Михаил Ботвинник: жизнь и игра

Линдер Исаак Максович

30 лет жизни Ботвинник посвятил созданию «искусственного интеллекта» – шахматной программы, не только «играющей в силу мастера», но и «думающей, как он». «Пионер» был и его гордостью, и его болью, и его «синей птицей».

Неудачи закаляли его и заставляли мозг находится в постоянном напряжении. Благо, владение пером позволяло постоянно писать о наболевшем. Он любил работать в тишине, предпочитая дачный кабинет московской квартире. В своих книгах Ботвинник преображался из аскета-отшельника в ироничного мыслителя. Знания, легкий слог, юмор, принципиальное отстаивание своей позиции и при этом – уникальное умение избегать излишней политизации в обществе, пропитанном лозунгами и политикой.

Многотомное наследие Ботвинника – это классика мировых шахмат, его жизнь – пример бескорыстного

служения шахматному искусству.

ГЛАВА 1
ЖИЗНЬ И СУДЬБА

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

Михаил Ботвинник родился 17 августа 1911 года в Репино под Петербургом. Его мать была зубным врачом, а отец – зубным техником. Моисей Ботвинник обладал огромной физической силой и «мог схватить за рога самого сильного быка в стаде и валил его на землю». Однако его младший сын ничем не напоминал Геркулеса – спортом не занимался и нередко болел. В 1920 году отец оставил семью, но продолжал помогать материально и опекать своих сыновей – Мишу и Исю.

Подчиняясь желанию матери, Михаил начал посещать музыкальную школу, хотя больше его увлекала фотография. Как-то одна из маминых пациенток подарила ему книгу Мюллера о гимнастике, и с тех пор болезни были преданы забвению, а гимнастика стала неотъемлемой частью жизни Ботвинника.

В 12 лет Михаил Ботвинник научился играть в шахматы. Вскоре он познакомился с первыми шахматными книгами. Одной из них была книга «Основы шахматной игры» Хосе Рауля Капабланки. «Первая моя шахматная книга, из которой я получил систематизированное представление о шахматах», – писал Ботвинник. Как и в случае с книгой Мюллера, юноша быстро впитал в себя все необходимые знания, и уже через год он стал членом городского шахматного собрания. Для этого ему пришлось срочно «повзрослеть» на три года, так как туда принимали лишь с 16 лет.

В 16 лет Ботвинник стал шахматным мастером (1927)

Как вспоминал Ботвинник, его выручили очки – они придавали ему необходимую солидность. Новичок быстро шахмат. Каждый болельщик считал себя вправе подсказывать юному игроку единственный правильный ход, и чтобы сосредоточиться, Миша закрывал уши руками. Несмотря на ажиотаж, царивший вокруг, он играл спокойно и уверенно. Четко разыграл ферзевый гамбит и, использовав неудачное положение белого короля, начал атаку. Чемпион мира решил отдать пешку и перевести игру в окончание, следуя, по-видимому, неписаному гроссмейстерскому правилу – «с молодежью в эндшпиль!».

Но и это не спасло. Ботвинник планомерно улучшал позицию, реализуя свой материальный перевес, и гроссмейстер сдался.

Капабланка – Ботвинник

Ленинград, 1925

Белые сдались.

На следующий день, когда Ботвинник пришел в школу (известную до революции под названием Выборгское восьмиклассное коммерческое училище Германа), его встретили как героя.

Михаил учился хорошо. Учителя не возражали против его страстного увлечения шахматами и благосклонно относились к кратковременным отлучкам. Осенью 1926 года 15-летнего Ботвинника включили в состав команды Ленинграда для участия в матче со сборной Стокгольма. Купленные перед отъездом в Швецию роговые очки, костюм и шляпа «борсалино» прибавили солидности. «Как денди лондонский одет, он, наконец, увидел свет», – цитировал он любимого поэта. В Стокгольме Ботвинник на 5-й доске играл с 21-летним Гестой Штольцем (будущий известный гроссмейстер) и добился победы (1,5:0,5).

Ботвинник – Штольц

Стокгольм, 1926

и вскоре черные сдались.

Партия была опубликована в шахматном отделе газеты «Известия» (1 декабря 1926) с комментариями мастера Н. Григорьева. Подводя ее итог, он писал: «Партия не отличается правильностью, но изобретательной игре молодого ленинградца она делает честь».

Как вспоминал Ботвинник, один из организаторов шахматной жизни в Ленинграде, шахматист и переводчик шахматной литературы Самуил Осипович Вайнштейн (1894–1942) буквально заставил его прокомментировать свои партии со Штольцем, а через два года привлек к участию в работе над книгой о матче Алехин – Капабланка, которую писали мастера Г. Левенфиш и П. Романовский.

