Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
Шрифт:
В настоящее время смертность на почве голода, по станице и хуторам, особенно пораженных прошлогодним недородом, доходит до колоссальных размеров. Ежедневно умирают десятки людей. Съедены все коренья, а единственным предметом питания является трава и древесная кора. Вот та причина, из-за которой задание не сходится с цифрой фактического посева.
Списки на временный налог окончены без особых затруднений, так как сокрытие молочного скота было лишь в единичных случаях, которые моментально обнаруживались.
Все имеющиеся промышленные предприятия мною обследованы и взяты на учет, составлены надлежащие акты технического обследования на предмет обложения промысловым сбором.
Заканчивая свой доклад, добавлю, что единственным тормозом в работе является несвоевременное поступление Ваших распоряжений и распоряжений заготконторы № 14. Все бумаги слишком задерживаются в пути, приходят с сильным запозданием, что впоследствии может повлечь за собой какое-либо недоразумение, единственной причиной которого будет только лишь вышеизложенное.
Букановский станичный налоговый инспектор.
17 июня 1922 г., станица Букановская. М. Шолохов».
Доклад с первых строк дышит бескомпромиссной правдивостью, смелостью. Так мог писать только Шолохов.
Нет, Михаил Шолохов был не только свидетелем революционных преобразований на Дону, но и активным участником в борьбе за построение новой жизни. Едва 17 лет исполнилось ему, а он уже отдавал распоряжения, которые приравнивались к боевым.
В 1922 году М.А. Шолохов в станице Букановской познакомился с учительницей Марией Петровной Громославской, с ее семьей, о которой как нигде полно сказал писатель в автобиографии, написанной в 1937 году и хранящейся в военном архиве.
Текст ее привожу полностью:
«АВТОБИОГРАФИЯ
Родился 11-го мая (по старому стилю. – Г. Р.) 1905 г. в хуторе Кружилинском станицы Вешенской б. Донской области, окончил 4 класса гимназии. До Октябрьской революции отец был торговослужащим, жил в 1917 году в х. Плешаковой Еланской станицы, будучи управляющим на паровой мельнице. Умер в 1925 г. в ст. Каргинской. Мать до настоящего времени живет у меня в ст. Вешенской. Братьев и сестер не имею и не имел.
Отец жены – Громославский П.Я. до Октябрьской революции был станичным атаманом ст. Букановской Хоперского округа, затем почтарем. В 1919 году во время Верхне-Донского восстания против Советской власти со своим старшим сыном добровольно вступил в красную Слащевско-Кумылженскую дружину, летом в этом же году был захвачен в плен белыми, предан военно-полевому суду и приговорен к 8 годам каторги, которую отбывал в Новочеркасской тюрьме вплоть до занятия его в начале 1920 г. красными войсками. С 1920 года по 1924 был заведующим станичным земотдедом, а затем псаломщиком в течение, кажется, 2 лет. Судился за невыполнение с/х налога, получил 3 года принудработ, но досрочно был освобожден и восстановлен в избирательных правах. Сейчас живет в ст. Вешенской и находится на моем иждивении.
Старший брат жены – Громославский Василий до Октябрьской революция был псаломщиком. Сейчас работает в совхозе.
Младший брат до 1917 года учился, с 1920 был совслужащим, сейчас учительствует в начальной школе в х. Черновском Вешенского района.
Сестры жены до 1917 года учились, после учительствовали. В настоящее время две из них – домашние хозяйки, а третья, и последняя, – работает в Ростове-на-Дону в музее революции.
В Октябрьской революции я участия не принимал. В белой армии не служил, не был и в Красной Армии.
В партию вступал я в 1930 году кандидатом. В члены партии переведен в октябре 1932 г. В других партиях не состоял.
