Михаил Суслов
Шрифт:
Страна вступила в эпоху беззакония – в прямом и переносном смысле. Ленинцы исходили из того, что политическая целесообразность важнее норм права. Власть не правосудие осуществляет, а устраняет политических врагов. Соответственно в стране закрыли все юридические факультеты. Ликвидировали «за ненадобностью» и историко-филологические факультеты. Заодно отменили все ученые степени и звания – свидетельство высокой квалификации ученого. Произошло резкое падение уровня преподавания.
Но Михаил Андреевич, отдать ему должное, искренне хотел учиться. Окончив рабфак в 1924 году, он попросил руководство рекомендовать его для поступления в Московский институт народного хозяйства, который носил имя Карла Маркса – в том же году институту присвоили
В институте Суслова избрали секретарем академической партгруппы. В характеристике записали: «Партийно выдержанный, идеологически устойчив. Имеет склонность к научно-исследовательской работе». И он действительно писал объемистые работы на экономические темы, надеясь поступить в аспирантуру.
Михаил Андреевич рассказывал родным, как сдавал однажды экзамен:
«Профессор был известен своей строгостью и знаниями, а тут вдруг чувствует, студент на все вопросы отвечает и при этом как-то особенно уверенно и грамотно. Профессора это даже вдруг почему-то задело. Не может студент знать все, как экзаменатор, а то и, не приведи господь, лучше! Возникло своего рода состязание: профессор задает все новые и новые вопросы, а Суслов как бы и сам включился в эту игру и мало отвечает, а еще и подзадоривает: всё равно не срежете! Уже вмешался напарник профессора. Спор прекратился, но так и не срезал».
Учась в институте, Михаил Андреевич и сам преподавал – во Всесоюзной промышленной академии имени И. В. Сталина, которая готовила руководящие кадры для отечественной промышленности. В те годы в академии учился, а главным образом руководил партийной организацией будущий руководитель страны Никита Сергеевич Хрущев.
Что преподавал Михаил Андреевич? Политэкономию. В стране складывалась когорта специалистов в области политэкономии социализма – науки, которой, собственно, никогда не существовало. Годы преподавания научили Суслова четкой и правильной речи, что впоследствии заметно отличало его от косноязычных коллег.
Советская власть не приняла модернизации, испугалась нарастающей сложности мира. И упростила всю жизнь: диктатура – самая простая форма управления. Михаил Андреевич идеально соответствовал этой системе. Он еще в юные годы обзавелся ленинскими цитатами, которые годились на все случаи жизни. Предлагал эти цитаты вместо ответов на реальные и волнующие людей вопросы. Эта сусловская методика стала системой повсеместно, но вряд ли благодаря ему – квазирелигиозная готовность отвечать на все вопросы цитатами из классиков была характерна для идеологических чиновников.
В позднесоветское время я работал во внешнеполитическом еженедельнике «Новое время», где собралось много знающих и умелых журналистов-международников. Даже на партийных собраниях в редакции звучали вполне разумные идеи и предложения. Раз в год на отчетно-выборное собрание к нам приезжал инструктор сектора журналов отдела пропаганды ЦК КПСС. Он внимательно всех слушал, потому что ему полагалось подвести итог.
Он вставал и говорил:
– Дорогие товарищи, состоялся очень интересный разговор. Звучало много предложений и вопросов. Вы ждете ответов на эти вопросы. И я скажу вам, где их найти…
Инструктор ЦК делал паузу:
– Читайте классиков! В трудах Маркса, Энгельса и Ленина вы найдете ответы на все волнующие вас вопросы.
