Микроб без комплексов
Шрифт:
Влад отхлебнул кофе.
– Точно. Но у нее порой не было свободных средств на покупку колготок. Сначала она приобрела гигантскую квартиру. Это было еще до нашей встречи, но она мне рассказывала, что могла бы спокойно удовлетвориться трешкой в каком-нибудь Северном Кукуеве, обошлась бы жилплощадь в разы дешевле. А тут Китай-город – исторический центр, здание постройки начала двадцатого века, самый дорогой квадратный метр в России. И в ремонт пришлось крупно вложиться: там старые трубы, стены толстенные, потолки четыре метра, лепнина настоящая, а не фальшивка наклеенная.
– Почему же Дита пошла на столь дорогую покупку? – удивилась я.
Ткаченко добавил
– Хотела, чтобы Зоя Владимировна была довольна, а та мечтала из своего окна Кремль видеть.
Мне стало грустно, и я вздохнула:
– Ясно.
– Едва Дита хоромы отремонтировала и переехала туда жить с семьей, как пришлось покупать машины, себе и маме. Ну и понятное дело, не «Жигули» же брать, – фыркнул Ткаченко.
Я попыталась справиться с изумлением.
– Зоя Владимировна водит машину?
– Нет, ее возит шофер. И еще есть домработница, а ей надо платить. Кроме того, Дита поняла: в центре, особенно летом, дышать нечем, следовательно, надо обзаводиться дачей. И началась эпопея со стройкой. Когда мы познакомились, рабочие как раз возвели дом и приступили к отделке. Деньги текли сквозь пальцы, причем рекой, – Влад безнадежно махнул рукой и снова включил чайник.
– Я бы продала апартаменты в Китай-городе и устроила себе передышку, – вырвалось у меня.
– А жить где? – возразил собеседник. – В коробке из-под телевизора?
– Ну надо было попросить в долг у Фазиля и довести фазенду до ума. А потом, избавившись от квартиры, вернуть кредит, – изложила я свой план.
Влад усмехнулся.
– Фазиль! Он-то был заинтересован, чтобы Дита нуждалась в деньгах. Тогда она была бы вынуждена постоянно работать. Ведь принцип любого продюсера – выжать артиста как лимон и выбросить шкурку. Актер, любимый публикой, да еще послушный, неконфликтный, старательный, без вредных привычек, – это даже не бриллиант, а еще более редкий камень. Ощутив материальную стабильность, Дита могла расслабиться, закапризничать. А так: деньги, деньги, деньги! Квартиры в Китай-городе лишиться нельзя, там хочет жить Зоя Владимировна, старухе нужны машина, водитель, прислуга… Дети уедут в загородный дом, и им тоже потребуются автомобили, шоферы, няни… Дать вам калькулятор? Фазиль был счастлив. Он клал свою – немалую! – долю в карман и потирал руки, глядя, как Эдита тонет в финансовых проблемах…
Первая истерика у Диты случилась месяцев через пять после начала их романа с Ткаченко. Она ему позвонила около часу ночи и зарыдала в трубку:
– Владюша! Я сегодня уволила Риту, домработницу, и теперь возникла куча проблем. Необходимо найти новую прислугу, а это непросто. И еще Лялю надо устроить в дорогую школу. Опять деньги нужны! Придется влезать в еще один проект. Где взять время? Может, мне хватит три часа сна?
Ткаченко попытался успокоить любимую:
– Солнышко, давно открыты агентства по найму прислуги. Обратись туда и забудь о проблеме. Что же касается Ляли, то девочке необязательно посещать суперэлитное заведение, она ходит в приличную гимназию, пусть там и остается. Думай больше о себе.
Владу показалось, что он нашел правильные слова, но Дита слетела с катушек.
– Нет, нет, нет! – судорожно зашептала она. – У Ляли проблемы, и если их сейчас не решить, потом это аукнется. Господи, я обязана, должна… Нет, нет! Ты не понимаешь!
