Микроб без комплексов

Донцова Дарья

Глава 6

Я тщательно заперла дверь за хозяйкой, потом, совершив прогулку по коридорам, поскреблась в комнату к Ляле.

– Нельзя! – сердито крикнула девочка.

– Хорошо, не буду входить, – мирно ответила я. – Хочешь какао?

– Терпеть его ненавижу, – со слезами в голосе ответила Ляля. – Отстаньте! Я уроки делаю, реферат пишу по истории. Не лезьте!

Понимая, что у нее сейчас начнется истерика, я решила не трогать девочку и отправилась в кухню, где обнаружила Веню, сосредоточенно потирающего нос.

– Ты

упал? – испугалась я.

– Нет, споткнулся и стукнулся о плиту, – удрученно сообщил мальчик.

Я удивилась.

– Нелегко зацепиться за абсолютно ровную поверхность.

– Мне тапки велики, – пояснил Веня, – я шагнул, левая соскочила, хотел ее подцепить, ну и блямкнулся. Хорошо горелки не горячие.

– Хоть в чем-то тебе повезло, – вздохнула я, прикидывая, как разобрать бардак на столешнице и что из груды предметов может иметь отношение к смерти Эдиты. Начинать с кухни будет, наверное, неправильно, нужно найти комнату актрисы и там порыться. Однако мне до сих пор непонятно, что следует искать.

– Бабушка забыла, – вдруг сказал Веня.

– Ты о чем? – вынырнула я из размышлений.

Мальчик поднял сломанную руку.

– Доктор сегодня велел гипс снять, а баба Зоя запамятовала. Теперь она уже со мной в больницу не пойдет. Завтра тоже не получится, потому что она занята.

Мне стало жаль невезунчика.

– Ты знаешь, где находится травмпункт?

– Совсем рядом, – пояснил мальчик, – через дорогу перейти. Сам бы мог сбегать, но детей без взрослых врач не принимает. Я его хорошо знаю, он мне лоб зашивал, палец вправлял, шею воротником фиксировал.

– Одевайся, – приказала я, – отведу тебя к доктору.

– Здорово! – обрадовался Веня. – А то мне вторая рука очень нужна и спать неудобно. Вы не волнуйтесь, там быстро, тюкнут молоточком – и готово. Я уже третий гипс снимаю, знаю, как все делается.

– Отлично. Ну тогда поторопись, – велела я, резко повернула голову и вздрогнула от острой боли.

– В ухе стреляет? – с состраданием поинтересовался мальчик, вытаскивая из груды шмоток, наваленных на диванчике, темно-синие штаны из непромокаемой ткани.

– Словно гвоздь в голову вбивают, – пожаловалась я.

Веня живо влез в брючки и подошел к одному из цветочных горшков, стоявших на подоконнике, оторвал круглый зеленый лист, помял его и скомандовал:

– Дайте-ка мне ваше ухо…

Я присела и наклонила голову, нос уловил резкий аромат.

– Готово, через час про болезнь забудете, – довольно сказал мальчик, – теперь надо шапочку надеть, чтобы не надуло.

– У меня платок, – ответила я. – Видишь?

– Не пойдет, он дырчатый.

– Это так называемое шерстяное кружево, – снисходительно пояснила я. – Смотрится несерьезно, но на самом деле является самой теплой вещью на свете.

– Не годится, – уперся Веня. – Бабушка четко объяснила: жамкаешь листик, утрамбовываешь в ухе, потом шапку натягиваешь, плотную. Иначе хуже станет! Вам сейчас лучше?

– Вроде, – признала я. – Тепло пошло, мурашки бегают, и боль отпускает.

– Что

я говорил? – обрадовался Веня. – Баба Зоя в травах разбирается, все про лекарства знает и сама их придумывает. Ща найду, что на голову нацепить.

Он снова порылся в груде вещей на диванчике.

– Во! – торжествующе воскликнул мальчик и потряс странным изделием, которое сначала показалось мне трупиком облысевшей кошки, скончавшейся от глубокой старости, но потом я заметила две тесемочки.

– Ушанка!

– Ага, – подтвердил Веня. – Натягивайте и побежали.

Перспектива щеголять в чужом головном уборе меня вовсе не привлекла, но ноющее с самого утра ухо неожиданно успокоилось. Похоже, таинственное растение мгновенно подействовало на отит самым положительным образом, и нужно послушать Веню, а не рисковать здоровьем, щеголяя в красивом платке.

– Чья шапчонка-то? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Не знаю, – пожал плечами паренек, – она тут уже год лежит, никто о ней не спрашивает.

Через десять минут мы с Веней стояли на переходе, ожидая, когда красный сигнал светофора сменится на зеленый. Погода испортилась, поднялся порывистый холодный ветер, который пригнал плотные темно-серые тучи. Мальчик оказался прав: мне с больным ухом было гораздо уютнее в пусть старой и некрасивой, но меховой шапке, чем в платке-«паутинке».

Толпа пешеходов ринулась через проезжую часть, мы с Веней слегка замешкались и оказались замыкающими в процессии. Когда мы ступили на противоположный тротуар, очередной резкий и сильный порыв ветра сорвал с меня великоватый треух. От неожиданности я вскрикнула и тут же ощутила, как ледяные пальцы холода сжали мои уши.

Веня, не говоря ни слова, кинулся на середину мостовой, по которой набирающий силу ураган гнал треух из облезлого меха. Я обернулась и от ужаса потеряла дар речи.

Для пешеходов горел красный сигнал, потоки машин летели по дороге, а Веня, словно преследуемый лисой заяц, метался между иномарками, его голова в темно-синей беретке скакала, как мячик, вверх-вниз. Шоферы были недовольны присутствием на трассе мальчика, кое-кто нажимал на клаксон, кое-кто высовывался в окно и грозил парнишке кулаком.

– Стой на месте! – заорала я, когда паралич отпустил голосовые связки. – Не шевелись!

Но Веня, очевидно, не услышал мой вопль, резко подался влево и очутился прямо перед громадным трейлером. Наверное, шофер фуры всем своим весом навалился на тормоза. Послышался визг шин и глухой удар. Следовавшая за многотонной махиной «десятка» врезалась грузовику в зад. Я раскрыла рот. И тут «Тойота», ехавшая за «Жигулями», незамедлительно вломилась шедевру отечественного автопрома в бампер. Бумс! К «Тойоте» прилипла «Шкода», а через секунду к ним прибавились «Волга», серебристый внедорожник и автобус, набитый гастарбайтерами. Не успела я опомниться, как в «Икарус» врезалось маршрутное такси, а его тюкнула синяя «Мазда». Все произошло мгновенно, я только успела моргнуть пару раз, не больше!