Молодые годы Суслова пришлись на время безжалостной схватки за власть, что выдавалось за борьбу против разного рода оппозиций и фракций. Вчерашние вожди революции и герои Гражданской войны внезапно превращались во врагов, подлежащих уничтожению, и надо было успевать за этими переменами. Малейшие сомнения исключались, ценилась безоговорочная преданность руководящей линии. Это было необходимым условием продвижения по службе и устройства личной жизни. Прежде всего нужно было получить паек – иначе чем кормить семью? Позаботиться о дровишках, чтобы «буржуйка» – единственное средство отопления тех суровых лет – согревала бренное существование. Обзавестись комнатой в коммуналке – об отдельной квартире даже партработник среднего звена мог тогда только мечтать…
Суслов ни разу не допустил ошибки. Никаких колебаний, никаких сантиментов. Безоговорочная вера в правоту вождя. Готовность отстаивать позиции, которые на данный момент признаны верными, и немедленно отказаться от них, как только линия партии изменится.
Михаил Андреевич ощущал себя вполне уютно за университетской кафедрой. Со временем стал бы профессором и даже академиком. Некоторые его подчиненные были избраны в Академию наук – секретари ЦК партии Леонид Федорович Ильичев, Петр Николаевич Федосеев, Дмитрий Трофимович Шепилов…
Но очень правильного – и в своих взглядах, и в поведении – партийца приметили кадровики. В апреле 1931 года Суслова пригласили в ЦК партии и взяли старшим инспектором в систему партийно-государственного контроля. На этом поприще он быстро преуспел. Стремление контролировать, проверять и призывать других к ответу проявилось в Суслове с юности.
Вообще говоря, существовали два ведомства: Центральная контрольная комиссия при ЦК (партийная инквизиция) и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, который когда-то подчинялся самому Сталину, пока его не избрали Генеральным секретарем. После смерти Ленина в 1924 году в Москве решили, что нужно постепенно объединить оба ведомства. ЦКК и РКИ возглавил член Политбюро Ян Эрнестович Рудзутак, ключевая фигура партийного аппарата того времени – одно время его даже прочили в Генеральные секретари вместо Сталина. В 1934-м Рудзутака сменил Лазарь Моисеевич Каганович, один из ближайших к Сталину людей. Сейчас его помнят, наверное, только те, кто интересуется историей. А в тридцатые годы его имя гремело. Каганович был человеком малограмотным, писал с ошибками. Но сразу поверил в звезду Сталина и всю жизнь преданно ему служил, не зная сомнений и колебаний. Каганович никогда не возражал вождю, никогда не отстаивал своего мнения, а подхватывал любую сталинскую мысль. И Сталин доверял Лазарю Моисеевичу, потому что более преданного человека у него не было.
После снятия Рудзутака (в 1938-м его расстреляли) единое ведомство контроля было разделено. Партийные дела оставили в ЦКК, а Наркомат рабоче-крестьянского контроля 11 февраля 1934 года преобразовали в Комиссию советского контроля при Совнаркоме. Здесь Суслов и продолжил свою службу.
Комиссию, членов которой избрал ХVII съезд партии, возглавил член Политбюро и первый заместитель председателя Совнаркома Валериан Владимирович Куйбышев, тоже один из самых верных соратников Сталина, но в январе 1935 года он скоропостижно скончался. Причиной ранней смерти Куйбышева, как считается, стало пристрастие к горячительным напиткам. Кресло главы комиссии занял его заместитель Николай Иванович Антипов, тоже видный чиновник, заместитель главы правительства, в 1937-м его арестовали, в 1938-м расстреляли.
Поворотным годом в истории страны стал тридцать четвертый. После XVII съезда, закрепившего контроль над партией Сталина и его приближенных, 1 декабря в Смольном был убит член Политбюро, секретарь ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, первый секретарь Северо-Западного бюро ЦК Сергей Миронович Киров – еще один давний и верный сталинский соратник.
В последние годы убийство Кирова превратили в скабрезно-авантюрный сюжет, украшенный пикантными подробностями. Обезумевший от ревности муж-неудачник Леонид Васильевич Николаев, потерявший хлебную должность партийный функционер, застает жену в момент супружеской измены и стреляет в счастливого соперника, хозяина города и всего края…