Михаил Сперанский. Его жизнь и общественная деятельность
Шрифт:
В правление императора Николая пришлось Сперанскому заседать еще в верховном уголовном суде по делу декабристов [13] и в так называемом комитете 6-го декабря, учрежденном в первый год правления Николая с целью обсудить, не нуждается ли наше гражданское устройство в каких-либо улучшениях и преобразованиях. Задачи были, впрочем, заранее очень ограничены. Здесь Сперанский пробовал вновь поставить на очередь свой проект преобразования сената, уже рассмотренный государственным советом в 1812 году, но, за падением его автора, оставшийся не приведенным в исполнение. Эта попытка Сперанскому не удалась; более успеха имело его старание положить начало ограничению крепостного права, в виде воспрещения продажи людей без земли, продажи членов семьи в разные руки и пр. Эти ограничения, одобренные комитетом 6-го декабря, были, с одобрения императора, внесены в государственный совет, который и принял их, но Июльская революция в Париже и последовавшие затем революции – польская и бельгийская, – побудили отложить и это осторожное заявление против крепостного права. Сперанскому не пришлось дожить до каких-либо
13
Сперанский заседал в этом суде в качестве члена государственного совета. Его многие упрекали за согласие его с суровым приговором, произнесенным над декабристами этим судилищем. Известно, однако, что Сперанский высказался против смертных казней.
Личная жизнь Сперанского после возвращения из ссылки очень бедна событиями. Выход замуж его дочери Елизаветы Михайловны за Фролова-Багреева, племянника Кочубея, был самым заметным событием за последние восемнадцать лет его тихой, трудовой жизни. После себя он оставил дочь с двумя детьми, внуком Михаилом, убитым на Кавказе в 1844 году, и внучкой, в замужестве княгиней Кантакузен. Детям этой единственной ветви нашего государственного деятеля разрешено было присоединить к своей фамилии и своему титулу князей Кантакузен фамилию и титул графов Сперанских. Кроме этого знаменитого имени, в наследство своим внукам наш реформатор оставил после себя имение в 2 900 душ и 600 тысяч рублей долга, то есть никакого состояния...
Таков был скромный баланс личной жизни великого государственного человека. Не так легко и просто подводится баланс его огромной и разносторонней деятельности, его исторической жизни. “Изумительное творчество сильной мысли, – замечает г-н Филиппов, – громадная энергия и неустанная жажда деятельности, вся постоянно обращенная, в той или другой форме, на осуществление начала законности в управлении государством, – вот что отличает Сперанского с первых до последних минут его жизни”. Нельзя удачнее прорезюмировать ту сущность и то направление громадной работы знаменитого деятеля, которые одним истолкованием объединяют оба периода его деятельности. Возьмем ли первый период, исполненный преобразовательных планов и широких надежд, мы должны признать, что центральною задачею этих планов и надежд является полное торжество идеи законности. Когда, надломленный жестокими превратностями личной судьбы своей, Сперанский снова возвращается на государственное поприще, он является к этому новому служению с тем же знаменем законности в руках. Он уже не дерзает добиваться ее полного торжества над беззаконием и произволом, но к ее росту и возвышению направлены все его усилия. Сибирская реформа стремится поднять значение законности в Сибири хотя бы до уровня, на котором исторический момент реформы застает ее в Европейской России. Громадный подвиг кодификации является тоже значительным шагом по этому пути. Заботы о высшем юридическом образовании в России, преподавание правоведения наследнику престола, проекты, внесенные в комитет 6-го декабря, – все направлено к тому же, все одушевлено мыслью укрепить и возвысить идею законности, столь пренебрегаемую эпохой, в которой пришлось работать и действовать Сперанскому. Нельзя отказать ему и в том, что это было не одно только стремление и доброе желание, но что ему действительно удалось многое сделать и еще более того подготовить для роста и торжества законности в русском строе гражданской и государственной жизни.
Сама идея законности, однако, может осуществляться при весьма различных общественных условиях и торжествовать над далеко не одинаковыми формами государственной и гражданской жизни. Само рабство может быть законным учреждением, не говоря уже о привилегиях, монополии, экономической кабале и других способах, какими человечество привыкло заменять рабство, когда история делает его в обнаженной форме более невозможным. То же самое относится и ко всем другим формам общественной жизни. Идея законности, отвлеченная от условий и форм осуществления, является тем мертвым и мертвящим доктринерством, которое создало знаменитое изречение: pereat mundus, fiat justitia [14] , и которое не знает и не желает знать, что и сама законность существует для людей, а не люди – для законности. Сперанского нельзя упрекнуть в этом сухом, гелертерски-ограниченном доктринерстве. Отнюдь не был он политическим индифферентистом и имел очень ясные представления и идеалы не только более законного, но и более справедливого, более благодетельного гражданского строя. Первый период его государственной деятельности и отличается тем, что полное торжество идеи и законности в задачах его деятельности тесно и неразрывно связывается с таким же торжеством справедливости, просвещения, свободы, общего благосостояния. Существенное отличие второго периода именно в том и заключается, что это единство лучшей формы и лучшего содержания было нарушено, и государственная деятельность Сперанского все более и более сосредоточивает свои задачи около формы (законность) и все более упускает из виду содержание (справедливость). Время делало такое разложение исторически необходимым, и Сперанский лишь подчинялся этим новым условиям деятельности. Можно только оговориться, что в первый период своей государственной деятельности он не подчинился бы им.
