Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
Шрифт:
– В кино мне не повезло. «Тихий Дон» – просто плохой фильм. Спектакль «Поднятая целина», поставленный режиссером Симоновым с большой спешкой, – тоже смехоподобный спектакль. Это не «Поднятая целина». Он меня глубоко не удовлетворяет. Да и нельзя из романа делать пьесу. Нужно писать пьесу, чтобы из нее можно было сделать роман.
Среди разговора о сценической судьбе «Поднятой целины» писателю принесли молнию из Москвы – Народный комиссариат обороны СССР хочет знать, когда писатель Шолохов сможет приехать в Москву. У Народного комиссариата обороны писатель Шолохов тоже состоит на вооружении.
Наша беседа закончена. Писатель идет молнировать ответ Наркомату обороны. И мы идем мимо огромного книжного шкафа. На верхней полке его – больше сотни книг в различных переплетах, различных форматов. Но это только две книги – «Тихий Дон» и «Поднятая целина». На полке шкафа собраны переводы их на четырнадцать языков, изданные во всех столицах европейских государств. Многих переводов на полках, впрочем, нет. Сам Шолохов точно не знает, на какие языки переведены его произведения.
На улице мы прощаемся: чтобы запись этого разговора отправить почтой в Москву, нам придется до железной дороги ехать на лошадях четверо суток.
К. Кузнецов
Три встречи
В президиум поступила записка. Председательствующий, улыбнувшись, огласил ее:
– Просим товарища Шолохова рассказать о четвертой книге «Тихого Дона» и произведении «Поднятой целины».
Зал всколыхнулся. Взрывом плеснулись аплодисменты. Председатель, похлопав, взялся было за звонок, но где уж там… И, махнув рукой, – все равно-де, мол, не успокоишь, – ожесточенно захлопал в ладоши. Аплодисменты не смолкали, а когда на трибуну поднялся, смущенно улыбаясь, скромно одетый человек, они разгорелись с новой силой. Сидевший в первом ряду вихрастый паренек восторженно кричал на ухо своему соседу:
– Наш, вешенский казак!
Зал постепенно смолкал.
– Слово предоставляется писателю товарищу Шолохову, – объявил председатель.
И снова зал рвануло аплодисментами.
Это было весной 1935 года в городе Миллерово на совещании партийного актива бывшего Северо-Донского округа. До сева оставались считаные дни. Партия поставила перед коммунистами донских районов серьезную, большую задачу – снимать с донских полей урожай не ниже кубанского. Всем была понятна эта задача, каждому были близки и дороги интересы казаков-колхоз-ников. Как сеять, когда сеять, как организовать труд в колхозах, что нужно сделать для обеспечения высокого урожая – обо всем этом горячо и страстно говорили председатели колхозов, секретари райкомов, парторги, земельные работники.
Шолохова здесь знали все. Его книги читались и перечитывались много раз, о судьбе Гришки Мелехова жарко спорили после работы вечером на стану, а «Поднятая целина» для городских коммунистов, посланных партией на помощь деревне, была замечательным учебником колхозного строительства. Многие знали Шолохова лично. Сидящим в зале был близок худощавый человек, стоящий на трибуне. Образы произведений Шолохова, взятые из самой жизни, были знакомы всем. Чуть ли не в каждом колхозе находились свои Давыдовы, Мелеховы, Нагульновы, Майданниковы. До хрипа иной раз, сойдясь где-либо на совещании, говорили вешенские, мигулинские, казанские работники о том, что деда Щукаря Шолохов списал с нашего, а не с вашего.
Наконец, Шолохов смог начать говорить.
Все ждали услышать – с кем будет Григорий Мелехов: с красными или с белыми? Но Шолохов говорил не об этом. Просто и деловито он начал рассказывать о своей поездке за границу, о том, как умело там обрабатывают почву, бережно собирают навоз для удобрения полей и добиваются на плохих суглинистых почвах высокого урожая. Зал внимательно слушал. Это был рассказ, вернее, блестящая агротехническая лекция о мерах борьбы за урожай.
– Так неужели же, – спрашивал Шолохов сидящнх в зале, – наша черноземная плодородная донская земля будет давать урожаи ниже заморских? Нет! Большевики народ упорный, и не может быть сомнения, что с донских полей мы возьмем богатейшие в мире урожаи!
Гром аплодисментов был ответом на эти слова. И тут из зала раздался чей-то голос:
– А как же, товарищ Шолохов, насчет «Тихого Дона»?
– Видите ли, – ответил Шолохов, откинув рукой назад волосы, – есть еще кое-какие секреты, о которых до того, как вещь не сделана, говорить не стоит. Одно могу лишь сказать, – четвертая книга «Тихого Дона» будет написана.
– А «Поднятая целина»? – продолжал спрашивать тот же голос из зала.
– «Поднятая целина»? – немного задумался Шолохов. – Целина сейчас поднята, сеять надо! – и сошел с трибуны.
Горячие дни избирательной кампании. Рабочие, колхозники, интеллигенция выдвигали лучших из лучших людей нашей страны кандидатами в депутаты Верховного Совета СССР. На предвыборных собраниях студенты, преподаватели, рабочие и служащие Новочеркасского индустриального института единодушно выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР донского казака – Михаила Александровича Шолохова. Призыв студентов – голосовать в день выборов за замечательного мастера советской литературы – Шолохова был тепло принят и горячо поддержан трудящимися города Новочеркасска. В библиотеках на книги Шолохова записывались чуть ли не за месяц вперед. Общественность города обратилась к местному театру с просьбой поставить инсценировку «Поднятой целины». Коллектив театра с энтузиазмом принял заявку трудящихся и начал готовить постановку. В городе устраивались лекции о Шолохове, его творчестве. На страницах городской газеты земляки Шолохова – колхозники-казаки, педагоги, рабочие, студенты – рассказывали о нем, и у каждого находилось много нового, ярко характеризующего жизнь и творческую работу их кандидата в депутаты.
В один из дней декабря Шолохов приехал в Новочеркасск. В большом зале индустриального института состоялась встреча трудящихся города со своим кандидатом в депутаты. Встреча была теплая, дружественная. Шолохов говорил немного, но то, о чем он говорил, было созвучно каждому. Его речь была посвящена родине, Сталину, счастливой жизни советского народа, могучей армии страны социализма.
– Было время, – говорил Шолохов, – когда кони интервентов пили воду в наших реках. И если тогда наша плохо вооруженная, раздетая армия сумела отстоять свою родину, то сейчас, если враг нападет, боевые кони лихих донцов будут пить воду в реках той страны, откуда пришел враг!
Долго не мог успокоиться взволнованный зал. Аплодисменты то замолкали, то вспыхивали с новой силой.
– Я глубоко благодарен трудящимся Новочеркасска, – продолжал Шолохов, – за доверие, высокую честь, оказанную мне. Все силы, энергию, способности я обещаю отдать на службу народу. Воля народа для меня священна.
Бывшая столица войска Донского – Новочеркасск – город казачьей аристократии, попов и чиновничества, за годы советской власти стал индустриальным городом, городом вузов, научных учреждений – подлинной кузницей большевистских кадров. Но еще много оставалось здесь от прошлого атаманской столицы. Бывшие «отцы города» провели в центр для своего удобства водопровод, который и остался в наследство новому советскому городу. С водой было плохо. Воды, особенно летом, не хватало. Нужно было провести реконструкцию и расширение водопроводной сети, но не было необходимых средств. Общественность Новочеркасска решила обратиться к своему депутату с просьбой – помочь разрешить важнейший для города вопрос.