4 марта 1937
Эта автобиография развевает небылицы о Петре Яковлевиче Громославском. И уж тут никак не могли отступать в одном обозе каторжник и уходивший с белой армией писатель Федор Крюков, который якобы имел таинственный сундучок…14
Г. Сивоволов1 Михаил Шолохов. Страницы биографии
Главы из книги
Поражение Добровольческой армии Деникина под Орлом и Курском осенью 1919 года и декабрьское отступление белоказаков на Кубань и Новороссийск означало завершение кровопролитной и бессмысленной гражданской войны на Верхнем Дону. Следом за отступавшими войсками Донской армии, многоверстными обозами беженцев и казаков-отступленцев, преследуя их и навязывая им скоротечные бои, шли конные полки и дивизии Красной Армии.
В тревожном ожидании затаились верхнедонцы: всех волновал один вопрос: какие меры примет советская власть и военные к казакам после их активного участия в восстании?
Чего же боялись верхнедонцы?
Большинство казаков не знало и не предполагало, какие суровые испытания ждут их после принятия решений высшими партийными органами в Москве и Ростове.
Еще до начала Вешенского восстания и после того, когда казаки «взбунтовались» и красновский фронт в считаные недели развалился, верхнедонцы, приняв условия командования красных (если они откроют фронт, у них не будет изъято оружие, к ним не будут применены репрессии за то, что верно служили у белых, им будет предоставлена возможность вступить в Красную Армию и содействовать активной борьбе с Деникиным и Красновым), прекратили войну с советской властью и, признав ее (следовательно, выказав готовность ее защищать), в большинстве своем добровольно снялись с позиций и при оружии разошлись по своим хуторам и станицам.
А в это время, 24 января 1919 года, Оргбюро ЦК РКП(б) за подписью Я.М. Свердлова приняло Директиву об отношении к казачеству, которая предусматривала широкое применение репрессий к кулакам, богатым казакам, офицерам и ко всем тем, кто с оружием в руках боролся против советской власти; казаков предписывалось разоружать, конфисковывать у них хлеб, в землепользовании уравнять с иногородними; с целью раскола монолитности казаков содействовать переселению бедноты из центральных районов России на Дон. Директива предписывала: всем комиссарам проявить максимальную неуклонность и твердость в борьбе с верхами казачества путем поголовного их истребления. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции. Русский пролетариат не имеет права проявить на Дону великодушие2.
Исполнение Директивы поручалось Реввоенсовету Южного фронта и Донбюро РКП(б) во главе с ее председателем С.И. Сырцовым3.
Для проведения быстрых и решительных мер по подрыву устоев казачества, а затем и ликвидации его Реввоенсовет приказом № 171 от 5 февраля стал учреждать Военно-революционные комитеты с наделением их чрезвычайными полномочиями. В соответствии с этим приказом в войсках при каждом полку были созданы не входящие в состав полка, временные военно-полевые трибуналы, которые являлись одновременно и органами суда, и органами расправы. Трибунал состоял из председателя, для формальности – двух членов трибунала и одного представителя от полковой партийной ячейки. Согласно приказу, приговор военно-полевого трибунала обжалованию не подлежал4. Исполнялся приговор немедленно: «Именем революции – пли!»
Открыв фронт красным, верхнедонцы дали возможность полкам Инзенской Революционной дивизии беспрепятственно занять окружную станицу Вешенскую, а затем, продвигаясь на юг к Северскому Донцу, без единого выстрела занимать хутора и станицы правобережья Дона.
9 февраля штаб дивизии прибыл в Вешенскую. На второй день был отдан приказ о сдаче казаками под страхом смерти холодного и огнестрельного оружия; на богатые и зажиточные семьи казаков стали налагать контрибуцию, тяжелые повинности по наряду подвод, проводить реквизицию хлеба, фуража, скота, лошадей с седлами, производить аресты.
13 февраля был отдан приказ РВС Южного фронта о создании в дивизии военно-полевых трибуналов. И только быстрое продвижение полков дивизий помешало трибуналам начать работу по ликвидации «контрреволюционных элементов».
По войскам Южного фронта был отдан приказ о хождении денег. Приказ требовал: всех виновных в распространении незаконных донских денежных знаков (калединских, красновских, керенских) рассматривать как врагов советской власти и строго наказывать. Этот приказ оказался нелепым и вскоре был отменен.