14
пусть погибнет мир, но совершится правосудие (лат.)
Мы говорили выше, в своем месте, достаточно подробно о содержании преобразовательных планов Сперанского, чтобы теперь снова повторять сказанное, но не можем не указать в заключение на действительное значение, которое имело в нашей истории то, что осуществилось из преобразовательных планов Сперанского. Его стремление ограничить силу и власть бюрократии организованной силой и властью общества не получило осуществления, но лучшая, более совершенная организация самой бюрократии стала законом и вошла в жизнь. Его планы местного самоуправления и децентрализации остались в проекте, но стройное распределение управления между центральными ведомствами было проведено в жизнь. Таким образом, по идее враг бюрократической опеки и централизации, Сперанский оказался в конце концов организатором именно бюрократии, облегчившей централизацию и опеку. Указ в августе 1809 года, очистивший бюрократию от невежественного чиновничества и повысивший образовательный ценз для вступления в ряды бюрократии, хотя и вызвал вражду и ненависть чиновничества того времени, но вообще отозвался возвышением его роли и значения. Еще важнее указ 3 апреля 1809 года, сломивший привилегию природного вельможества над бюрократией. В XVIII веке сановники выходили из вельмож, в XIX же вельможи стали выходить из сановников; в XVIII веке человек становился сановником, потому что был вельможей, в XIX – он становится вельможей, потому что стал сановником. Это развитие от аристократизма к бюрократизму было общим течением нашей истории рассматриваемого периода. Не Сперанский его создал; он даже желал бороться с ним, но сила исторического течения откинула в его трудах все, что противоречило этому прогрессу бюрократического начала, и осуществила все, что ему помогало и содействовало. Русское вельможество и русское дворянство, соединившиеся в 1808 – 1812 годах с бюрократией в борьбе против Сперанского, сами подписали свой приговор и вычеркнули себя из самостоятельных исторических элементов нашей жизни. Страх за крепостное право, политическая недальновидность и мелкие своекорыстные личные счеты увлекли их в этот недостойный союз против великого государственного человека, желавшего призвать русское общество к исторической жизни и освободить его от тесных помочей бюрократической попечительности. Ослепленные злобой, с остервенением вельможи и дворяне того времени набросились на одинокого реформатора, сильного только логикой, патриотизмом и гениальным предвидением. Его клеветало, оскорбляло, унижало то самое общество, среди которого он подъял этот громадный и смелый труд; но этому же самому обществу, этому же самому поколению Пушкин бросил в глаза, хотя и по другому поводу, упрек:
Жрецы минутного! Поклонники успеха!Как часто мимо вас проходит человек,Над кем ругается пустой и буйный век,Но чей высокий лик в грядущем поколеньеПоэта приведет в восторг и умиленье!..И для Сперанского, по-видимому, наступил уже этот срок посмертного признания и оценки.
Источники
Литература о Сперанском довольно значительна и богата, но нельзя сказать, чтобы она была исчерпывающе или просто в должной мере использована в какой-либо монографии. На иностранных языках можно указать на Гервинуса, Талландье, Тургенева, на автобиографию и другие. Гораздо значительнее литература о Сперанском на русском языке, где после биографии, составленной тридцать лет тому назад бароном М. А. Корфом, который для своего времени вполне удовлетворительно воспользовался имевшимися материалами и источниками, вышло много новых материалов, официальных документов, мемуаров, частных исследований и пр. Никто не предпринял, однако, труда свести эти новые материалы и повторить работу барона Корфа на более широких фактических основаниях. Конечно, и наше краткое жизнеописание Сперанского не может претендовать восполнить этот пробел. По самому характеру и задаче всего издания, в которое этот биографический очерк входит как часть в целое, тут не может быть отведено достаточно места самостоятельному исследованию по источникам и непрокритикованным материалам. Непосредственными источниками при составлении этого биографического очерка послужили следующие сочинения и статьи, расположенные в хронологическом порядке их появления:
1. Корф М. А. Жизнь графа Сперанского. В 2-х т. СПб., 1861.
2. Чернышевский Н. Г. Русский реформатор. – Современник, 1861, № 12.
3. Погодин М.П. Николай Михайлович Карамзин. В 2-х т. – Москва, 1866.
4. Карамзин. О древней и новой России. – Русский архив, 1870.
5. Иконников B.C. Граф Мордвинов. – СПб., 1873.
6. Романович-Славатинский. Государственная деятельность графа М.М. Сперанского. – Отечественные записки, 1873, №4.
7. Ядринцев Н. М. Сибирь, как колония. – СПб., 1882.
8. Де Сенглен Ф. И. Записки. Часть III и IV. – Русская старина, 1883, № 1, 2, 3.
9. Пыпин А. Н. Общественное движение при Александре I. Изд. 2-е. – СПб., 1885.
10. Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и XIX вв. В 2-х т. – СПб., 1888.
11. Филиппов А.Н. Значение Сперанского в истории русского законодательства. – Русская мысль, 1889, № 4.