Ткаченко так и не сумел переубедить актрису. Эдита не стала слушать разумные аргументы Влада, поступила по-своему. В результате для Ляли было выбрано учебное заведение, которое находилось в подмосковном Красногорске. Каждый день ее к первому уроку отвозил туда шофер, а в девять часов вечера доставлял назад. Эдита оплачивала обучение, водителя, и ей, естественно, пришлось приобрести еще одну машину…
– Странно, – вклинилась я в рассказ Ткаченко, когда он опять стал готовить себе растворимый кофе, – мне отчего-то показалось, что Ляля учится в Москве.
– Теперь да, – подтвердил ювелир. – Девочка ездила в Красногорск всего год, а потом перестала.
– Почему? – удивилась я.
Ткаченко опустился на диван.
– Дита говорила о дочери только хорошее: умная, талантливая, душевно тонкая, чувствительная. Но иногда, случайно, из уст матери вырывалась правдивая информация. Я составил себе портрет Ляли: капризная, ленивая, ревнивая, требовательная. Она вечно упрекала мать в недостатке внимания. Дита переживала, заваливала дочь подарками, а та дула губу и ныла: «Меня никто не любит…» У Ляли проблемы с общением, ее не принимают сверстники, что для девочки, желающей стать звездой, трагично. Думаю, она отчаянно завидовала матери, ее славе и тому, что Эдиту все любили. Таким, как Ляля, перекушавшим пирожных, помогает только строгость, девочка никогда не слышала от мамы или бабушки слово «нет», любые ее желания исполнялись мгновенно! Наверное, Ляля устала ездить по пробкам, может, она не потянула программу элитного заведения. Оно называется «Гимназия Ландау», и там, вероятно, упор делается на математику и физику. Точной причины я не знаю. Дита лишь сказала: «Лялю отпустили из гимназии, она теперь пойдет в школу около дома, тоже платную». И я обрадовался: на одного шофера меньше станет, у Диты со спины камень свалится. Но она не почувствовала облегчения. Потому что Ляля потребовала для своей комнаты феерическую мебель, по спецзаказу, из Англии. Знаете, меня аж затошнило, когда я о цене узнал.
– Складывается впечатление, что Дита испытывала чувство вины перед родственниками, – пробормотала я.
– В точку! – кивнул Влад. – Я тогда не выдержал и сказал ей то же самое. Ужасный день получился!
– Когда? – насторожилась я.
Ткаченко подоткнул под спину подушку.
– Я понимал: Эдита – раба своей семьи, мать и дети сели ей на шею, свесили ножки и поехали. За две недели до смерти Диты я решил исправить ситуацию. Наверное, действовал глупо, но мне надоело встречаться урывками, всякий раз в гостиницах, где номера сдают по часам. Мы шифровались, как шпионы: Дита приходила в парике, надевала темные очки. Сюр какой-то, а не нормальная жизнь! Короче, я дошел до точки кипения и… позвонил Зое Владимировне.
Я закашлялась, а Влад продолжил рассказ…
Ткаченко сказал будущей теще простые слова:
– Я очень люблю Эдиту, готов заботиться о всех членах ее семьи, не нуждаюсь материально, мечтаю об общих детях. Когда я могу прийти в ваш дом с предложением руки и сердца? Дите необходимо отдохнуть, мы поженимся и уедем в трехмесячное путешествие.
Ученая дама отреагировала неожиданно.
– Идиот! – гаркнула она и бросила трубку.
Вечером Эдита соединилась с Владом и горько заплакала:
– Что ты наделал?!
– Честно изложил свои намерения, – ответил ювелир. – Мы ведь почти три года прячемся!
– Мама чуть не слегла с инфарктом, – стонала актриса.
– Странная реакция на сообщение о будущем счастье дочери, – не выдержал Влад.
– А Ляля сказала, что она не потерпит отчима. И не желает иметь братьев и сестер от моего нового мужа, – пролепетала Эдита. – И еще: Фазиль затеял новый проект, он его раскручивает, как сериал о моей жизни, а там супруга нет.
Тут Ткаченко обозлился: