Мик Джаггер
Шрифт:
Таков вечный парадокс Мика: он достиг вершин, но собственные колоссальные достижения ничего для него не значат; он крайний экстраверт, но предпочитает скрытность; он абсолютный эготист, но не желает говорить о себе. Лучше всего выразился барабанщик «Стоунз» Чарли Уоттс, меньше прочих подверженный тотальному безумию: «Вчерашний день Мика не заботит. Его интересует только завтра».
Ну а мы пролистаем вчерашние дни — будем надеяться, это освежит его память.
Часть I
«В нем живет блюз»
Глава 1
Гуттаперчевый мальчик
Дабы стать, что называется, «звездой», уникального таланта в той или иной области шоу-бизнеса недостаточно; похоже, еще необходима внутренняя пустота, столь же бездонная и черная, сколь ослепителен звездный свет.
Из нормальных, счастливых, гармоничных людей, как правило, не выходит звезд. Гораздо чаще звездами становятся те, кто в ранние годы пережил некие лишения или тяжелую травму. Отсюда их бешеное стремление к богатству
Джаггер отринул традицию с первым своим вздохом. Ждешь, что звезда родится в условиях, не внушающих оптимизма, — это оттенит последующий взлет: убогая хижина в Миссисипи… морской порт свободных нравов… гримерная ветхого мюзик-холла… парижские трущобы. Как-то не предполагаешь, что звезда родится в комфортабельной, хоть и тоскливой обстановке английского графства Кент.
Юг Англии всегда был самым богатым, самым привилегированным регионом страны, но вокруг Лондона сгрудилась горстка районов, весьма снобски называемых «ближние графства». Кент из них самый восточный, на севере упирается в устье Темзы, на юге — в священные Белые скалы Дувра и Ла-Манш. Как и его знаменитый уроженец, Кент многолик. Одни объявят его «английским садом»: зеленые холмы Уилда, яблоневые и вишневые сады, поля хмеля, конические хмелевые сушилки красного кирпича. Другие припомнят великолепие Кентерберийского собора, где встретил свою смерть «мятежный поп» Томас Бекет, или величественные особняки — Ноул-хаус, Сиссингхёрст, — или поблекшие викторианские курорты Маргейт и Бродстерс. Третьи подумают о крикете, о диккенсовских «Записках Пиквикского клуба», об уважаемом городе Роял-Танбридж-Уэллс, чьи обитатели до того пристрастились писать в газеты, что псевдоним «Негодующий из Танбридж-Уэллса» стал обозначать любого престарелого британского холерика, что обрушивается на современные времена и нравы. («Негодующий из Танбридж-Уэллса» сыграет не последнюю роль в нашем повествовании.)
Две тысячи лет, что миновали с высадки римских легионов Юлия Цезаря на берег нынешнего Уолмера, Кент был, скорее, перевалочным пунктом: в Кентербери «со всех концов родной страны» [12] сбирались паломники у Чосера, оттуда армии отправлялись в Европу воевать, в наши дни потоки товаров и пассажиров направляются в порты Дувра и Фолкстона, в Евротоннель и обратно. В результате не поймешь, где же располагается истинное сердце графства. Заметна, конечно, некая особая кентская картавость, слегка отличная от соседнего Сассекса, в каждом городе, даже в каждой деревне иная, но основной прононс диктуется метрополией, которая незаметно переходит в северные свои окраины. Первыми лингвистическими колонизаторами стали кокни Ист-Энда, что каждое лето прибывали вагонами на сбор урожая; с тех пор лондонский английский распространился повсюду через многочисленные «спальные деревни» городских офисных служащих.
12
Джеффри Чосер, «Кентерберийские рассказы», пролог, пер. И. Кашкина.
Джаггер — не кентская фамилия, но и не лондонская, хотя у Диккенса в «Больших надеждах» есть адвокат Джаггерс; [13] ее родина — миль двести к северу, в районе Галифакса в Йоркшире. Самый знаменитый ее носитель (в период «Street Fighting Man») смаковал сходство с «jagged», [14] утверждая, что когда-то фамилия означала «поножовщика» или «разбойника», но в действительности происходит она от староанглийского «jag» — «куча», «груда» — и характерна для возчика, разносчика или уличного торговца. До Мика среди ее обладателей была лишь одна звездочка — викторианский инженер Джозеф Хобсон Джаггер, изобретший эффективную систему выигрыша в рулетку и отчасти, вероятно, вдохновивший знаменитый мюзик-холльный номер «The Man Who Broke the Bank at Monte Carlo». [15] Таким образом, прецедент имеется — это семейство уже срывало банк.
13
В переводе М. Лорие, впервые опубликованном в 1960 г., — Джеггерс, что ближе к правильному произношению этой фамилии.
14
Зазубренный (англ.).
15
«The Man Who Broke the Bank at Monte Carlo» («Человек, сорвавший банк в Монте-Карло», 1892) — популярная песня Фреда Гилберта, исполнявшаяся артистом мюзик-холла Чарльзом Коборном (1852–1945); считается, что прототипом персонажа песни выступал игрок и мошенник Чарльз Уэллс, выигравший в Монте-Карло больше миллиона франков.