Оценивая анализы юного ленинградца, Вайнштейн воскликнул: «Сам Боголюбов так не анализирует!» Сравнение с претендентом на мировое первенство было, несомненно, лестно для Ботвинника. Но он рано научился критически оценивать свою игру и свои возможности. «Привычка анализировать объективно весьма важна для совершенствования шахматиста. Несомненно, это и содействовало моим успехам в ближайшие годы», – вспоминал Ботвинник.

Сыграв на выпускном вечере роль Эрнста в пьесе Оскара Уайльда с символичным названием «Как важно быть серьезным», Ботвинник простился со школьной скамьей. Ему еще не исполнилось 16 лет, а в институт принимали с семнадцати. Летом 1927 года он принял участие в отборочном турнире к чемпионату СССР. В двухкруговом состязании шести Ботвинник занял 2-е место вслед за Петром Романовским и вскоре дебютировал в чемпионате страны (см. СССР чемпионаты), где поделил 5–6-е места и выполнил норму мастера. После чемпионата Михаил стал готовиться к поступлению в институт: он мечтал учиться в Ленинградском политехническом, а его любимыми предметами были математика и физика.

«Драконовские» правила приема – 95% рабфаковцев и 5% экзаменующихся – не испугали серьезного юношу. В сентябре его приняли на математический факультет университета, а в феврале 1928 года Ботвинник перешел в Политехнический.

С этого момента в его жизни шахматы и наука всегда будут идти «параллельным курсом», не мешая друг другу. Занимаясь наукой, Ботвинник откладывал шахматы. Играя в соревнованиях, забывал про электротехнику... Студенческие годы – это особенный и незабываемый отрезок жизненного пути, который «экспресс времени» минует почти без остановок, оставляя в памяти «станции» с названиями предметов и экзаменов, с фамилиями преподавателей и однокурсников. У Михаила Ботвинника эти яркие воспоминания перемежались с удачными и неудачными участиями в шахматных сражениях.

За четыре года (1927-31) он прошел не только курс электротехники, теоретической механики, физики, но и школу военных лагерей, суровую практику на Днепрострое, принял участие в двух чемпионатах СССР и впервые стал чемпионом страны (1931), победил в первенстве Ленинграда (1931). Окончив институт, Ботвинник был направлен по распределению в Лабораторию высокого напряжения имени А. А. Смурова. Это была путевка в жизнь – студенту предстояло стать ученым!

СЕМЬЯ

Причудлива и удивительна схожесть трех чемпионов мира – Эмануила Ласкера, Макса Эйве, Михаила Ботвинника. Три доктора наук, три долгожителя среди шахматных королей, три однолюба, у всех трех были только дочери (у Ласкера – приемная).

Балерина Гаянэ Ананова

«1 мая 1934 года отправился я на Васильевский остров, – вспоминал Ботвинник, – к Я. Рохлину. К тому времени мой приятель женился на молодой солистке балета Валентине Лопухиной. Опаздывал: все уже собрались. Сели за стол, глянул я на свою соседку справа – обомлел... И появилась через год жена – жгучая брюнетка с черными-пречерными глазами, стройная и изящная. От нее исходило очарование». Это была любовь с первого взгляда! Гаянэ Анановна (Ганочка – звали ее друзья и муж) закончила хореографическое училище знаменитой Агриппины Вагановой и посвятила сцене 24 года. Постоянный экзерсис – упражнения у станка, необходимые для выполнения танцевальной техники, – поддерживал ее балетную форму. Его «станком» был письменный стол и шахматная доска. Балерина и шахматист. В первом слове чувствуется какая-то легкость и даже ветреность, от второго веет серьезностью и даже скукой... Да, они были совершенно разными – и идеально дополняли друг друга. Она была мила, добра, верила в Бога. Он – строг, принципиален, верил в победу коммунизма. Она посвящала себя семье, он считал необходимым служение обществу. Ее моральная поддержка и постоянное присутствие в зале помогали ему в трудную минуту, и он был настойчив в общении с руководством, оговаривая необходимость поездок жены в Ноттингем, на «АВРО»-турнир, в Гронинген, в Гаагу... Когда Гаянэ не могла его сопровождать, то давала житейские наставления: «В день партии не отвлекайся, ни на что не обращай внимания. Бери пример с Улановой: в день спектакля она с утра ни с кем не разговаривает. Помни, что у человека одна нервная система».