные певцы, а сцена — даже не база команды, а вся страна. Вся страна становится сценой благодаря газетам и журналам».
Кстати, Ferrari признала, что высказывания ди Монтедземоло были переданы некорректно и не соответствовали тому, что он сказал на самом деле. «Я ожидал большего от F310, — так выглядит оригинальный текст, — но началом сезона вполне удовлетворен. Мы непосредственно позади Williams. Наша задача на 1996 год — одержать на одну победу больше, чем в 1995-м. В Формуле 1 невозможно побеждать все время».
Монтедземоло появился на публике на Нюрбургринге, где проходил Гран-при Европы, и выразил поддержку Барнарду: «Хотел бы однозначно подчеркнуть, что это я пригласил Барнарда в Ferrari». Он говорил о том, что все придет в норму и что он «рад видеть Барнарда в рядах Ferrari, а не ее соперников».
Барнард пересмотрел конструкцию машины. «К сожалению, в какой-то момент мы допустили ошибку в ее аэродинамике. Я снова и снова просил наших аэродинамистов проверить все заново. Когда мы выпустили машину на трассу и сравнили полученные результаты с тем, что видели в аэродинамической трубе, корреляция была неплохая, но на трассе некоторые элементы шасси работают иначе, условия не соответствуют идеальным и так далее. Уверен, проблема в динамическом граунд-эффекте, полученном нами на трассе, которого мы не фиксировали в тоннеле.
В принципе, аэродинамика машины заметно отличается от того, что мы наблюдаем в тоннеле. Нам казалось, что мы сделали качественный скачок по сравнению с машиной 1995 года, но на трассе F310 повела себя иначе. Известно, что геометрия подвески и все остальное, что с этим связано, остались практически неизменными. Ну, допустим, у нас новый двигатель, развесовка немного изменилась, но мы четко видим, что истинная проблема в аэродинамике. Мы кое-что изменили в машине после первых гонок, и это принесло некоторое улучшение. Но честно говоря, я не могу с уверенностью сказать, насколько хорошо или плохо было то, что я сделал, но все, что было в моих силах, я сделал.
Думаю, отчасти поэтому Шумахер решил собрать вокруг себя своих людей. Тодту не нужен был исследовательский центр в Англии. Он не скрывал этого и прямо сказал об этом мне. Таково было его мнение, и я прекрасно его понимал. Я не испытывал особых проблем, но знал, что последует дальше. Вместе с тем приходилось постоянно возиться с машиной, хотя, если оценить результаты, дела у нас обстояли не так уж плохо.
Учитывая манеру, в которой Шумахер предпочитал вести машину, не оставалось иного варианта, кроме как проектировать шасси специально под него: баланс, аэродинамика (об истории появления семискоростной коробки я уже говорил), буквально все. Что бы ты ни задумал, результат нужно было полностью подстраивать под Шумахера. Это терпимо, пока Шумахер гоняется у вас. А что, если вы его потеряете?..»
Оценивая ситуацию, Степни по-своему дополняет то, что сказал Барнард, невольно подтверждая его точку зрения. Шумахер, по словам Степни, предпочитал «тащить машину на себе». «Если гонщик на такое способен, если он может собрать вокруг себя команду и заставить ее поверить в себя, это начинает работать. В тот момент мы в Ferrari были не очень-то готовы к его появлению. Но мы никогда и не смогли бы подготовиться к его приходу, пока он действительно не пришел к нам на помощь».
И дополнение: «Он умел увлекать за собой. Правда, не так, как Сенна. Айртон в этом деле был куда круче. Вспомните хотя бы, как он обращался с Honda. Он умел значительно лучше чем Михаэль, подстегивать людей. Я говорю о своих ощущениях! (Уточню: Степни сказал это в конце 90-х; в нынешнем десятилетии это, видимо, уже не так.)
Проблема в том, что даже если к вам пришел лучший гонщик мира, ему все равно нужна лучшая в мире машина. С этим следует быть осторожным — вспомните McLaren! Там построили команду вокруг Сены, а он ушел — и им пришлось потратить пять лет, чтобы перестроиться. Так может получиться с любым ведущим гонщиком. Ты складываешь все яйца в одну корзину, а она переворачивается…»
На Нюрбургринге Михаэль «притащил» машину на третье место в квалификации, отметив, что она ведет себя лучше, чем в Аргентине. Поскольку в сезоне доминировали гонщики Williams, Хилл и Вильнёв, они и заняли места в первом ряду. Но Михаэль был твердо настроен доказать, что стоит своих 25 миллионов в год.