Подобные
Дартфорд находится на крайнем северо-западе графства Кент, то есть практически в Восточном Лондоне — до крупных городских вокзалов Виктория и Черинг-Кросс оттуда поездом едва ли полчаса. Город расположен в долине реки Дарент, на пути чосеровских паломников, и известен тем, что там в 1381 году Уот Тайлер разжег крестьянское восстание против подушного налога короля Ричарда II (то есть бунтарство у нашего героя, видимо, в крови). Ныне город всплывает — правда, сотни раз за день — только в радиосводках о дорожных пробках в Дартфордском тоннеле под Темзой и на близлежащем мосту между Дартфордом и Тарроком, центральной дорожной артерии из Лондона на юг. В остальном же это обычный топоним на дорожном знаке или на станционной платформе, а многовековая история рыночного и пивного города почти стерта с лица земли офисными зданиями, многочисленными торговыми центрами и еще более многочисленными жилищами всевозможных лондонских работников. На исходе Викторианской эпохи и по сей день через Дартфорд течет не только транспорт; в отдаленной деревушке, по знаменательному совпадению называющейся Стоун, расположено неприветливое строение, прежде известное как Психиатрическая лечебница Восточного Лондона, а ныне, в наши более деликатные времена, переименованное в Стоун-хаус.
В начале 1940 года Джо Джаггер познакомился с Евой Энсли Скаттс — ей двадцать семь, она жизнерадостна и импульсивна, он сдержан и молчалив. Изначально Евино семейство происходило из Гринхита, Кент, но эмигрировало в Австралию, в Новый Южный Уэльс, где Ева и родилась в 1913-м, в том же году, что и Джо. Ближе к концу Первой мировой ее мать оставила мужа, вместе с Евой и еще четырьмя детьми приехала в Англию и поселилась в Дартфорде. По слухам, Ева всегда чуточку стыдилась своего антиподного происхождения и говорила с преувеличенным великосветским акцентом, маскируя остатки австралийского говора. Правду сказать, в то время все приличные девушки старались говорить как лондонские дебютантки и принцессы Елизавета и Маргарет. Ева стала секретаршей, потом косметологом, и правильная речь требовалась ей по работе.
Ухаживания Джо происходили в первом страшном акте Второй мировой, когда Великобритания в одиночку сопротивлялась всепобеждающим германским армиям, уже захватившим Францию, а Гитлер самодовольно взирал через Ла-Манш на Белые скалы Дувра, как будто уже их заполучил. Летом началась Битва за Британию, и солнечное кентское небо над полями, хмелевыми сушилками и ясно-зеленым Уилдом расчертили белые конденсационные следы британских и германских истребителей. Важных военных объектов в Дартфорде не было, но ему непрерывно доставалось от налетов люфтваффе на заводы и доки соседних Четема, Рочестера и лондонского Ист-Энда. По большей части бомбардировщики не метили в Дартфорд, а свой груз сбрасывали между делом, возвращаясь домой, но от этого последствия были не менее устрашающи. Одна бомба убила тринадцать человек на Кент-роуд; другая попала в больницу графства и уничтожила переполненное женское отделение.
Джо и Ева поженились 7 декабря 1940 года в дартфордской церкви Святой Троицы, где Ева пела в хоре. Подвенечное платье у нее было не белое, а из сиреневого шелка; шафером был брат Джо, Альберт. После венчания устроили прием в Коунибер-холле. Шла война, Джо всей душой разделял общий порыв к экономности и самопожертвованию, и на свадебном приеме было всего пятьдесят гостей — пили темный херес за здоровье молодых и жевали канапе со «спамом» и яичным порошком.
Преподавание и работа по размещению эвакуированных лондонских детей освободили Джо от военного призыва, так что обошлось без тяжелых расставаний при отправке за море или куда-нибудь через всю страну. И к тому же не ощущалось необходимости срочно создавать семью, как у многих солдат, приходивших домой на краткую побывку. Первый ребенок у Джо и Евы появился лишь в 1943-м, когда обоим было по тридцать лет. Роды случились в дартфордской Ливингстонской больнице 26 июля — в день рождения Джорджа Бернарда Шоу, Карла Юнга и Олдоса Хаксли, — и ребенка назвали Майклом Филипом. В городском Государственном кинотеатре на той неделе шли «Легкие деньги» с Эбботтом и Костелло, [16] что, пожалуй, было предзнаменованием поважнее.
16
«Легкие деньги» (Money for Jam, также в прокате шли под названием It Ain’t Hay, 1943) — комедия положений американского актерского дуэта Бада Эбботта и Лу Костелло, поставленная американским режиссером Эрлом К. Кентоном; весь фильм герои пытаются раздобыть лошадь на замену той, которую случайно отравили конфетой, но своими попытками исправить положение только усугубляют всеобщие неприятности.